Игорь Курукин - Анна Иоанновна

• Название: Анна Иоанновна
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03752-6

В судьбе Анны Иоанновны было немало крутых поворотов: природную русскую царевну, племянницу Петра I, по его воле выдали замуж за иноземного принца, полжизни провела она бедной вдовствующей герцогиней в европейском захолустье, стала российской императрицей по приглашению вельмож, пытавшихся сделать её номинальной фигурой на троне, но вскоре сумела восстановить самодержавие. Анна не была великим полководцем, прозорливым законодателем или смелым реформатором, но по мере сил способствовала укреплению величия созданной Петром империи, раздвинула её границы и сформировала надёжную и работоспособную структуру управления. При необразованной государыне был основан кадетский корпус, открыто балетное училище и началось создание русского литературного языка.

Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, написанная на основе документов, рассказывает о правлении единственной русской императрицы, по иронии судьбы традиционно называемом эпохой иностранного засилья.

---

Таким образом, Бирон и его «офис» исполняли функции личной императорской канцелярии, что позволяло разгрузить Анну от потока ежедневной корреспонденции. «Я должен обо всём докладывать, будь то хорошее или худое», — писал фаворит в 1736 году близкому к нему курляндцу Г.К. Кейзерлингу, называя в числе своих забот подготовку армии к боевым действиям в начавшейся войне с Турцией: «Теперь вся тяжесть по поводу турецкой войны лежит снова на мне. Его сиятельство граф Остерман уже 6 месяцев лежит в постели. Князя Черкасского Вы знаете. Между тем всё должно идти своим чередом. Доселе действовали с 4-мя корпусами, а именно: один в Крыму, другой на Днепре, третий под Азовом, а четвёртый в Кубанской области. Для их содержания всё должно быть доставлено. Здесь должен быть провиант, там обмундировка, тут амуниция, там деньги и всё тому подобное; границы должны быть также вполне обеспечены. Всё это причиняет заботы. На очереди иностранные, персидские и вообще европейские дела»{482}.

Для «докладов» императрице и ведения корреспонденции требовалось как минимум понимание внутри- и внешнеполитического положения страны, для кадровых перестановок — способность разбираться в людях, для реагирования на бесконечные прошения и «доношения» с переплетением государственных и корыстных интересов — умение вести политическую интригу и продумывать каждый шаг, чтобы избежать «злополучной перемены». Как признавал Манштейн, курляндский охотник и картёжник через несколько лет «знал вполне основательно всё, что касалось до этого государства»{483}.

В связи с работой комиссий, рассматривавших вопрос о содержании армии и флота «без излишней народной тягости», на столе Бирона оказываются переведённые на немецкий «Проект о содержании флота в мирное и военное время» из двадцати четырёх пунктов и смета расходов сухопутной армии на 1732 год с указанием количества собранных подушных денег и оставшихся в «doimke» (эквивалента этому обычному в России явлению переводчики не нашли{484}).

Обер-секретарь Сената, энергичный чиновник Иван Кирилов весной 1733 года направил обер-камергеру свой проект освоения зауральских владений России, рассчитывая на его поддержку, хотя и здесь пришлось ждать «благоприятного случая». «Апробация» проекта Анной Иоанновной состоялась 1 мая 1734 года, после чего он стал основополагающим документом для организации Оренбургской экспедиции{485}. Следующим шагом стало строительство Оренбургской крепости и линии укреплений, которая должна была сомкнуться с начатой при Петре I Иртышской линией, обезопасив новые российские владения на протяжении трёх тысяч вёрст.

Инициатор проекта, отправившийся в «киргиз-кайсацкие степи», в ноябре 1734 года информировал высокого покровителя о неотложных нуждах — его отряду требовались «пушечки» и «мартирцы лёгкие», мундиры и амуниция, а также специалисты — ботаник, аптекарь, берг-пробирер и химик. Кирилов регулярно сообщал о ходе операции: «Доношу, что в Уфу приехал 10 дня ноября и дожидаю лёгкой артилерии из Казани, и коль скоро прибудет, то наперёд далее путь свой до казачья Сакмар-ского городка с правиантскими обозами на первой случай из Уфы и Мензелинска отправлю… Также, государь, в драгунских офицерах нужды ради просил отправить одного артилериского капитана или порутчика и двух штык-юнкеров. О том когда соизволите его сиятельству генералу фелтмаршалу упомянуть, то не залежитца в коллегии моё доношение».

Кирилов понимал, что государыню надо радовать рассказами о народной любви: «…служилые тарханы башкирские, служилые ж мещеряки, татары, а притом и ясашные башкирцы, со всякою радостию и охотою лучшие выбираются и одни пред другими тщатся, в чём бы угоднее службу показать», — но от Бирона не скрывал, что не всё идёт гладко: «Подполковник Чириков с пятью ротами, отправясь, шёл… и воры башкирцы напали и его подполковника и несколько неслужащих и хлопцов, и драгун при обозе осмнадцать человек убили, и обозу первую частицу офицерскаго и прочего оторвали, и как увидели алярм назади ехавшие драгуны и настоящий обоз построили, то более ничего им не учинили, и хотя после своим ружьём с лучишками и с копыликами нападали, но ни одного человека не убили, не ранили» (июль 1735 года){486}.

