Чарльз Дарвин - Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»

• Название: Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»
• Автор: Чарльз Дарвин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-37075-7

Пятилетнее кругосветное плавание (1831—1836) британского судна «Бигль» навсегда изменило облик мировой науки. 22-летний корабельный натуралист Чарлз Роберт Дарвин (1809—1882) за время экспедиции совершил открытия, в корне изменившие сначала его личные научные взгляды, а потом и представления всего человечества о происхождении жизни на Земле.

Наследственность, изменчивость, естественный отбор – три понятия эволюционной теории Дарвина, заученные нами в школе, это «три источника и три составных части» современного знания о мире животных, к которому имеем честь принадлежать все мы. Теперь с этим смирилась даже Католическая Церковь: в связи с 200-летним юбилеем ученого Ватикан признал, что «эволюционная теория Чарлза Дарвина не противоречит библейской версии сотворения мира и живых организмов».

А начиналось все буднично и просто. В школе Чарлз Дарвин плохо учился. Но в 8 лет заинтересовался природой: стал собирать растения, минералы, раковины, насекомых, рыбачить, охотиться на птиц. После школы изучал медицину в Эдинбурге и богословие в Кембридже, – но не стал ни врачом, ни теологом. Вместо этого он отправился в кругосветное путешествие.

За пять лет плавания молодой корабельный натуралист совершил столько открытий, что их хватило на 22 года изучения и осмысления. Надо заметить, что Дарвина вообще отличала маниакальная склонность к систематизации и каталогизации: он тщательно записывал даже наблюдения за собственными детьми. Результат этого четвертьвекового научного подвига известен: на свет появилась его знаменитая теория происхождения видов.

Но еще до публикации «Происхождения видов», в 1839 году, вышло в свет предлагаемое вашему вниманию описание кругосветного плавания. Книга Дарвина содержит изобилующие занимательными подробностями описания Южной Америки: Патагонии, Огненной Земли, Бразилии, Аргентины, Уругвая; Австралии, Тасмании, островов Тенерифе, Галапагосских, Кокосовых, Зеленого Мыса, их экзотической природы и населения. С тех пор многие растения, животные и племена исчезли с лица Земли и их описание можно встретить только на страницах этой книги.

«Тело может умереть, но остаются послания, которые мы отправляем при жизни», – сказала в недавнем интервью по случаю своего столетия нобелевский лауреат, выдающийся нейробиолог (а значит – научная «внучка» Дарвина) Рита Леви-Монтальчини. Послание, которое оставил нам Дарвин, можно сформулировать так: жизнь и мироустройство можно принимать не изучая, а можно попытаться понять – и тогда нам откроются настоящие чудеса.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги Чарлза Дарвина и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Сотни иллюстраций, рисунков, картин; карты путешествия, рисунки непосредственных участников экспедиции составили иллюстративный ряд этого подарочного издания. Эта книга, как и вся серия «Великие путешествия», напечатана на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлена. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Птица, имеющая вилообразный хвост с двумя длинными перьями на конце (Tyrannus savana)и называемая испанцами ножехвостом, очень распространена около Буэнос-Айреса; обыкновенно она сидит на ветке дерева омбу, подле дома, и оттуда предпринимает короткие полеты в погоне за насекомыми, возвращаясь всегда на прежнее место. В воздухе эта птица по манере летать и по общему виду обнаруживает какое-то карикатурное сходство с обыкновенной ласточкой. Она обладает способностью делать очень резкие повороты в воздухе и при этом раскрывает и закрывает свой хвост то в горизонтальном (боковом) направлении, то в вертикальном, точь-в-точь как ножницы.

16 октября. Несколькими лье ниже Росарио западный берег Параны окаймлен отвесными обрывами, которые вытянулись длинной линией, оканчивающейся ниже Сан-Николаса; поэтому берег этот больше похож на взморье, чем на берег пресноводной реки. Общему виду Параны сильно вредит то обстоятельство, что из-за мягкой структуры берегов вода в ней очень мутна. Уругвай, протекающий среди гранита, много прозрачнее, а там, где обе реки сливаются, – в начале Ла-Платы – их во́ды на большом расстоянии можно различить по их черному и красному цвету.

