Игорь Курукин - Анна Иоанновна

• Название: Анна Иоанновна
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03752-6

В судьбе Анны Иоанновны было немало крутых поворотов: природную русскую царевну, племянницу Петра I, по его воле выдали замуж за иноземного принца, полжизни провела она бедной вдовствующей герцогиней в европейском захолустье, стала российской императрицей по приглашению вельмож, пытавшихся сделать её номинальной фигурой на троне, но вскоре сумела восстановить самодержавие. Анна не была великим полководцем, прозорливым законодателем или смелым реформатором, но по мере сил способствовала укреплению величия созданной Петром империи, раздвинула её границы и сформировала надёжную и работоспособную структуру управления. При необразованной государыне был основан кадетский корпус, открыто балетное училище и началось создание русского литературного языка.

Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, написанная на основе документов, рассказывает о правлении единственной русской императрицы, по иронии судьбы традиционно называемом эпохой иностранного засилья.

---

Государыня была возмущена, узнав, что её подданные, «угождая лености своей», не причащаются, а некоторые от слабого надзора впадают в раскол, и в феврале 1737 года потребовала от Синода привлекать на исповедь во время Великого поста всех православных от семи лет и «до самых престарелых». Батюшки обязаны были докладывать о неисповедавшихся, а также об упорно придерживавшихся двоеперстия. Сенат же для первых сочинил форму исповедной росписи, а вторым грозил штрафом от «светских командиров»{619}. В 1736 году русские войска уничтожили Ветку — поселение русских старообрядцев на территории Речи Посполитой; уцелевшие жители — в основном беглые крестьяне — были вывезены в Россию. Разорению подвергся главный Покровский монастырь Ветки, а мощи его основателей иеромонахов Иоасафа и Феодосия по именному указу Анны были «непублично созжены, и пепел в реку брошен»{620}.

Именной указ государыни от 11 сентября 1740 года открыл кампанию по христианизации «иноверцев магометанского закона» и язычников в Казанской, Астраханской, Сибирской, Нижегородской и Воронежской губерниях. Новокрещенской конторе под началом архимандрита Дмитрия Сеченова предписывалось обращать в православие «со всяким смирением, тихостию и кротостию» и использовать материальное стимулирование: новокрещёным полагалось выдавать «по кресту медному, что на персях носят… да по одной рубахе с порты и по сермяжному кафтану с шапкою и рукавицы, обувь чирики с чулками» и от полтины до полутора рублей{621}.

От прочих попов синодальное начальство требовало вразумлять прихожан проповедями (это в первую очередь касалось столиц, поскольку было понятно, что добиваться таких усилий от провинциальных батюшек — дело безнадёжное) и порицало за самочинное объявление чудотворными «костей» подвижников, не признанных Церковью святыми, и службы в их честь. За не слишком большую провинность — венчание на Сырной (Масляной) неделе перед Великим постом — священник был выпорот плетьми, а новобрачные посажены в тюрьму на год. Но те же архиереи штрафовали братию за недостаточное рвение в устройстве «латинских» школ и дозволяли строительство армянских храмов в Москве и Петербурге, а «лютерских капелей» — на Украине для служивших в армии иноземцев{622}.

Зато «совращение» в иную веру наказывалось по-средневековому. Трагически завершилось дело отставного капитан-лейтенанта флота Александра Возницына. Его жена подала на супруга донос в московскую канцелярию Синода: «Оставя святую православную веру, имеет веру жидовскую и субботствует, и никаких праздников не почитает… молитву имеет по жидовскому закону, оборотясь к стене… а дружбу он имел с жидом Борох Лейбовым». По решению императрицы дело рассматривалось не в Синоде, а в Тайной канцелярии; купца-откупщика Лейбова допрашивали без пыток, а Возницына подвергли истязаниям. Но затем Анна лично предписала дело «отослать в гражданской суд, где с ними поступать по правам и указом», а 3 июля утвердила смертный приговор: «Понеже оные, Возницын в принятии жидовской веры, а жид Борух Лейбов в превращении его через приметные свои увещания в жидовство, сами повинились, и для того больше ими не разыскивать ни в чём, дабы далее сие богопротивное дело не продолжалось и такие богохульник Возницын и превратитель в жидовство жид Борух других прельщать не дерзали, того ради за такие их богопротивные вины… обоих казнить смертию, сжечь»{623}. Приговор был приведён в исполнение 15 июля 1738 года.

Тяготы и гонения вполне могли расцениваться как происки исконно враждебных православию «немцев». «Уже пять или шесть лет, как слышатся жалобы, во-первых, на слепую снисходительность императрицы к герцогу Курляндскому, во-вторых, на гордый и невыносимый характер последнего, который, как говорят, обращается с вельможами, как с последними негодяями; в-третьих, на его фаворита, еврея Липмана, придворного банкира, подрывающего торговлю; в-четвёртых, на вымогательство огромных сумм, частью истраченных на женщин, а частью на выкуп поместий герцога и на постройку ему великолепных замков; в-пятых, на сдачу трёх четвертей молодых людей в солдаты, которых убивают, как на бойне, вследствие чего поместья дворян обезлюдены и они не в состоянии уплатить общественных податей», — писал в 1740 году офицер-иностранец на русской службе{624}.

