Даниэль Бовуа - Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)

• Название: Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)
• Автор: Даниэль Бовуа
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0304-2

Охватывающее более чем вековой период исследование выдающегося французского историка-слависта, профессора Даниэля Бовуа, преподававшего в университетах Нанси, Лилля, Париж I Пантеон-Сорбонна, посвящено истории Правобережной Украины – Киевщины, Волыни, Подолии – в составе Российской империи. В центре внимания – борьба между российским самодержавием и польскими элитами за господство в этом регионе и контроль над украинским крестьянством. В равной мере глубоко анализируя социальные, экономические и культурные процессы, автор показывает трудности интеграции бывших земель Речи Посполитой в империю Романовых; объясняет, почему польская землевладельческая аристократия вопреки росту русского национализма оставалась до 1917 года привилегированной и преуспевающей группой; освещает драматическую судьбу тех почти забытых историками «промежуточных» категорий населения, которые не вписались в жесткую сословную иерархию российского общества. Доказывая, что все проекты как полонизации, так и русификации основной массы населения днепровского Правобережья были нереалистичны, книга представляет формирование украинской нации закономерным продуктом сложившихся на этих землях исторических условий.

---

Подобно текстам киевского гражданского губернатора Панкратьева, написанным до 1810 г., данные лингвистические манипуляции составляют свидетельство, которое не позволяет нам согласиться с мнением А. Миллера об отсутствии репрессивной языковой политики до 1830 г. Впрочем, в следующей главе мы еще столкнемся и с другими подобными примерами361.

Таким образом, отчет Желтухина сыграл решающую роль в разработке значительно более суровых мер, которые будут предприняты после Польского восстания. Но даже в это время упразднение польского права могло проходить лишь поэтапно, хотя общий принцип был выражен спустя 35 лет после аннексии этих территорий в печатном указе императора Николая I от 27 августа 1828 г. Прецедентом стало принятое решение о наказании укрывателей беглых крепостных. Поскольку Литовский статут такого случая не предусматривал, Долгоруков передал отчет Желтухина Комитету министров, а тот, по согласованию с императором, попросил Сенат расширить применение предложения киевского губернатора. Николай I намеревался с 11 июля 1828 г. распространить все российские законы не только на Киевскую губернию, но и на все губернии, где действовал Литовский статут362. В следующей главе мы увидим, что киевский военный губернатор добился от царя и решения о русификации школ Киевской губернии за две недели до Ноябрьского восстания 1830 г.

Подводя итог тридцатипятилетнему периоду жизни польской шляхты, архаическое обаяние которой передают «Пан Тадеуш» А. Мицкевича или, в несколько карикатурной форме, «Воспоминания Соплицы» Х. Жевуского, мы можем заключить, что на протяжении 1797 – 1830 гг. более десяти тысяч польских землевладельцев на Украине действительно практически не заметили перемен и жили согласно устоявшимся еще во времена их предков моделям. Но наше исследование дает возможность показать и относительность изоляции шляхты. Налицо также стремление царских властей, хотя и лишенное зачастую последовательности и формализованное, однако постоянное и упорное, определить, взять под контроль и уменьшить количество непослушных землевладельцев. Понятно, что до 1830 г. лишь очень незначительная группа – несколько сотен – те, кто принимал участие в единственно возможной форме публичной жизни – шляхетских собраниях и занимал выборные должности в судах, – стала объектом пристального внимания Петербурга. Полагаем, что нам удалось показать то, каким образом за три с небольшим десятилетия шумный польский сеймик превратился в шестеренку российской административной махины.

Сравнение настроений в России в период с 1827 по 1830 г. с настроениями после 1832 г. даст возможность констатировать, что восстание стало лишь одним из факторов, ухудшивших ситуацию. Развязка и так была очевидна.

Глава 4 ГОРЕ ОТ УМА НА УКРАИНЕ

Одной из основных проблем на западе империи до 1831 г. было признание на официальном уровне как в украинских, так и в литовских землях доминирования польского языка и польской культуры в учебных заведениях. Это постепенно поставило царские власти перед крайне важным вопросом: можно ли допустить в этих губерниях появление более многочисленной интеллигенции, чем в коренной России? Как защитить привилегии дворянства, не давая в то же время шляхте возможности превратиться в интеллигенцию?

Безземельная шляхта, о которой шла речь в гл. 2, воспринималась Петербургом как нечто амебоподобное, чему следовало придать определенную форму. В свою очередь, землевладельческая шляхта, рассмотренная нами в предыдущей главе, имела в представлении имперских властей более четкие рамки, однако, как мы убедились, возможность проявления инициативы с ее стороны также была ограничена. Несмотря на существование определенного диалога с Волынским шляхетским собранием, а также роль отдельных польских губернаторов, необходимо признать, что в целом на протяжении всего периода с 1793 по 1830 г. шляхта на Украине была скорее объектом манипулирования со стороны российских властей и не выступала в качестве политически активного субъекта.