В результате на степном пограничье возник новый центр — Оренбург. На северо-востоке Азии продолжались грандиозные по размаху работы Великой Северной экспедиции Витуса Беринга по изучению и описанию северных владений России. В отчётах о её работе Бирон сумел найти интересующие двор детали, и Сенат через Ушакова был извещён о пожелании Анны Иоанновны немедленно прислать к ней двух спасённых после кораблекрушения японцев.

К помощи Бирона прибегал и другой известный деятель — Анисим Семёнович Маслов. Начав службу в 1694 году простым подьячим, он стал обер-прокурором Сената, затем «обретался у главных дел» в канцелярии Верховного тайного совета и сделался одним из лучших специалистов по финансам. Одновременно с назначением Ягужинского генерал-прокурором Сената в октябре 1730 года Маслов был вновь назначен обер-прокурором, а с отъездом Ягужинского в Берлин остался во главе прокуратуры. Ревностный в службе и преданный государственному интересу, он заставлял сенаторов регулярно являться на работу (даже предлагал обязать их приходить в присутствие дважды в день) и решать дела быстрее, опротестовывал незаконные сенатские приговоры. В числе его противников были президент Коммерц-коллегии П.П. Шафиров, «который во многих непорядках и лакомствах запутан», и сын канцлера М.Г. Головкин, за коим имелись «многие по монетным дворам неисправности». Маслов нажил врагов и среди провинциальных воевод, раскрывая их хищения, взяточничество, вымогательство и другие самоуправные действия.

Покровительство обер-прокурору со стороны могущественного фаворита было не случайным. Пожалованный в 1734 году в действительные статские советники Маслов занимался «доимочными делами» и имел право непосредственно докладывать императрице. Он стремился как можно скорее завершить растянувшуюся на долгие годы работу по составлению окладной книги налогов и сборов и по этому поводу подал Бирону в 1733 году особую записку («Erinnerung wegen Kunftiger Einrichtung eines neues Oklad-Buches über alle Reichs-Einkunfte»), в которой жаловался на медленную работу Камер-коллегии{487}. Правда, здесь рвение обер-прокурора и даже влияние фаворита оказались бессильны.

Через Бирона Маслов докладывал и о других важных делах. В 1734 году в Сенат поступило «известие о худом состоянии крестьян в Смоленской губернии», тогда же Маслов подал проект о «поправлении крестьянской нужды». Обер-прокурор предлагал радикальную меру — государственное регламентирование размеров оброка и барщины, хотя и понимал, что оно вызовет протест дворянства. Он не дождался «такого полезного учреждения» (с проектом было велено «обождать») — скончался после тяжёлой болезни в ноябре 1735 года, зато избежал опалы, несмотря на разоблачения злоупотреблений различных, в том числе высокопоставленных, «управителей», пытавшихся, в свою очередь, обвинить его и даже впутать в «политические» дела. Именно Бирону он послал немецкий перевод своих объяснений на показания князя и княгини Мещерских, с помощью которых противники надоедливого разоблачителя пытались притянуть его к соучастию в деле сибирского вице-губернатора Жолобова. К покровительству Бирона Маслов прибегал не раз, выражая надежду «при всех обстоятельствах найти убежище у моего уважаемого отца и господина», и просил «не покидать и защищать».

Поддержка Бироном таких добросовестных слуг, как Кирилов или Маслов, не обязательно свидетельствует о его собственной честности или стремлении к процветанию России, но подтверждает, что верховная власть объективно нуждалась в патриотах, раздвигавших границы империи, обеспечивавших порядок в системе управления и особенно в финансах, разоблачавших промахи и злоупотребления других администраторов. Для них же фаворит являлся, по словам Кирилова, «скорым помощником», говоря современным языком — в высшей степени влиятельным лоббистом, который был в состоянии не только получить царскую санкцию, но и одним словом запустить механизм исполнения «полезных дел», чтобы нужные решения не «залежались» в очередной канцелярии.

С чем только не обращались к Бирону! Среди его бумаг можно найти проекты «о податях», то есть об улучшении системы налогообложения; «о различных учреждениях по части финансов», «о средствах увеличения доходов», об устройстве в России лотереи и о многих других предметах. Но чаще всего у него что-нибудь просили. «Сиятельнейший граф, милостивой мой патрон! Покорно вашего сиятельства прошу, во благополучное время, милостиво доложить её императорскому величеству всемилостивейшей государыне, чтоб всемилостивейшим её императорскаго величества указом определён я был в указное число генералов, и определить каманду», — ходатайствовал о возвращении на военную службу Г.П. Чернышёв, оказавшийся негодным генерал-губернатором. Губернатор князь Б.Г. Юсупов подавал «рабственное прошение о жалованье моём, которого мне, с определения моего, в 738-м доныне ни откуда с 739 году не получал». «Покорно прошу сиятельство ваше, яко милостивейшего моего патрона и благодетеля, дабы предстательством своим исходатайствовать у её императорского величества всемилостивейший указ о додаче нам недоставшего числа дворов. Истинно бедно живём», — била челом княжна Мария Кантемир о «додаче» сорока дворов до пожалованной тысячи.