Степан Крашенинников - Описание земли Камчатки

• Название: Описание земли Камчатки
• Автор: Степан Крашенинников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-44013-9

Степан Петрович Крашенинникова (1711—1755) принадлежит к тем скромным героям, которыми так славна Россия. Сын солдата, за выдающиеся успехи в учебе он был выбран для научной подготовки к участию во Второй Камчатской экспедиции.

Экспедиция отправилась в путь в августе 1733 года. После четырех лет тяжелейшего путешествия члены «академической свиты», сославшись на плохое здоровье, отказались от дальнейшей поездки, сообщив в Петербург, что с исследованием Камчатки справится студент Крашенинников. И он справился!

За 10 лет (1733—1743) он проделал по Сибири и Камчатке путь в 25773 версты (больше половины экватора!), совершил множество исследовательских поездок на Байкал, по реке Лене, в Якутию, но главное – вдоль и поперек изъездил, изучил и описал Камчатку: ее границы, рельеф, климат, флору и фауну, вулканы и гейзеры, местное население, собрал богатейшие научные коллекции, сделал записи метеорологических наблюдений и описаний приливов, составил словарик корякского языка.

Но главным, эпохальным результатом титанического труда Крашенинникова стала первая русская научная монография «Описание земли Камчатки» – и она же стала первым международным бестселлером. Почти немедленно после выхода из печати в 1755 году книга была переведена на главные европейские языки: французский (1760), английский (1764), немецкий (1766), голландский (1770) – и вызвала огромный интерес как ученых, так и читающей публики.

На то, чтобы этот эпохальный труд увидел свет, его автор положил жизнь: отправившись из Санкт-Петербурга в научную экспедицию юным студентом, Крашенинников вернулся в столицу только через десять лет – и еще двенадцать, до самой смерти, готовил книгу к изданию.

Вот почему и сегодня, через 250 лет, мы с жгучим интересом знакомимся с этой terra incognita XVIII века, читая захватывающие, невероятные, но тем не менее абсолютно достоверные описания всего, что встретил и изучил во время путешествия Крашенинников. К этому добавляется чувство восхищения: вот, оказывается, как много может сделать для своего Отечества один человек.

Электронная публикация книги С. П. Крашенинникова включает все тексты бумажной книги и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Бумажное издание богато оформлено: в нем более 150 иллюстраций, в том числе редчайших старинных карт и уникальных рисунков. Издание напечатано на прекрасной офсетной бумаге. По богатству и разнообразию иллюстративного материала книги подарочной серии «Великие путешественники» не уступают художественным альбомам. Издания серии станут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, будут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Он, плавая около судна их больше двух часов, смотрел то на того, то на другого как бы с удивлением. Иногда подходил он к ним столь близко, что его шестом достать можно было; иногда отходил дальше, а особливо же когда видел их движение. Из воды поднимался он до третьей части своего тела и стоял, как человек прямо, не переменяя несколько минут того положения.

Посмотрев на них пристально около получаса, бросался, как стрела, под судно их и на другой стороне выныривал, но вскоре, поднырнув опять под судно, оказывался на первом месте и сие продолжал он до 30 раз. Между тем, как принесло великую американскую морскую траву, которая внизу пуста и бутылочному дну подобна, а кверху острее, то зверь, бросившись, ухватил ее и, держа во рту, плыл к их судну, делая с нею такие шутки, что смешнее того нельзя ожидать от обезьяны.

Во всех морских зверях примечено сие особливое свойство, что они игранием своим в тихую погоду перемену ее предвозвещают; и чем больше играют, тем сильнейшей погоды ожидать должно.

Глава 9. О рыбах

В описании рыб поступим мы таким же образом, как в описании трав и кореньев, то есть сообщим известие токмо о тех, кои служат или к содержанию тамошнего народа, или по частому лову всякому там знаемы, хотя в пищу и не употребляются; а обстоятельная история о рыбах, так как и о травах, со временем издана будет в особливых книгах.

И сперва объявим мы о китах как для величины их, которою превосходят всех рыб, так и для порядка, что им за морскими зверями должно следовать, к которым они по внутреннему своему, подобному им, сложению, по плотскому совокуплению и рождению от некоторых и причитаются.

Китов (Phyfeter Aut) как в океане, так и в Пенжинском море великое множество, что в тихую и ясную погоду усматривается по фонтанам, которые они из жерла, что на голове, пускают.

Часто подплывают они и к берегам столь близко, что можно по ним из ружья стрелять; а иногда трутся и о самый берег, может быть, стирая раковины, которых по телу их довольно и в которых рождающиеся животные беспокоят их, как из того рассуждать можно, что они, оказывая спину поверх воды великим стадам чаек, которые клюют тех животных, сидеть на себе попускают долгое время.

Когда рыба идет в реки из моря, то во время прибылой воды заходят они и в устья рек, иногда по два и по три вместе, что мне самому многократно случалось видеть.

