Арман Лану - Здравствуйте, Эмиль Золя!

• Название: Здравствуйте, Эмиль Золя!
• Автор: Арман Лану
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

О жизни и творчестве Эмиля Золя написаны сотни книг и статей. У читателя, берущего в руки книгу Армана Лану «Здравствуйте, Эмиль Золя!», естественно, может возникнуть вопрос: «А что нового расскажет она мне об этом всемирно известном писателе?»

Арман Лану несколько лет работал над этим произведением. Его книга об Эмиле Золя — это яркое и своеобразное художественное повествование о большом и трудном пути автора знаменитого письма «Я обвиняю!..» и вместе с тем серьезное и оригинальное исследование творчества создателя «Ругон-Маккаров», «Трех городов» и «Четырех Евангелий». Со страниц книги во весь рост встает мужественная и самобытная фигура Золя, великого писателя и гражданина. Автор показывает его жизнь и творчество на широком фоне социальных и политических событий, происходивших во Франции во второй половине XIX века.

Иногда Лану отдает дань фантазии, вымыслу. После того как герой изучен во всех опосредственных связях, его легко представить беседующим с друзьями, работающим за письменным столом, совершающим моцион. Но Лану не увлекается «приемами романа» и после живой сценки, созданной воображением художника, следует документ и факты, факты… Все эти элементы (вымысел, документ, факт) идут друг за другом, органически переплетаясь. Они-то и создают неповторимое своеобразие книги Лану.

---

С 22 марта, в Версале, он снова начинает писать свои корреспонденции.

«Всякий раз, выходя на улицу после этих жалких заседаний, я наслаждаюсь свежим воздухом. Я не могу до сих пор привыкнуть к этому ушному залу, озаренному ярким пламенем газовых рожков».

Такова декорация драматического спектакля, во время которого проницательный г-н Тьер, этот «Мирабо в миниатюре», сообщает с патологической радостью депутатам Национального собрания об успехах в борьбе с коммунарами; депутаты стучат ногами от нетерпения и приветствуют возгласами «кровавого карлика».

«Национальное собрание живет лишь инстинктами. Это пугливое животное, отказывающееся идти вперед из-за того, что поперек дороги лежит дерево. Собрание хочет получить Париж, но Париж, связанный по рукам и ногам. Париж, распростертый у ног короля. Париж — без оружия и без свободы».

С одной стороны, он испытывает презрение к «парламенту — куриной гузке», но с другой — его возмущают насильственные меры, принятые коммунарами. Он между двух лагерей. Не в переносном, а в буквальном смысле. В это время происходит взаимопроникновение воюющих сторон. До 30 марта Золя ежедневно ездит в Версаль. Однажды утром, на вокзале Сен-Лазар, его задерживает солдат национальной гвардии. Золя протестует. Тогда солдат говорит ему с любезным видом:

«Поезда на правом берегу отменены, но на левом берегу они ходят. Поэтому поезжайте с вокзала Монпарнас!»

Абсурдность всего возмущает Золя. Один обезумевший депутат в Национальном собрании требует переправить в Алжир всех здоровых мужчин! Толпа освистывает мэров Парижа, которые делают все, что в их силах, чтобы избежать самых тяжких последствий. Операции начинаются 3 апреля. Читая сообщения о победах над повстанцами, люди забывают о вчерашнем поражении.

«Это отвратительно. Ведется братоубийственная война, а мы восхваляем тех, кто убил больше своих сограждан! Абсурд! Небо было серое, и у входа во дворец можно было услышать слабеющие, затихающие выстрелы солдат и отдаленный шум повозок, двигавшихся в сторону Медона… Медон гризеток и продажной любви! Через неделю вместо красного террора начнется белый террор… Я не храбр… Победа Версаля пугает меня… Кажется, что находишься на расстоянии тысячи миль от Парижа, о нашем бедном великом городе говорят здесь, как о притоне бандитов…»

Эти впечатления Золя записывает в Версале, и они публикуются в Париже! Абсурд! Между тем ему все труднее и труднее выполнять свои журналистские обязанности. Его материалы приобретают чисто информационный характер. Начиная с 8 апреля он уже не пишет ничего.

У Версаля Золя видел, как проводили пленных коммунаров, в разодранной одежде, полных ненависти и презрения к буржуазии, притаившейся во дворцах Людовика. Эта ненависть мучила его. Весь он как бы раздваивался. Один Золя был за мир, был согласен на поражение, а другой — загадочный и таинственный — был вместе с этими непокоренными, в горло которых впился зубами жестокий хищник Тьер. Их вели группами по пятьдесят человек к комиссару Масе. Золя вздрагивал, слыша ружейные залпы: это расстреливали пленников. Ему все еще слышался истерический хохот какой-то женщины.

Он как-то сказал Жюлю Фавру, шестидесятилетнему человеку с головой печального дога, вице-председателю правительства национальной обороны и министру иностранных дел:

«Чтобы войти в Париж, вам придется ступать по колено в крови!»