Налицо необходимость переосмысления как просветительских начинаний раннего периода правления Александра I, как и того, каким образом они были восприняты и воплощены в жизнь в «польских губерниях». Несмотря на существовавшую достаточно жесткую сословную иерархию, в сознании элит российского общества наметился определенный перелом: все большее признание начало получать образование – правда, данная тенденция не распространялась на податное население, как того желал Петр I, когда создавал Табель о рангах. Тем не менее это своеобразное aggiornamento привело к тому, что в первую очередь в дворянах стала цениться образованность, а не происхождение.

Эта тревожившая русских дворян идея, претворением которой в жизнь с августа 1809 г. занимался М.М. Сперанский, ни в коей мере не была плодом личных пристрастий этого государственного деятеля. Речь шла о реализации просветительских принципов, разработанных Г. Стройновским по поручению А. Чарторыйского, которые были представлены 4 октября 1802 г. на рассмотрение Негласного комитета в форме докладной записки «О принципах образования в Российской империи». Этот документ был составлен под сильным влиянием польского Просвещения, основные принципы которого с 1773 г. разрабатывались Комиссией национального просвещения363.

Еще более выразительное звучание эта идея получила в положении «Об устройстве училищ». Это положение было утверждено императором 24 января 1803 г., оно касалось предварительных правил народного просвещения. Существовавшая Комиссия об училищах была переименована в Главное правление училищ, а империя была разделена на шесть крупных учебных округов, из которых Виленский округ был вверен в попечение князя Адама Ежи Чарторыйского. Этот округ охватывал все «бывшие польские губернии», включая белорусские земли, захваченные в результате первого раздела Речи Посполитой в 1772 г., а южная его часть включала Правобережную Украину. Статьей 24 Положения предусматривалось, что «ни в какой губернии, спустя пять лет по устроении в округе… никто не будет определен к гражданской должности, требующей юридических и других познаний, не окончив учения в общественном или частном училище»364. Поскольку Устав университетов был утвержден в мае 1803 г., то представляется полностью логичным тот факт, что уровнем подготовки чиновников станут интересоваться через пять лет. Принципы создания университетов, которые должны были стать во главе государственного школьного образования, предвещали большие перемены. Однако прежде чем убедиться в том, оказались ли эти перемены в социальном плане такими же глубокими, как предусматривалось, необходимо понять, каким образом идеи Просвещения воспринимались на региональном уровне, который является предметом нашего исследования.

Шляхетская нация, польское самосознание, российское подданство

Граф Тадеуш Чацкий вплоть до смерти в феврале 1813 г. был spiritus movens365 образовательных дел в Волынской, Подольской и Киевской губерниях. На этих страницах уже говорилось о его деятельности в Петербурге в Комитете по устройству евреев, впоследствии преобразованном в Комитет по устройству шляхты, а также на Волыни, где он принимал самое активное участие в работе шляхетского собрания. После создания Виленского учебного округа князь Адам Ежи Чарторыйский обратился к нему с просьбой стать школьным инспектором трех губерний. Граф принял предложение. Необходимо подчеркнуть, что проявленное с его стороны меценатство и бескорыстное служение делу польского культурного присутствия на Украине в значительной степени превосходило круг возложенных на него служебных обязанностей, однако полностью отвечало его убеждениям и стилю жизни366. Основной целью деятельности Чацкого было предотвратить русификацию и сохранить полонизированный облик Украины. Поляки непременно должны отдать должное деятельности Тадеуша Чацкого, хотя и не в стиле Р. Пшибыльского, ура-патриотические дифирамбы которого часто не соответствуют истине и не учитывают выводов, сделанных мною в работе, опубликованной по-французски в 1977 г., а по-польски в 1991 г.367

На взгляды Тадеуша Чацкого серьезное влияние оказали как древние традиции его рода, так и французские энциклопедисты. В 1784 г. он познакомился при дворе польского короля с такими историками, как Ян Баптист Альбертранди и Адам Станислав Нарушевич. В том же году его избрали в состав Минералогической комиссии, которая вела разведку залежей руды вдоль берегов Днестра. Он занимался статистикой, как уже отмечалось, писал работы о евреях и литовском праве. Любитель старинных книг, интересовавшийся всем и вся, он в 1801 г. был избран членом Общества любителей наук, с существованием которого в Варшаве (аннексированной в 1795 г. Пруссией) мирились прусские власти. Однако с еще большим воодушевлением он посвятил себя делу развития польской культуры на Украине после открытия Виленского университета. Чацкий подчинялся ректору этого университета, которым сперва был И. Стройновский, а с 1807 г. известный астроном Ян Снядецкий, с которым Чацкий практически постоянно конфликтовал. Польский граф из Волынской губернии, где в Порыцке располагалось его родовое имение, Чацкий никогда не был сторонником монархического правления, тяжело переносил власть российского царя, французскому императору давал лишь пустые обещания и не считал возможным подчиняться ученому педанту, ректору университета в далеких литовских землях, к которым он относился с определенной долей презрения. Чацкий находился под сильным влиянием Гуго Коллонтая (которого к тому времени уже освободили из австрийской тюрьмы в Шпилберке) и советовался с ним во всем (их переписка о проведении культурно-образовательной политики охватывает четыре тома). Однако по-настоящему Чацкий признавал единственный авторитет – попечителя князя Чарторыйского, который изредка в письмах журил его за несколько «сарматскую» строптивость.