Незнаменитые победы

Бироновщина успешно продолжила традицию имперской внешней политики. По мнению исследователей, с начала 1730-х годов можно говорить о новой доктрине, на полвека определившей внешнеполитический курс. Главным её содержанием стала смена основного направления: отказ от дальнейшей экспансии на Балтике во имя активного утверждения российского влияния в соседней Польше и наступательных действий против Турции и Крыма.

В начале царствования Анны российская дипломатия покончила с проблемой неудачливого родственника — голштинского герцога Карла Фридриха, в 1732 году Россия и Австрия подписали договор с Данией, оккупировавшей часть герцогских владений: последняя соглашалась выплатить герцогу миллион талеров компенсации за утраченные, в случае же отказа союзники больше не имели по отношению к нему никаких обязательств.

Изменилась и ситуация в европейском «концерте». В 1731 году Австрия добилась восстановления союза с Англией. Новая комбинация означала распад враждебного России и Австрии Ганноверского союза, в результате чего международную ситуацию на Западе всё больше стало определять соперничество двух крупнейших колониальных держав — Англии и Франции.

Проверкой для союзников стал кризис, разразившийся в Польше в связи со смертью в феврале 1733 года короля Августа II. При поддержке французских денег и дипломатии королём Польши во второй раз (впервые — по воле шведского монарха Карла XII) был избран Станислав Лещинский. Австрия и Россия, чтобы не допустить укрепления французского влияния в Речи Посполитой и сохранить там анархические шляхетские «свободы», поддержали претензии на польский трон сына Августа II, саксонского курфюрста Фридриха Августа, и заключили с ним союз. Тот, в свою очередь, признал за Анной Иоанновной императорский титул, обещал отказаться от притязаний на Лифляндию и попыток изменить «старый образ правления» в Польше и Курляндии.

В середине августа 1733 года русские войска пересекли границу Речи Посполитой. Под их защитой оппозиционная Лещинскому конфедерация шляхты избрала королём Августа III (1733–1763). Сторонники Лещинского разгромили посольства России и Саксонии, после чего русская армия генерала П.П. Ласси взяла с боем польскую столицу, захватив королевские регалии. 17 января 1734 года Август III был коронован в Ченстохове. После нескольких месяцев осады Миних вынудил к капитуляции Гданьск, где укрылся со своими сторонниками Лещинский. Неудачливый король Станислав второй раз бежал из Польши, русские корабли обратили в бегство французский флот, двухтысячный французский десант после нескольких схваток капитулировал и был отправлен в Петербург. Большинство польских вельмож перешли на сторону Августа III.

В 1735 году впервые после Северной войны русская армия двинулась на запад — на Рейн, помогать терпевшему неудачи в войне с Францией австрийскому союзнику. В сражении ей побывать так и не пришлось: имперцы и французы сами решили прекратить распрю «за польское наследство», тем более что в Варшаве вопрос о власти был уже решён. Принц Евгений Савойский, которому подчинялись российские вспомогательные войска, отмечал, что в корпусе царила высокая дисциплина. Однако познакомившись в заграничной «командировке» с уровнем жизни на землях Священной Римской империи и обнаружив отсутствие там крепостнических порядков, солдаты (они исправно получали с имперских складов хлеб, мясо, гречневую крупу, дрова, свечи, постели и солому «ради ночного покоя») стали дезертировать в поисках лучшей, чем в отечестве, доли. Ласси из Силезии докладывал Кабинету министров: «Пред вступлением в Шлезию и по вступлении на первых днях бежало изо всех полков салдат до 20 человек, ис которых несколько переловлено, и страха ради некоторым имеет быть смертная казнь учинена». Командованию пришлось делать объявления о поимке беглых «со обещанием… привотчикам по шести талеров за человека»{625}.

Новые горизонты европейской политики и согласованные действия союзников подготовили следующий военный шаг — наступление на Турцию в качестве реванша за Прутский поход. Осенью 1733 года фельдмаршал Миних представил план подготовки к «предбудущей кампании» южного театра боевых действий, указав потребное количество складов провианта, осадного оборудования, транспортных средств. По сообщению английского резидента Рондо, русское правительство принципиально решило вопрос о будущей войне уже в начале 1734 года{626}. Но она откладывалась — в Польше затянулись военные операции против сторонников Лещинского, к тому же надо было окончательно решить проблему закаспийских территорий и урегулировать отношения с Ираном, выходившим из внутреннего кризиса. В иранском лагере под Гянджой в мае 1735 года русский посол князь С.Д. Голицын подписал окончательные условия мира: новый властитель Ирана Надир обязался быть постоянным союзником России и бороться с турками, а русская сторона в двухмесячный срок возвращала территорию западного побережья Каспия с Баку и Дербентом, полученную в результате Персидского похода Петра I (1722–1723).