Роман Белоусов - Кровавая карусель

• Название: Кровавая карусель
• Автор: Роман Белоусов
• Издательство: ООО "Издательство АСТ", Олимп
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-7841-0058-0

Эта книга — о знаменитых преступниках, ворах, грабителях, о громких судебных процессах и уголовных делах прошлого, которые легли в основу известных художественных произведений.

Сопоставляя факты и писательский вымысел, автор как бы устраивает очную ставку с представителями преступного мира.

Перед читателем разверзаются страшные бездны порока, низменных инстинктов и морального падения. Но цель автора — не возвеличивать зло, а показать, что человека за чертой дозволенного неминуемо ожидает деградация личности.

---

«Мышеловки», а вернее сказать, «смертельные капканы», что во множестве попадались близ городов и селений, были их неизменными спутниками. Недаром говорилось, что дороги в Вюртемберге по обеим сторонам обсажены виселицами, словно тутовыми деревьями.

Всякий раз при виде этого орудия казни ему вспоминался рассказ отца: людская толпа, повозка смертников, пунцовый кафтан и клетка с человеком…

Внезапно небо над лесом озарилось ярким светом. Это было зарево от иллюминации в герцогской летней резиденции Солитюде. Замок, сиявший огнями, парк, виноградники были прекрасно видны, так что Фридрих без труда различил крышу флигеля, где жили его старики.

Сердце сжалось при мысли, что своим поступком он навлечет немилость герцога на родительский дом. И мысленно — в который раз — попросил прощения у матушки и отца, служившего в замке лесничим.

Фридрих явственно вообразил придворный сброд, веселившийся в замке, этих пресмыкающихся, разряженных в шелковые кафтаны и расшитые золотом мундиры, их лица, полные спеси, чванства, угодничества и тупости.

В такой момент можно было не опасаться преследования. Мстительный Карл Евгений и думать не думал о каком-то строптивом лекаришке, судьбу которого он мог решить одним словом: «в крепость!» Фридрих невольно оглянулся. Вдали, на западе, в предрассветной мгле проступали очертания крепости Асперг.

Еще недавно он мог оказаться в ее казематах. Теперь же тиран был ему не страшен. Скоро он, Шиллер, отпразднует свой праздник — обретение свободы.

С тоской покидал он древнюю вюртембергскую землю. На юге и западе ее просторы раскинулись в предгорьях Шварцвальда. На востоке, словно гигантский забор, высились Швабские Альпы. С севера наступал знаменитый Вельцгеймерский лес. Среди этих естественных преград лежит прекрасная долина, которую прорезает, живописно извиваясь, Неккар. Вырвавшись из мрачного Шварцвальда, река как бы отдыхает после утомительной борьбы с горными породами. Течение ее, сохраняя внутреннюю силу, выглядит спокойным и умиротворенным. Она будто любуется покрытыми кудрявой зеленью холмами, залитыми солнцем виноградниками, полями золотистой ржи и плодовыми садами. На ее берегах в маленьком городке Марбахе, в низеньком домике, украшенном вывеской пекаря, в 1759 году родился Фридрих Шиллер.

Если бы не рост (Шиллер считался самым высоким в Штутгарте), то его портрет можно было бы выдать за типичный для шваба. Открытое, чуть простодушное, на длинной шее, лицо в веснушках. Высокий лоб, который венчала темно-рыжая шевелюра. Нос тонкий, немного заостренный. Под сросшимися бровями глубоко запавшие голубые глаза.

В одном он не желал походить на своих соотечественников: жить в стране-клетке, терпеть тиранию, покорно и раболепно служить деспоту. Обидно было слышать, когда про вюртембержцев говорили, что они народ покладистый: послушны законам и государям верны. Он решительно отказывался признавать эти качества добродетелью. Верил, что настанет конец терпению вюртембержцев. Да и не только их. А всей Швабии — едва ли не самого прекрасного, но и самого нищего и отсталого края Германии, состоявшего почти из ста карликовых государств. О том, что они собой представляют, каков в них образ жизни и правления, Шиллер подробно узнал из одной крамольной книжки. Называлась она «Ансельмус Рабиозус, путешествие по Верхней Германии». Имя автора отсутствовало. Осторожность его была понятной. Картины повсеместного разорения, нищеты, произвола и невежества, нарисованные автором, приводили в ужас. Его острое, правдивое перо открыло глаза многим.

Причина недугов герцогства Вюртембергского, одного из крупнейших в Швабии — в нем проживало около полумиллиона человек, — как и остальных владений, состояла в бессовестной и жестокой эксплуатации крестьян, ремесленников и бюргеров, в непосильных расходах, которые шли на содержание двора и увеселения деспота.

Карл Евгений, Божьей милостью герцог Вюртембергский, старший сын Карла Александра, правление которого так ярко описано Л. Фейхтвангером в романе «Еврей Зюсс», блистательно продолжая политику своего родителя, почти полвека обирал страну, пока не довел ее до полного экономического краха. Жизнь и положение соотечественников его мало занимали. И, явно подражая французскому кумиру, он заявил однажды: «Что такое отечество?! Отечество — это я!»

