Евгений Санин - Око за око

• Название: Око за око
• Автор: Евгений Санин
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3569-0

Отгремела Третья, последняя, пуническая война. Пал великий Карфаген, вернулись по домам его победители. Ветеран войны афинянин Эвбулид забросил свою спату в чулан, занявшись скромной коммерцией и понадеявшись, что оружие ему больше не понадобится. Однако коварная богиня судьбы послала бывшему воину новое испытание - стать рабом или беглецом в далекой Скифии.

Роман "Око за око" известного российского писателя Евгения Санина является первой частью дилогии "Колесница Гелеоса".

---

Евгений Санин Око за око

Светлой памяти моей матери, открывшей мне неведомый мир античности.

Пролог

Последняя треть второго века до нашей эры вступала на изнемогающую от людских бед и страданий землю.

Всюду, куда только ветер доносил звуки человеческого голоса, где шумели города, зеленели пашни, цвели сады, — люди воевали или готовились к войне.

Германцы — с фракийцами, сарматы — с предками славян, парфяне — с армянами: не было такого дня, чтобы где–нибудь не скрещивались булавы с мечами, махайры с копьями, пики с палицами, чтобы не лилась человеческая кровь после короткого свиста нашедшей свою жертву стрелы.

Слезы и смерть правили миром в то жестокое время. И все–таки жизнь брала свое.

Как выросшие каким–то чудом среди гранитных скал былинки, таилась на земле любовь, жило искусство, дарила людям недолгое счастье нежность.

Во Фракии и Германии, в Парфии и Армении рождались дети, они отстраивали разрушенные города, возрождали выжженные сады и создавали поэмы и статуи, которые до сегодняшнего дня поражают наше воображение.

Но было на земле и такое место, где пепелища зачастую так и оставались пепелищами, а руины — руинами.

Имя ему — Средиземноморье.

Первые две трети века пронеслись по многим его городам, грохоча обитыми гвоздями калигами римских солдат, сверкая серебряными орлами их непобедимых легионов, скрипя колесами обозов, наполненных награбленным добром.

Стон и проклятья стояли над развалинами столиц и поселений, над бесконечными вереницами вчерашних пахарей и гончаров, кузнецов и поэтов, женщин и детей, уводимых угрюмыми легионерами в рабство.

Казалось, не было в мире силы, которая могла бы спасти человека, будь он царем или рабом, от неумолимых римских когорт…

Сокрушив в начале века Карфаген, Рим стал безраздельно господствовать в Западном Средиземноморье. Но уже вскоре это показалось ему недостаточным. Высмотрев новой жертвой Сирию, он подкупом, обещаниями и угрозами собрал вокруг себя многочисленных союзников и разгромил царство Антиоха Великого, вся «вина» которого заключалась в том, что он попытался присоединить к себе Грецию, чье богатство давно уже притягивало жадные взоры самого римского сената.

Затем настал черед и самих союзников.

Первой участь Сирии разделила некогда могущественная Македония.

Римский консул Эмилий Павел в битве при Пидне нанес страшное поражение царю Персею и провел его перед своей триумфальной колесницей по ликующим улицам Рима.

Потом подошла очередь острова Родос и Ахейского союза. Лучшие лучники мира, воины знаменитой македонской фаланги, ахейские пехотинцы–гоплиты теперь сами стали рабами и подданными великого Рима. Была отправлена в Италию заложниками и тысяча знатных греков.

Но даже это не спасло Грецию от римского владычества.

В печально знаменитом 146–м году до Рождества Христова почти одновременно с разрушением Карфагена был стерт с лица земли цветущий город Коринф. Оставшиеся в живых его жители были проданы в рабство, и с этого часа великая эллинская страна потеряла свою самостоятельность, превратившись в римскую провинцию1 Ахея или по–римски Ахайя.

К началу 620–го года от основания Рима2 в число таких провинций, из которых наместники, и римские купцы, и ростовщики выкачивали все богатства, уже входили Италия, Сицилия, Корсика, Сардиния, Македония, Испания…

«Вечный город» напоминал огромную акулу, переваривающую добычу и уже жадно поглядывающую на весь остальной мир, как бы собираясь заглотить его целиком. Останавливало его лишь то, что в последнее время ослабела армия республики, и все неспокойнее становилось в самом Риме.

Воспользовавшись этим, восстала Испания. Упорно держалась в течение вот уже семи лет ее небольшая крепость Нуманция. Вновь ожила свободолюбивая Сирия, а в пограничной с Италией Сицилии появилось целое царство восставших рабов.

И, тем не менее, Рим продолжал оставаться самым могущественным и ненасытным государством мира. Поправить его финансовые дела, дать новых рабов и земли могла только новая провинция. Становилось ясно, что недалек тот день, когда римские легионы превратят в нее еще одно свободное царство. Но какое?..

