Арман Лану - Здравствуйте, Эмиль Золя!

• Название: Здравствуйте, Эмиль Золя!
• Автор: Арман Лану
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

О жизни и творчестве Эмиля Золя написаны сотни книг и статей. У читателя, берущего в руки книгу Армана Лану «Здравствуйте, Эмиль Золя!», естественно, может возникнуть вопрос: «А что нового расскажет она мне об этом всемирно известном писателе?»

Арман Лану несколько лет работал над этим произведением. Его книга об Эмиле Золя — это яркое и своеобразное художественное повествование о большом и трудном пути автора знаменитого письма «Я обвиняю!..» и вместе с тем серьезное и оригинальное исследование творчества создателя «Ругон-Маккаров», «Трех городов» и «Четырех Евангелий». Со страниц книги во весь рост встает мужественная и самобытная фигура Золя, великого писателя и гражданина. Автор показывает его жизнь и творчество на широком фоне социальных и политических событий, происходивших во Франции во второй половине XIX века.

Иногда Лану отдает дань фантазии, вымыслу. После того как герой изучен во всех опосредственных связях, его легко представить беседующим с друзьями, работающим за письменным столом, совершающим моцион. Но Лану не увлекается «приемами романа» и после живой сценки, созданной воображением художника, следует документ и факты, факты… Все эти элементы (вымысел, документ, факт) идут друг за другом, органически переплетаясь. Они-то и создают неповторимое своеобразие книги Лану.

---

«Из своего изгнания шлю моей возлюбленной Жанне тысячу поцелуев в память об 11 декабря 1888 года и в благодарность за десять лет нашей счастливой совместной жизни, которую рождение нашей Денизы и нашего Жака сделало навсегда неразъединимой.

Англия, 11 декабря 1898, Эмиль Золя».[130]

Этот документ неоценим не только потому, что он вносит уточнение, но и потому, что в нем отразилась необыкновенная нежность Золя, для которого Жанна была неотделима от детей. И вот в момент, когда Золя чувствует, как его переполняет счастье, о котором он не смел и мечтать, в нем вдруг просыпается добропорядочный муж, и он начинает испытывать угрызения совести. Можно очень плохо думать о нескромных биографах, копающихся в интимных записных книжках своих героев, как в своих собственных. То, каким предстанет герой, плохим или хорошим, зависит от отношения исследователя. Произведения Золя могут дать повод для изображения писателя вопреки истине в самом неприглядном виде, если опустить эту любовную историю. А именно так вынуждены были поступать исследователи — до тех пор, пока существовали некоторые запреты. Теперь же целомудренник, которого пятеро авторов «Манифеста» обвиняли в тайных грехах, предстал таким, каким он был на самом деле: обычным человеком, которому доступны обычные человеческие радости. Его интимная жизнь исключительно проста: «розовая шляпка», Габриэлла, подруга в трудные и хорошие дни, и Жанна. Эти совершенно очевидные факты являют собой разительный контраст с укоренившимся с чьей-то легкой руки образом Золя-пакостника, они окончательно опровергают вздорные вымыслы.

Пожилого человека, связавшего свою судьбу с двумя женщинами, подстерегают крупные неприятности. Влюбленные ведут себя так неосторожно, что можно предположить, будто они сознательно не хотят скрывать свои отношения; прогулки по Парижу, появление в обществе и в особенности эти сияющие от счастья лица, которые всем бросаются в глаза. Однажды Александрина, получившая анонимное письмо, приезжает на улицу Сен-Лазар, входит в квартиру и в порыве ярости кидается к секретеру, взламывает его, отыскивает письма Золя и сжигает их. Этот драматический эпизод произошел в начале ноября 1891 года. О нем напоминает неопубликованное письмо, адресованное г-же Розеро 10 ноября 1891 года и хранящееся ныне в коллекции Ле Блона: «Я сделал все, чтобы помешать ей прийти к тебе. Я очень несчастен. Не отчаивайся». В письме, которое Золя отправил Сеару по пневматической почте, было сказано следующее: «Моя жена совсем потеряла рассудок. Не могли бы вы сходить на улицу Сен-Лазар, чтобы принять необходимые меры. Извините меня». На марке можно прочитать дату: 11 ноября 1891 года.

Поистине ужасна борьба, которую приходится вести этому пожилому молодому человеку… Он стал лучше спать, исчезла тоска. Золя уверен, что он как мужчина прав. Однако ему приходится выносить слезы, колкости, неистовство, естественную реакцию Александрины, вступившей в осеннюю пору своей жизни. Он мечется, терзаясь противоречивыми чувствами, между домом, где живет с супругой, неумело борющейся за свои права, и гнездьшком на улице Сен-Лазар, где он обрел свою молодость. Дело осложняется еще тем, что эта история получает широкую огласку. Падение целомудренника! Это вызывает смех и в Шанпрозэ, и в Отейле. Совершенно очевидно, что Александрина больше упрекает своего мужа в том, что он предал ее, насмеялся над ней, «опозорил» — с точки зрения моральных норм буржуазии, к которой она не принадлежала по своему происхождению, но ханжество которой глубоко восприняла и заставляла подчиняться ее законам всех окружающих.

Золя в рабочем кабинете в Медане.

Жанна Розеро.