Приняв личину просвещенного монарха, провозгласив эру счастливого правления, этот деспот учредил военную школу. Вначале она называлась «Военным питомником». Вскоре, однако, тщеславный герцог, льстивший себя надеждой прослыть образцовым правителем в глазах Европы, переименовал школу в «Карлову академию» — «Карлсшуле».

В ее тесном и душном, как гроб, мирке оказался и тринадцатилетний Шиллер. Навсегда запомнил он тот день, когда переступил порог «Карлсшуле», которую справедливо окрестили «питомником рабов».

Как ни старался герцог наглухо изолировать своих подопечных в академии-казарме, ветры эпохи проникали сквозь ее стены. Молодежь зачитывалась запрещенной литературой, горячо обсуждала политические события в стране и за рубежом, ухитрялась вслух декламировать вольнолюбивые стихи.

Но, пожалуй, больше других увлекают патриотические стихи Клопштока. Ему подражают, его цитируют. И вслед за поэтом предсказывают: «вольной, Германия, верю, ты станешь однажды» и надеются, что «право рассудка восторжествует над правом меча».

Горячим поклонником поэта был и молодой Шиллер. Под его влиянием он делает свои первые шаги в сочинительстве. Пишет трагедию о нассауском студенте, кончающем, по примеру гетевского Вертера, жизнь самоубийством. Создает трагедию на историческую тему «Козимо Медичи». Это начальные опыты, до нас не дошедшие. Известно лишь, что карлсшулеры, друзья поэта, с восторгом воспринимали юношеские творения своего товарища. «Тяга к поэзии, — признавался позже Шиллер, — оскорбляла законы заведения, где я воспитывался, и противоречила замыслам его основателя».

Привил ему страсть к поэзии преподаватель Якоб Абель, которому он посвятит потом свою трагедию «Заговор Фиеско».

От этого молодого профессора Шиллер впервые услышал и о Шекспире. Впрочем, не только услышал, но и получил томик сочинений великого англичанина, чье имя в то время было еще сравнительно ново в Германии. С тех пор гений Шекспира вытеснил всех иных поэтов из сердца Фридриха. Отныне его тайная мечта — достичь таких же вершин поэзии.

Вопреки законам заведения и замыслам его основателя, молодой Шиллер набрасывает свои первые поэтические опыты. В «Швабском журнале» появляется его стихотворение, из осторожности подписанное одной буквой «Ш». В нем еще немало неясных выражений и излишней метафоричности, но его уже заметила критика. И даже предсказала, что автор «еще прославит свое отечество». Уже задуман, вынашивается, не дает спать замысел «драматического романа». Так называет он трагедию, над которой работает, ибо пока что и не помышляет о ее сценическом воплощении.

«Злополучное начало жизни», как он сам говорил, не смогло погасить юношеский задор, пылкий, свободолюбивый дух, не подавило неукротимую фантазию.

Днем ему запрещают прикасаться к перу — это грозит карцером. Тогда он сказывается больным. В лазарете круглую ночь горит лампа. И можно без опаски писать. Это не просто — ночи напролет не выпускать перо из рук. Но молодой организм пока что легко переносит перегрузку. С годами ему придется поддерживать эту привычку, выработанную под давлением обстоятельств, с помощью крепкого кофе и рюмки ликера: он засыпал под утро и вставал лишь к середине дня.

Думал ли поэт, что в эти мгновения рождается великое произведение, и его друзья смогут воскликнуть: «Славы сорвал ты звезду!..»?

Трудно ответить на этот вопрос. Но то, что его творение будет сожжено рукой палача, — в этом поэт не сомневался.

Однажды воскресным майским утром 1779 года группа воспитанников академии отправилась на прогулку за город. Путь их лежал мимо виноградников к холмам, покрытым лесом.

Здесь шестеро друзей, договорившись заранее, отделились от остальных, разбрелись в разные стороны, а затем встретились в назначенном уединенном месте.

Одни улеглись на траве, другие расположились на стволе поваленного дерева. Шиллер занял центральное место в этой группе — на корнях огромной сосны. План сходки был известен каждому. Поэтому лишних слов не произносили. Ожидающие смотрели на Фридриха. Тот не спеша извлек из кармана страницы рукописи, покрытые витиеватым почерком, тем самым, которым потом так восхищался Гете, считавший его смелым и красивым.

Голос автора рукописи чуть дрогнул, когда он произнес название произведения, которое собирался прочитать, — «Разбойники».

Начал он тихо, сдержанно, произнося слова с заметным грубоватым швабским акцентом, характерным для крестьян; постепенно воодушевлялся, нескладно жестикулируя длинными руками и часто моргая глазами. Как актер — все это знали — он явно не блистал способностями. Выступая в театральных постановках, разыгрываемых в академии, Шиллер частенько в самых драматических местах вызывал у зрителей смех. Впрочем, сам он верил в свой актерский талант и одно время даже помышлял о сценической карьере.