В понтийских гаванях и пергамской библиотеке, в александрийском мусейноне и афинских термах, в иудейских дворцах и даже в далеких галльских хижинах только и говорилось об этом…

Часть первая

«Если раб увидит во сне, что он освобожден, это означает смерть. Ибо только она освобождает раба от господина и от труда.»

Из «Сонника» Артемидора

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1. Филоромей

В мужской половине скромного дома Эвбулида, состоявшего, как и большинство афинских жилищ, из двух комнат–клетушек, задолго до рассвета собралась вся его семья. Морской ветер порывами налетал на дверь, и в обогретое лишь пламенем жаровни помещение доносилось влажное дыхание аттической зимы. Сам Эвбулид, молодой эллин с открытым, рано располневшим лицом, сидел за низким столиком и перекладывал из ларца в кошель серебряные монеты.

— Сто пятьдесят пять, сто пятьдесят шесть, сто пятьдесят семь, — приговаривал он, посматривая сияющими глазами на жену и детей. Те, в свою очередь, неотрывно следили за каждым его движением.

Крупные монеты с профилем Афины Паллады выглядели вызывающе среди убогой обстановки: старых клине–лежанок, грубых сундуков, дешевой глиняной посуды по углам.

Единственной дорогой вещью в доме был мраморный канделябр в виде вазы, купленный хозяином полмесяца назад в лавке римского торговца.

… В тот день, засидевшись в харчевне, Эвбулид явился домой навеселе и прямо с порога заявил жене:

— Радуйся, Гедита, с этого дня мы начинаем новую жизнь!

— Этого нам только не хватало… — проворчала Гедита и с укором взглянула на мужа. — Дети голодные, а ты тратишь деньги на вино. Небось, еще и угощаешь своих друзей, любителей выпить за чужой счет…

— Глупая женщина! Я говорю правду! — воскликнул Эвбулид. — У нас теперь есть своя собственная мельница!

— А может, новый дом или земельный участок за городом?

— Будет тебе и участок! И новый дом, и дорогая мебель с фигурными ножками. Все будет! Но сначала нам принесут целую гору денег, которую я одолжил у одного оч–чень важного и хорошего человека!

— Иди спать, Эвбулид! — не поверив ни одному слову мужа, устало посоветовала Гедита. — Да, и когда принесут эту гору денег, не забудь предупредить, чтобы сняли обувь за дверью…

Однако Эвбулид, вопреки обыкновению, не спешил на свою половину. Хитро прищурившись, он вытянул вперед руку, которую до этого держал за спиной, и показал канделябр.

— Значит, не веришь! А это тогда что?

— О, боги! — всплеснула руками Гедита, глядя на вырезанное в центре канделябра изображение Гелиоса, мчащегося в своей колеснице. Белые лошади, бог в лучистом венке, разные животные, страшные скорпион и рак на его пути были, словно живые. — Неужели в Афинах есть еще люди, которые могут позволить себе такую роскошь?..

Гедита проворно вытерла руки о край хитона, осторожно дотронулась до розового мрамора. Камень был нежным и гладким, как кожа ребенка. Подняла на мужа недоуменные глаза:

— Откуда это?

— Из самого Рима!

— Тебе дал его на время кто–то из твоих римских друзей? Надолго? Хорошо, если на весь завтрашний день, чтобы дети смогли вдоволь налюбоваться им!..

Загадочно усмехаясь, Эвбулид поставил канделябр на столик, закрепил на подставках–лепестках три бронзовых светильника, залил их маслом и поднес поочередно к каждому раскаленный уголек.

Весело затрещали фитили. Яркие язычки пламени наполнили комнату непривычно ярким светом.

— Как красиво… — прошептала Гедита.

— Еще бы! — важно заметил Эвбулид. — Ведь я купил этот канделябр как символ нашего будущего богатства. И, зная твой несносный характер, как доказательство того, что я не лгу!

— Так он — наш?!

— Так же, как и этот твой заплатанный хитон!

— И, значит, мельница с целой горой денег…

— Мельница и двенадцать мин!

— … правда?!

Всю ночь Эвбулид не спал, обсуждая с женой, как счастливо они заживут, когда мельница начнет приносить им доход. Это уже не остатки от наследства умерших родителей и не жалкие пособия государства, которые едва позволяли сводить концы с концами!

Эвбулид быстро успокоил Гедиту, что долг — дело обычное, многие афиняне теперь прибегают к его помощи, чтобы вырваться из нищеты, и она мечтательно шептала:

— Первым делом соберем приданое для Филы! Девочке скоро двенадцать лет, еще год–другой, и пора будет замуж.