Вечером подул не совсем благоприятный ветер, и мы, по обыкновению, тотчас же остановились, а на следующий день, когда поднялся довольно свежий попутный ветер, капитан настолько разленился, что и думать не хотел о продолжении пути. В Бахаде мне характеризовали его как «hombre muy aflicto» – человека, который всегда остается жалким неудачником; и в самом деле, все задержки он переносил с удивительным смирением. То был старый испанец, который провел много лет в этой стране.

Он заявлял о своем большом расположении к англичанам, но упрямо твердил, что битва при Трафальгаре была выиграна только потому, что все испанские капитаны были подкуплены и что единственный истинно доблестный поступок во всем сражении совершил испанский адмирал. Высказывание это поразило меня как нечто весьма характерное: этот человек предпочел бы допустить, что его соотечественники отъявленные предатели, нежели усомниться в их искусстве или храбрости.

18 и 19 октября. Мы продолжали медленно плыть вниз по замечательной реке; течение помогало нам совсем мало. За все наше плавание вниз по реке мы встретили очень мало судов. Здесь, как видно, добровольно отвергают один из лучших даров природы, великолепное средство сообщения – реку, по которой корабли могут ходить из области умеренного климата, так же удивительно обильной одними продуктами, как и лишенной других, в другую область, с тропическим климатом и почвой, равной которой по плодородию, по словам лучшего знатока г-на Бонплана, нет, быть может, нигде на земле. Насколько иначе выглядела бы эта река, если бы счастливая звезда привела на Ла-Плату первыми английских колонистов! Какие прекрасные города стояли бы теперь на ее берегах! Пока жив Франсиа, диктатор Парагвая, эти две страны останутся столь же обособленными, как если бы они находились на противоположных концах земного шара[149]. А когда этот старый кровожадный тиран отправится держать ответ за свои тяжкие грехи, Парагвай будут раздирать революции, в такой же мере неистовые, как противоестественна тишина в стране теперь.

20 октября. Мы прибыли к устью Параны, и так как мне не терпелось попасть в Буэнос-Айрес, я высадился на берег в Лас-Кончас, чтобы поехать в столицу верхом. Высадившись, я, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что оказался до некоторой степени пленником. Тут разразилась бурная революция, и на все порты было наложено эмбарго. Вернуться на судно я не мог, а о том, чтобы ехать в столицу сушей, не могло быть и речи. После длинного разговора с комендантом я получил разрешение явиться на следующий день к генералу Ролору, командовавшему дивизией мятежников по эту сторону столицы. Наутро я поехал в лагерь. Генерал, офицеры и все солдаты казались, да, я думаю, и на самом деле были, большими негодяями.

Генерал вечером накануне своего выхода из города сам пошел к губернатору и положа руку на сердце торжественно заверил его честным словом, что, как бы то ни было, он останется верен до конца. Генерал сказал мне, что столица в состоянии строгой блокады и все, что он может сделать, это дать мне пропуск к главнокомандующему мятежников в Кильмесе. Нам пришлось поэтому сделать большой крюк вокруг столицы; лошадей мы достали с большими трудностями.

В лагере меня приняли весьма вежливо, но сказали, что разрешить мне въезд в город совершенно невозможно. Меня это очень встревожило; мне казалось, что «Бигль» должен был уйти из Ла-Платы раньше, чем то произошло на самом деле. Но стоило мне упомянуть, как любезно обошелся со мной генерал Росас на Колорадо, и никакое волшебство не могло бы придать делу иной оборот быстрее, чем эта фраза. Мне тотчас же сказали, что хотя не могут дать мне пропуска, но если я согласен расстаться с проводником и лошадьми, то часовые меня пропустят. Я с большой радостью согласился, и со мной послали офицера дать распоряжение, чтобы меня не задержали на мосту. Дорога на расстоянии целого лье была совершенно пуста.