Присутствие Жанны, и, надо сказать, присутствие необычайно скромное, способствовало тому, что романист далеко отходит в своем творчестве от натурализма, приближаясь к идеализму, который будет играть важную роль в его дальнейшем творчестве. Для Золя увлечение Жанной Розеро совпадает с закатом натурализма, отпетого «Манифестом пяти».

Не вызывает никаких сомнений, что Жанна по меньшей мере ускорила пробуждение у Золя лирико-сентиментального начала, которое писатель до того времени стремился подавить в себе. Романтический юноша, наконец заимевший любовницу, постепенно покончит с натуралистом, увенчанным короной главы школы.

Под колесами велосипедов Золя и Жанны шуршат первые опавшие листья позолоченного осенью Булонского леса. Как хорошо здесь! Небольшие водоемы, солнечные блики, мужчины в черных цилиндрах, дамы с зонтиками, ярко-красные колеса экипажей, кучера с бакенбардами, в белых цилиндрах. Царь Давид на велосипеде рядом с Ависагой, юной сунамиткой. Перед ними проходит эпоха, та эпоха, которую Золя, этот Надар-любитель, без устали фотографирует. Он сам приготовляет химические реактивы и проявляет пластинки в темной комнате.

«Взгляни, Жанна, на этот снимок около Водопада… Знаешь, пойдем как-нибудь сфотографируемся к Пьеру Пети».

И они пойдут туда «с высоко поднятой головой, с улыбкой на устах, с сияющими от счастья лицами».

Фотография, велосипед; Золя стоит за то, чтобы женщины катались на велосипедах в брюках; он одобряет и поддерживает строительство золотисто-серебристой Эйфелевой башни, которая доведена уже почти до третьего этажа, церкви Сакре-Кёр и Трокадеро; приветствует организацию новой Всемирной выставки, которая должна состояться в 1889 году. Никогда он еще не жил в таком ладу со своей эпохой!

Жанна всегда весела и любит поболтать обо всем и ни о чем; поэтому Золя начинает внимательнее приглядываться к окружающей жизни, хотя эти наблюдения не всегда нужны ему для его произведений.

Их видят вместе в «Мирлитон», в «Ша-нуар», где Золя показывает Жанне смешные рисунки Каран д’Аша, в кондитерских, в универсальных магазинах, где он делает для нее покупки.

Он бросил вызов общественному мнению. Ханжи открыто заявляют, что они на стороне покинутой г-жи Золя. Но в душе — они за Жанну. Авторы «Манифеста» — в замешательстве. Назвать свою жертву немощно-расслабленной и вдруг увидеть перед собой счастливого любовника — какой унизительный фарс!

Однако в своем заявлении, основанном на идеях Шарко, они кое в чем оказались правы. Избыток секса и эротизма вскоре исчезает из произведений Золя. До появления Жанны в его книгах — буйство эротизма: выстраданного, неистового, пылкого, зачастую прекрасного. Теперь он начинает чахнуть и обесцвечиваться, но еще встречается в произведениях (в особенности в романе «Человек-зверь»; Жанне, которой так нравилась «Мечта», сюжет этого произведения казался слишком мрачным). В этих случаях следует учитывать и творческий порыв, и то, что творчество писателя всегда отстает от его жизни. А очень скоро эротические описания станут для Золя лишь художественным приемом. Его жизнь наполняется чувственной радостью, но его произведения лишаются ее. Литературный клапан, постоянно действовавший с момента создания «Исповеди Клода», теперь больше не нужен.

В эту пору своей настоящей любви Золя находится во власти противоположных чувств: ощущения счастья и угрызений совести. Даже после истории со взломанным секретером Золя продолжает с мальчишеским упрямством скрывать свою любовь. «Уверяю тебя, Сандрина, с этим покончено». Но его обязательно выдает какая-нибудь маленькая деталь. Он совсем не умеет лгать! И снова — бурная семейная сцена. В один прекрасный день г-жа Золя уходит из дому, Сеар догоняет ее, уговаривает, заставляет вернуться. Он обрушивается на Золя. О чем тот думает? Неужели развод? Положение, в котором оказался Сеар, довольно щекотливое. Он ведет себя очень осторожно, украдкой помогает Золя в его любовных делах, и в то же время ему понятны чувства Александрины. Он пытается лавировать во взаимоотношениях со своим старым другом, его женой и молодой возлюбленной. О том, как он старался оттянуть развязку, свидетельствует письмо, написанное им 2 августа 1892 года г-же Лаборд, матери Альбера Лаборда, который сообщил мне содержание этого документа (Александрина Золя была крестной матерью Альбера Лаборда):

«Сударыня,

обстановка там стала несколько спокойней. Я был у них вчера, в понедельник, и попытался их утихомирить. Я понимаю, что это лишь временное явление и что настанет день, когда возникнет необходимость принять окончательное решение. Главное в том, чтобы продумать это решение не спеша, спокойно и не принимать его сгоряча. Но что можно вообще решить? Наша бедная Александрина говорила о своем отъезде, об одиночестве, о том, что она должна работать, чтобы иметь деньги на жизнь…»

Сеар находится в таком же двойственном положении, в котором он окажется в период Дела Дрейфуса. Он не хочет порывать с Золя, продолжает оказывать ему услуги, являющиеся не чем иным, как предательством по отношению к Александрине, но в глубине души его зреет раздражение. Одна фраза из приведенного выше письма отдает завистью: «О, похмелье славы!»