Танит Ли - Любовь из металла

• Название: Любовь из металла
• Автор: Танит Ли
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 0101

В марте 2005 года в Bantam Books выходит роман «Любовь из металла» (Metallic Love), ставший сиквелом «Серебряного любовника» и вторым романом в обозначенной теперь серии «S.I.L.V.E.R.»: в 2009 году в интервью интернет-журналу «The Voyage Blog» Танит Ли заявила о своем желании написать и третью книгу, касающуюся истории Джейн и Сильвера, и название для романа у нее уже есть — «The Tin Man». «И каждый, кто внимательно прочтет [ „Любовь из металла“], поймет, куда уведет сюжет третьей книги, если она когда-нибудь появится (а название у нее уже есть — The Tin Man). А ведет все обратно к Сильверу, и обратно к Сильверу-и-Джейн» — комментирует Ли.

Предлагаемый вам перевод выполнен не профессионалом, а так же без помощи и советов профессионалов. Переводчик располагал своим уровнем знания языка, своим художественным чутьем и интуицией. Никакой коммерческой выгоды работа под собой не подразумевала, а авторство текста принадлежит исключительно Танит Ли и ее партнерам-издателям.

---

В «Кафе Чехова», когда мы зашли, мужчина за стойкой позвал кого-то из подсобки, крупного, дородного малого, заявившего тут же:

— У нас есть право отказать вам во входе.

— Имейте милосердие, — сказал Сильвер (Верлис) просто, дружелюбно. — Мы просто попали под дождь. Посмотрите, она вся промокла.

Они посмотрели на меня.

— Табличка на двери гласит, что требуется уместное платье, — проскулил здоровяк.

— Пойдем куда-нибудь в другое место, — попросила я.

Сильвер — Верлис — ответил:

— Конечно.

Он опустил руку в карман своего промокшего пальто и извлек оттуда карту I.M.U. Мои глаза застыли на ней. Карта была платиновой. Высший ранг. Сильвер сказал:

— Могу я только воспользоваться этим и купить ей чего-нибудь горячего попить?

Здоровяк оглянулся на мужчину за стойкой. Тот сказал:

— Ладно. Все в порядке. Присаживайтесь. Вы хотели бы, чтобы мы просушили вашу одежду? — я не смогла распознать происхождение его акцента.

А Сильвер заговорил с мужчиной на беглом итальянском. И тогда последний просиял и начал размахивать руками. Он вышел из-за стойки и проводил нас через ресторан к отдельной нише, теплой и сухой. Он забрал нашу верхнюю одежду и вернулся с чайником горячего шоколаста и с настоящими сливками.

— Что ты ему сказал?

— Ничего особенного. Сказал о своей итальянской матери. И горячем шоколасте.

— Ты не выглядишь, — сказала я, — настолько богатым, чтобы владеть платиновой I.M.U. Не говоря уже обо мне.

— Ты бы удивилась.

— Откуда она у тебя?

Он показал мне карту. Вдоль края рельефно выступал акроним «МЕТА».

— Ты работник?

— Как и ты, Лорен.

Мы выпили шоколаста, я — без сливок, он — без необходимости. Когда чайник опустел, каждому из нас принесли бокал вина.

К тому времени показалось вечернее солнце, и вся Россия заблестела под паутиной из флаерных линий с капелями дождя.

— Все-таки мы провели день вместе, — сказал он.

— Что они думают, мы делали?

— Целовались. Потом вышли на прогулку. Они слышат обрывки, не все. И я отслеживаю, какие. Я легко с этим справляюсь, пока мы гуляем. Видишь ли, Астероид влияет на перехват сигнала, когда я на улице. Они все еще работают над тем, как исправить это.

— Как со старыми мобильными телефонами.

Очень тихо он издал для меня, из своей собственной голосовой коробки, точный звук звонка сотового телефона. Такой, какой можно услышать в старых фильмах. Я подпрыгнула.

— Это трюк.

— Я хотел рассмешить тебя. Не шокировать.

— Конечно, ты меня шокировал.

— Скажи мое имя, — приказал он.

Я посмотрела на него. Затем произнесла: «Верлис». Верно сказав с первого раза, не споткнувшись на какой-то непроизносимой первой «C» в слове «Сильвер».

— Мы можем, — говорил он, — провести вместе остаток вечера. И ночь, если ты хочешь. Без секса, если ты не захочешь. Мы можем гулять, разговаривать, пойти куда-нибудь потанцевать, или кутить на эту мою бездонную карту. Или есть. Как твой желудок, кстати?

— Я солгала, — ответила я. — Мне стало плохо из-за нервов.

— Еще один камень в мой огород, — сказал он. — Лорен, я, правда, считаю, что тебе нужно остаться со мной на эту ночь, или не останется ко мне никакого доверия.

— Со мной это не пройдет, — возразила я, покачивая по кругу вино в бокале.

— Потому что ты прочла Книгу Джейн и знаешь, как все происходит. Я пытался сказать тебе, что все не так.

— Она хотела верить, что ты человек.

— Многие люди хотят, и будут хотеть, верить в это. И если им это нравится, я приму. Для тебя, если тебе так больше нравится, я могу использовать звонок мобильника, когда мы наедине.

Он улыбнулся так… победно. В любом случае, меня уже победили. И я продолжала играться с вином.

Затем он сказал мне, своим собственным голосом, приглушенным и проникновенным для барабанных перепонок моих ушей:

— У тебя тигриные глаза.