Я встретил отряд солдат, удовольствовавшихся тем, что важно посмотрели мой старый паспорт, и наконец я, к своему немалому удовольствию, очутился в городе.

Эта революция едва ли произошла вследствие какого-либо серьезного недовольства; но в государстве, где в течение девяти месяцев (с февраля по октябрь 1820 г.) пятнадцать раз происходила смена власти – тогда как каждый губернатор, согласно конституции, избирался на три года – нет никакого смысла искать повод. На этот раз группа людей, которые, будучи приверженцами Росаса, не терпели губернатора Балькарсе, – семьдесят человек – оставила столицу, и – с именем Росаса на устах – вся страна взялась за оружие.

Город подвергли блокаде, не пропуская туда ни съестных припасов, ни рогатого скота, ни лошадей; помимо того происходили только мелкие стычки, и за день бывало убито лишь по нескольку человек. Осаждающая сторона отлично знала, что, задержав подвоз мяса, она наверняка одержит победу. Генерал Росас не мог быть осведомлен о мятеже, но был, по-видимому, полностью согласен с планами своей партии. Год назад его избрали губернатором, но он отказался принять этот пост, пока сала [палата] не предоставит ему чрезвычайных полномочий. В этом ему отказали, и с тех пор его партия показывает, что никакой другой губернатор не сможет удержаться на этом месте.

Военные действия с обеих сторон явно затягивались, пока не удалось получить сообщения от Росаса. Известие пришло через несколько дней после того как я покинул Буэнос-Айрес; из него явствовало, что генерал не одобряет нарушения порядка, но полагает, что справедливость на стороне осаждающих. Едва узнав об этом, губернатор, министры и часть войска – до нескольких сот человек – бежали из столицы. Мятежники вошли в город, выбрали нового губернатора, и 5500 человек получили награду за свои заслуги.

Все эти события показывают, что в конце концов Росас станет диктатором: титула короля в этой стране, как и в других республиках, особенно не любят. Уже покинув Южную Америку, мы узнали, что Росаса избрали с полномочиями и на срок, совершенно несовместимый с конституционными основами республики.

Глава VIII. Банда-Орьенталь и Патагония

Поездка в Колония-дель-Сакраменто. – Цена эстансии. – Как подсчитывают скот. – Особая порода быков. – Продырявленные голыши. – Пастушьи собаки. – Выездка лошадей, гаучосы как наездники. – Нравы жителей. – Ла-Плата. – Рои бабочек. – Пауки-воздухоплаватели. – Свечение моря. – Бухта Желания. – Гуанако. – Бухта Сан-Хулиан. – Геология Патагонии. – Исполинское ископаемое животное. – Постоянство типов организации. – Изменения в фауне Америки. – Причины вымирания.

Будучи задержан недели на две в столице, я был рад вырваться из нее на борту почтового судна, которое шло в Монтевидео. Жизнь в городе, находящемся в состоянии блокады, никогда не бывает приятной; ко всему этому еще добавлялись постоянные страхи перед разбойниками в самом городе. Часовые были худшими из них, ибо благодаря своей должности и имея оружие в руках они грабили с таким сознанием своей силы, что были совершенно неподражаемы.

Переезд наш был очень долгим и скучным. На карте Ла-Плата имеет вид величественного эстуария, но в действительности дело обстоит далеко не так. В широких просторах мутной воды нет ничего ни величественного, ни красивого. Только раз в течение дня едва удалось разглядеть с палубы оба берега, и тот и другой крайне низменные. По прибытии в Монтевидео я узнал, что «Бигль» не уйдет в плавание еще некоторое время, и стал готовиться к непродолжительной поездке по этой части Банда-Орьенталь. Все, что я говорил об окрестностях Мальдонадо, справедливо и относительно Монтевидео, только местность здесь, за единственным исключением Зеленой горы, высотой в 450 футов, от которой город и получил свое название[150], гораздо более плоская. Очень немного участков на этой холмистой, покрытой травой равнине огорожено; только возле города попадаются ограды в виде земляных валов, покрытых агавами, кактусами и укропом.