Вскоре он чувствует, что не может больше оставаться в Версале. Одна зеленщица, несмотря на запрет, ездила продавать овощи в Париж. О, конечно, ради «черного рынка», а не ради любви к ближнему. Он сел вместе с ней в ее повозку. Этот эпизод описан Золя в «Чреве Парижа». Отряд версальцев задержал их. Офицер приказал крестьянке поворачивать обратно. Золя предъявил свой пропуск в Национальное собрание и отправился дальше один; он шел, держа в руке зонтик, по no man’s land[51], между заставой версальцев и Клиньянкурскими воротами. Там Золя встречает коммунаров. Свободных и непримиримых. Он называет себя. Его пропускают. Он поднимается на Монмартр. Обыватели платят по два су за место на террасе, чтобы полюбоваться зрелищем гражданской войны. Они едят колбасу. Какая-то женщина смеется, может быть, та самая, которая 18 марта смеялась на улице Розье, когда убивали Леконта и Клемана Тома. Быть может, и другая будет так же истерически смеяться, когда после ужасной «прогулки» пленников по городу толпа станет бросать камни в красивого Варлена, коммунара с лицом святого, рисковавшего своей жизнью во имя того, чтобы спасти заложников с улицы Гаксо! Золя опускается на скамью. Его доброе большое сердце ребенка обливается слезами, хотя на лице его невозмутимая маска взрослого человека.

Раздается орудийный выстрел.

Золя спускается вниз, направляясь к Батиньолю, к своему саду, где цветут розы.

Глава третья

«Карьера Ругонов», октябрь 1871 года. — Четверги гурманства и дружбы. — Как Золя «делает» роман. — «Добыча», Федра в царствование Баденге. — Режим умирает, но класс остается. — Размножение и «ханжество». — Пари издателя Шарпантье. — Возвращение на Центральный рынок: «Чрево Парижа» и поэтическая галлюцинация.

Не без внутреннего трепета, который так не вязался с внешней сдержанностью писателя, Золя возвращается к работе над второй и третьей книгами «Ругон-Маккаров». «Сьекль» в это время возобновляет публикацию «Карьеры Ругонов».

«Эта книга о происхождении, — говорил Золя, — о происхождении Ругон-Маккаров, изложение причин, обусловивших характеры и поступки потомков этой семьи, и в то же время — самостоятельный роман». В «Ругон-Маккарах» повествуется о тяжких пороках потомства невропатки Аделаиды Фук (отец которой умер, сойдя с ума) — тетушки Диды, родившейся в 1768 году, вышедшей замуж за своего батрака Ругона, крестьянина с Нижних Альп, и избравшей после его смерти своим любовником «этого оборванца Маккара, который идет прямо, когда мертвецки пьян». Все герои «Ругон-Маккаров» в большей или меньшей степени связаны с этими прародителями — сумасшедшими и пьяницами.

В последние дни 1851 года провинция пребывает в ожидании. Плассан (Экс) разделился на два лагеря: республиканцы предместий и легитимисты квартала св. Марка, буржуазия, мечтающая о покровительстве единоличной власти. Семья Ругонов принадлежит к последнему лагерю. Среди выходцев из этой семьи мы увидим Аристида Саккара, аббата Муре, министра Эжена Ругона, а также Жервезу, самый удавшийся Золя образ, Жервезу из будущей «Западни».

На основе этих персонажей начинают возникать отдельные произведения «многодетного» романа. От Жервезы родятся Этьен Лантье, начинающий революционер из «Жерминаля», «который не может выпить и двух рюмок, не испытав потребности сожрать человека»; его брат Клод Лантье, Клод из «Творчества», Клод, о котором в «научных» заметках Золя говорилось: «Смешение-слияние. Физическое и моральное сходство с матерью. Наследственный невроз, граничащий с гениальностью», и Жак, главный герой «Человека-зверя», романа, мысль о котором неотступно преследует Золя начиная со второго или третьего года его работы над «Ругон-Маккарами».

У Аделаиды Фук родился сын от Ругона еще до того, как ее любовником стал Маккар. Пьер Ругон вырастает, подчиняет своей власти мать, заставляет ее уйти из дома и становится полновластным хозяином. Он женится на Фелисите, маленькой чернявой девушке. В дальнейшем, под нажимом сына, он ввязывается в политическую борьбу. Известие о государственном перевороте вызывает волнения среди крестьян-республиканцев. Пробуждаются поля, заслышав старинный призыв к свободе.

«Сонные поля сразу проснулись, вздрогнули, точно барабан под ударами палочек, откликнулись из самих недр своих, и эхо подхватило пламенный напев национального гимна»[52].

Но Пьер Ругон спасает порядок, семью и религию. Его возвышают. О нем узнают в Париже. Неплохой рекрут для такой Империи!

Но «Карьера Ругонов» означала для Золя также нечто другое. Это роман о юношеской любви Мьетты и Сильвера, глубокая неисцелимая рана Золя. Эмиль вспоминает общие колодцы в тупичке Сильвакан и до сих пор слышит, как падают звонкие капельки воды.

«Общий колодец был довольно велик, но не слишком глубок. Края его образовывали широкий полукруг по обеим сторонам стены; вода была всего в трех-четырех метрах от его края. На этой спокойной поверхности отражались оба отверстия колодца, два полумесяца, которые пересекала черной линией тень, отбрасываемая стеной»[53].

Золя видит этот колодец. Из прошлого выплывают далекие образы. Сильвер, внутренне похожий на него самого, а внешне — на Филиппа Солари, и Мьетта — Луиза, сестра Филиппа, очевидно, «розовая шляпка». Но не здесь биограф может почерпнуть романтические сведения о Золя. Анри Миттеран обнаружил в Национальной библиотеке следующую недвусмысленную запись Золя: