Галина Петреченко - Рюрик

• Название: Рюрик
• Автор: Галина Петреченко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0026-8

В том включены романы А. И. Красницкого (Лаврова) «В дали веков» и Г.Ф. Петреченко «Рюрик», рассказывающие о жизни «первого самодержца российского» (Н. М. Карамзин). Написанные в разное время, с разных позиций, романы удачно дополняют друг друга и помогают читателю наиболее полно представить личность Рюрика.

---

- Но… когда я чего-то не понимаю, я не принимаю и… не верю.

Он не чеканил слова, а говорил растерянно и тихо. Нерешительность - вот та тайная его немочь, та петля, которая душила в Рюрике и силу духа, и силу разума, и силу любви, без чего немыслима дальнейшая жизнь. Нерешительность мешала оставить привычных богов, которые столько лет помогали ему побеждать врага, а сейчас почему-то не внемлют князю рарогов-русичей. Нерешительность не позволяла ему понять древний завет друидов: "Не держи возле себя тех богов, которые однажды помогли тебе! Дай им свободу и сам иди дальше!.. Дальше? Что значит "идти дальше"? Может, вообще попробовать жить без силы богов?.. Бэрин как-то это уже отведал… Говорит, погряз в убожестве и нищете… Значит, надо идти дальше… к вере в Христа? Вся Европа и Византия уже не первое столетие исповедуют эту веру… Веру в Бога любви к людям… Рюрик даже мысленно и то произнёс эти слова особо многозначительно, по частям, но затем сомнительно покачал головой. - Какая уж тут любовь к людям, когда мы лето не можем прожить без войны с соседними племенами! - Рюрик горько усмехнулся, но через мгновение сознался самому себе, что христианские государства всё-таки не воюют друг с другом… Неужели так сильна эта мудрость любви к людям, что ею могут всерьёз руководствоваться христианские государства? Рюрик смотрел на своего верховного жреца и не решался заговорить с ним о самом главном.

Бэрин любил князя всей душой и, казалось, знал его хорошо, но даже он не предполагал, сколь разрушительной окажется для духа и для тела князя его внутренняя борьба с самим собой. Уже давно, но так медленно рушится у князя вера в Святовита, а к Христу не пускают невозможность понять слабым человеческим разумом новые откровения и сопротивление души, не желающей, не могущей допустить мысль об отречении-предательстве с детства усвоенных канонов. "Разве в такой момент может выздороветь тело?" - со страшной, безысходной тоской и болью в сердце подумал Бэрин и едва сдержался от слез, глядя на опустошённого и поникшего Рюрика.

- Третий день у Гостомысла живут христианские миссионеры, - грустно заметил жрец, подавив в себе прилив жалости к князю, и сердечно предложил: Может, позвать?.. Они давно рвутся к тебе.

Рюрик внимательно посмотрел на жреца, тяжело вздохнул, затем отрицательно покачал головой и хмуро сказал:

- Ты… позволяешь испытать мне душу в христианстве - это хорошо. Но… я не представляю себе, как я поведаю об этом своей дружине! - горько воскликнул Рюрик. - А твой белогривый конь?! - возмутился он. - Да разве я могу… после стольких его предсказаний о моих победах отречься от него?! Да ещё и повести в этой измене за собой дружину?! - Он положил руку на сердце и посмотрел жрецу в глаза: - Бэрин! Величайший и мудрейший из жрецов! Да разве Святовит простит мне это?! - Рюрик не столько спрашивал, сколько убеждал самого себя в необходимости верить только в Святовита и его празднества, так любимые и его народом, и ильменскими словенами тоже.

Бэрин понял князя, но сам, к огромному своему сожалению, не ведал, как дальше жить, какие творить молитвы, чтобы спасти великого князя от душевной и телесной хвори. Да и поможет ли ему хоть что-нибудь? Вдвоём с Ведуном они, казалось, перепробовали все, что знали, но… ничего не помогло. Оставалась одна надежда - на христианских миссионеров. Бедой грозила эта надежда им, язычникам, но Бэрин с Ведуном втайне от Рюрика решили всё же испытать и её. А для этого нужно было, чтобы сам Рюрик поверил в Христа. И Бэрин дал согласие миссионерам, что ей не только не будет противником им в этом деле, но, наоборот, поможет Рюрику сблизиться с миссионерами. А что же теперь?..

- А… не пора ли оставить тех богов, которые однажды помогли нам? тихо спросил Бэрин и глянул Рюрику прямо в глаза.

- Нам с тобой, может быть, и пора, - ответил Рюрик, не отводя взора от пытливых глаз жреца. Он упрямо сохранял ограждающий его от дурного влияния жест - вытянув руки вперёд, предупредительно поднял ладони, как бы отталкиваясь от чего-то неведомого, - но дружинники мои ещё крепко верят в Перуна, Радогоста, Сварога и Святовита, а я без дружины - ничто.

Бэрин вздохнул, хотел что-то сказать князю, но тот опередил жреца:

- Скажи, Бэрин, чего нам не хватает в нашей вере? Без чего мы здесь вдруг все ослабли духом? - спросил князь так, словно астрагалом вцепился в сердце жреца.

Но Бэрин не дрогнул.

- Без любви к людям, - словно отвечая на все тайные вопросы князя, горячо и уверенно проговорил жрец.

Рюрик вздрогнул.

- Даже деревья пускают хилую листву, цветы не цветут на земле, солнце перестаёт светить со всем пылом и жаром, когда люди только и думают о войне друг с другом и не любят так друг друга, как надо любить, - убеждённо пояснил жрец и не боялся смотреть князю в лицо.

- Но… я и мои гридени… мы никогда не отказывались от любви, растерянно возразил Рюрик и почувствовал, что не всё понял из речи жреца.

- От вашей любви слишком мало тепла и света той земле, на которой вы дозором поставлены, Пойми, Рюрик, сила духа и сила разума людям даны богами для того, чтобы они этими двумя силами охраняли третью силу - силу любви!

- Да, я понимаю, поэтому мы и чтим нашего Радогоста, а словене Леля… - хмуро сопротивлялся Рюрик, но чувство, что слова его скользят по поверхности истины, а никак не найдут основной ствол её, не покидало его.

- Возлюби и врага своего, как самого себя, - горько пояснил жрец, зная, какую бурю чувств у Рюрика вызовет это откровение Христа.

- Полюбить и Аскольда? За разбой?! За неминуемую погибель дружины?! закричал Рюрик, задыхаясь от прилива надрывного кашля. - Ты слишком много от меня хочешь, Бэрин… - прохрипел он и беспомощно закрыл лицо руками.

- Что же… мне передать миссионерам? - после того, как князь немного успокоился, спросил верховный жрец, виновато глядя на страдающего душой и телом Рюрика.

Рюрик встрепенулся, вдумался в смысл вопроса, понял все, что стоит за ним, широко раскрытыми глазами оглядел сгорбившегося от его, княжеского, горя верховного жреца и удивлённо прошептал:

- Ты… непостижим, Бэрин!

- Я пошёл на всё ради твоего спасения, - тихо, горячо проговорил жрец, глядя в удивлённые глаза Рюрика, и убеждённо добавил: - Я думаю, ежели ты стал задумываться о Христе, то не надо таиться ни от себя, ни от меня, а надо пересилить своё непонимание и сразу поверить в его сущность и принять его заповеди!

Рюрик болезненно замотал головой, зажмурив глаза.

- Но я же сказал тебе, - горько прервал он жреца. - Это выше моих сил! Если я не понимаю, то я и не принимаю! Я не могу! Понимаешь ли ты это, Бэрин?! Что толку в том, что я начну вбивать веру себе в голову, пусть даже во имя собственного спасения, а душа будет роптать и не подпускать к сердцу эту веру! - горячо возразил он и страдальчески взглянул на жреца. "Ну, что я могу поделать с моей головой?" - говорил его взгляд, и Бэрин почувствовал, что он бессилен: что-то такое происходит с их князем, что не подвластно ни ему самому, ни верховному жрецу, ни старому, мудрому Ведуну. "Что же это? Что?" - спрашивал себя жрец и не находил ответа.

- Отдохни, князь, - тихо, с горестным вздохом посоветовал он Рюрику и медленно встал. - Я, верховный жрец племени, должен прежде всего исцелять твою душу, - величественно проговорил Бэрин, подойдя к князю и положив обе руки ему на плечи. - А ты, вместо податливости души, преподносишь мне одно её глухое и яростное сопротивление. - Он изрёк это тем своим неподражаемым голосом, которым обычно говорил молитвы перед множеством народа. Рюрик удивлённо смотрел на торжественно говорившего Бэрина и вдруг понял, что для жреца эта речь - как для тонувшего соломинка. Он потрясённо вглядывался в знакомые и такие дорогие черты лица своего друида солнца: в его серые глаза, жадно внушающие князю необходимость веры, истинной веры в Христа; в его постаревшие, но властно двигающиеся губы, одрябший, но волевой его подбородок. Рюрик осторожно положил свои руки поверх рук жреца и чуть-чуть сдавил их.

- Я глубоко тронут, Бэрин, - со слезами на глазах, печально проговорил он и медленно снял руки жреца со своих плеч. - Но я… всё равно… не могу помочь тебе… в моём исцелении, - хрипло, с надрывом сознался князь и жёстко добавил: - Не надо нам больше мучить друг друга. Прости за ненужный зов. Уходи!

Бэрин кивнул ему согласно головой: он не обиделся на горькое откровение князя, низко склонил перед ним голову и тихо на прощание сказал:

- Смири свою душу, князь.

Рюрик бессильно опустил руки и обозлённо вдруг ответил, глядя на седовласую голову жреца:

- Если бы это было в моих силах! Не терзай меня, Бэрин: уходи! - И он отвернулся от жреца.

"Не тяни никого насильно вперёд… У каждого своя дорога…" - вспомнил Бэрин давний завет своего отца и тяжёлой походкой медленно пошёл из гридни князя.