— Что, не раковины каури? — резко ответила я, прежде чем смогла остановить себя.

— Слова Джейн, — сказал он.

— Глаза Джейн. По крайней мере, она писала, что ты так ей говорил.

— Я не хочу говорить о Джейн.

— Ты сказал, что они нашли ее.

— Нашли. И я говорил. Думаю, теперь мы все расставили на свои места.

Что-то в нем — его улыбка, да, теперь я увидела, — превратилось в лед. И то, как он отвернулся, как если бы я внезапно наскучила ему. Демонстрируя свое упорство, я теряла его сильное, временное расположение.

Затем он встал.

— Пойдем?

Молча мы забрали свою верхнюю одежду. Когда мы проходили мимо мужчины за стойкой, Верлис, как «его мать», еще раз сказал что-то на итальянском. Они пожали руки, человек и машина. На тротуаре улицы Верлис кивнул мне.

— Спасибо, — сказал он, холодно и недружелюбно, как другие, которых я знала, — за твое время. Нам надо будет как-нибудь повторить. Вместе промокнуть.

Я отвернулась и посмотрела через улицу. Я не знала, что ответить ему.

Тогда он сказал:

— Возможно, одну вещь тебе следует знать. Ты была первой. Не интересно? Ладно. Увидимся, Лорен.

Я дернулась и уставилась снова на него, хмурясь:

— Первой.

— В койке.

— Ты… говорил, у тебя до этого уже было два партнера.

— Естественно. Я упоминал о своей способности лгать. Разве не было бы тебе совершенно неловко трахать меня, если бы ты знала, что у меня не было никакого опыта до этого? Да, я демонический любовник. Я могу делать все это и даже такое Это, о чем большинство из вас не смогло бы с кем-то поделиться. Я могу все это тоже. Но никогда не делал.

— Я не верю тебе.

— Вполне справедливо.

Мне пришла в голову смутная мысль, что со стороны мы выглядим как любая ссорящаяся пара.

— Ты говоришь, что был девственником. Но это идиотизм, ты не девственник. Ты спал с другими людьми в прошлом, до…

— Я не тот, кем был раньше. Уясни это уже, Лорен. Понимаешь? Я новый, все с нуля. Какого хера, ты думаешь, я в ужасе от того, что мне придется снова увидеть ее, эту женщину из прошлой жизни? Кажется, я был для нее всем. Но сейчас я ни хера не чувствую к ней. Если хочешь знать, к тебе я испытывают гораздо больше.

— Стоп, — выпалила я. — Ради Бога…

— Это тебя пугает, да? А мне каково, ты не подумала?

В его голосе… отвращение.

Способен он на такое? Как его программа допускает это… но он может лгать, он может искажать наблюдение и создавать другую картинку. Он может имитировать сотовый. Он, может быть, способен изменять форму. О, думается, он вполне может испытывать и отвращение.

Я прислонилась к стене кафе. Чувствовала себя ослабевшей и ошеломленной, и он пугал меня. Все вокруг пугало. И я не могла заставить себя сказать ему: «Оставь меня в покое».

Я принесла свои обеты. Прах, страх, крах.

— Я прошу прощения, — сказал он. Он уже говорил это раньше. Он звучал безучастно. — Я провожу тебя домой. Давай, дай мне свою руку.

Я отдала ему свою руку.

— 2 —

Бирюзовый.

Больше голубой, нежели зеленый. Таков для меня цвет любви. По крайней мере, чувственной любви.

Буду ли я теперь всегда так думать? Ассоциировать этот оттенок с этим действием?

Кто знает.

Этот опыт не был похож на предыдущие. И на тот раз с ним.

Застенчивая Джейн сказала, что не будет углубляться в детали.

Я же хочу углубиться в детали.

Вот именно, я хочу записать их здесь, страницы, целую книгу о том единичном соитии на бирюзовых простынях постели.

По моей просьбе он удалил искусственный загар. Смыл его в душе, один, и когда вернулся, он был обнажен, за исключением волны волос, которые снова приняли свой оттенок красного бархата, стекающего вниз по голове, и завивающихся волос в паху. О, у него были глаза тигра, или, возможно, каждый глаз был тигром, и их янтарная шкура и светилась, и поволакивалась тьмой одновременно.

Сумрак в комнатах. Никакого света кроме пары больших свечей, которые я зажгла, просто потому что они были тут, со своими белыми фитилями ожидали огня; говорят, к несчастью оставлять свечи с нетронутым фитилем, даже если ими не пользуешься, ведь тогда это означает, что ты никогда не зажжешь их для праздника…

— Скажи мне, чего ты хочешь, — проговорил он.

— Тебя.

— Лорен, я не дам им увидеть.

— Дай.

Но он снова покачал головой. Он был нежен, жесток и вездесущ, этот бог из машины[44].

Я всегда очень любила секс. Это действо казалось элементарным. Чем-то предельно несущественным.

Его руки на моем теле — опишу ли я это? Смогу? Есть ли толк в каких-либо словах? Мои руки на нем — тут проще — текстура кожи и мускулов нового создания, не смертного, стальной шелк, сталь, податливая как тело пумы. Волосы — как трава, разогретая и полная летних запахов и ароматов далекого моря, и сосен — волосы как нити огня, как волна. Его рот — остывший очаг. Скольжение одного тела по другому — столкновение планет, сладостное, невыносимое завершение. Бесконечные миры.