Величиною бывают они в тамошних морях от 7 до 15 сажен, но, без сомнения, и больше есть, токмо такие близко берегов не водятся. Мне сказывали, что за несколько лет судно, из Охотска отправленное на Камчатку, при благополучном ветре на всех парусах отстоялось, набежав на сонного кита в ночное время, что от малого кита не могло учиниться.

Сколько их родов, про то сказать нельзя: ибо сие животное на Камчатке мало ловится, выключая северные места, где сидячие коряки и чукчи промышляют их с удовольствием, а мертвых хотя и часто выкидывает на берег, однако ни мне, ни Стеллеру целого не удалось видеть. Причина тому – жадность жителей, которые, найдя его, как бы некоторое сокровище, скрывают, пока удовольствуются их жиром.

В 1740 году описать кита был преизрядный случай: ибо принесло его к самому большерецкому устью во время прилива, которого бы и в губу внесло: но некоторые казаки, усмотря, встретили его на море и, не допустя до земли, лучшие места обрезали, а к вечеру ни мяса, ни костей не осталось.

Я был тогда в Большерецком остроге и, по получении известия, что кита поймали на море, приехал туда на другой день, но, к крайнему неудовольствию, не видал и костей его: ибо жители, которым от приказной избы заказано было резать китов, пока не будут осмотрены, опасаясь штрафа за ослушание, кости его скрыли, чтоб и знака не было, что они кита резали.

По Стеллерову примечанию, выбрасывает китов из океана около Курильской лопатки, около Авачи, Кроноков и около устья реки Камчатки больше, нежели из Пенжинского моря, на западный камчатский берег, и чаще осенним, нежели вешним временем.

Ловят их разные народы различными образами. Курильцы около Лопатки и островов своих разъезжают на байдарах и ищут такие места, где киты спят обыкновенно, которых. найдя, бьют ядовитыми стрелами.

И хотя рана от стрелы столь великому животному сперва совсем нечувствительна, однако вскоре после того бывает причиною нестерпимой болезни, которую изъявляют они, мечась во все стороны и преужасным ревом; напоследок в кратком времени, будучи раздуты, издыхают.

Олюторы ловят их сетями, которые делают из моржовых копченых ремней, толщиною в человечью руку. Помянутые сети ставят они в устье морского залива, и один их конец загружают великим каменьем, а другой оставляют на свободе, в котором киты, за рыбою гоняющиеся, запутываются и убиваются.

После того олюторы, подъехав на байдарах и обвязав ремнями, притаскивают к берегу при великом веселии, восклицании, пляске и скачке жен и детей, на берегу стоящих и поздравляющих промышленников с добычею.

Но прежде нежели потянут его к берегу, отправляют шаманство; а как прикрепят его на земле, то, одевшись в лучшее платье, выносят из юрты кита деревянного, длиною около двух футов, строят балаган новый и вносят в него деревянного кита при непрестанном шаманстве, в балагане зажигают лампаду[270] и, приставя нарочного, приказывают, чтоб огонь не угасал с весны до осени, пока ловля продолжается.

После того режут пойманного кита на части и приуготовляют его, как наилучший запас, следующим образом. Мясо, которое скоро портится, сушат на воздухе, кожу, отделив от жира, дубят и бьют молотами намягко для употребления на подошвы, которым не бывает почти износа; жир коптят так же, как выше сего о тюленьем объявлено: кишки чистят начисто и наливают жиром, который течет при резанье, и нарочно топленым: ибо они другой посуды не имеют.

Когда весною приспеет время, удобное к китовому промыслу, и олюторы впервые сети свои выносят, тогда бывает у них самый большой праздник, который отправляется с шаманством и с церемониями в земляной юрте; тогда колют они собак при битье в бубны, а после накладывают великое судно толкушами, ставят оное перед жупаном (боковой выход у земляных юрт), приносят деревянного кита из балагана с ужасным криком и закрывают юрту, чтоб света ничего не видно было.

Между тем как шаманы деревянного кита из юрты вон вынесут, то все закричат вдруг: «Кит ушел в море», выходят из юрты, а шаманы и следы его на толкуше кажут, будто по ней ушел он жупаном.

Чукчи промышляют китов от устья Анадыря-реки до Чукотского носа таким же образом, как европейцы. Они на нескольких больших байдарах, обтянутых лахтачными кожами, в которых человек по 8 и по 10 умещается, ездят далеко в море и, завидев кита, подгребают к нему с возможною скоростью, пускают в него носок с зазубриной, за весьма долгий ремень привязанный, который в байдаре кругом складен, чтоб свободнее отпускать его, когда кит в глубину опустится.

К ремню прикреплен близ носка китовый надутый пузырь, чтоб увидеть, где раненый кит вынырнет, и в том случае по ремню притягиваются они к нему ближе и пускают в него другой носок. Сие продолжают они с разных байдар до тех пор, пока кит утомится и все байдары, носками пущенными, в него прикрепятся.

Тогда они вдруг закричат и забьют в ладоши, отчего кит обыкновенно к берегу устремляется, таща байдары за собою. Около берега поднимают они крик больше прежнего, и кит, будучи ослеплен, тем страхом выбрасывается на сухой берег, где чукчи докалывают его без опасности.

Между тем как промысел оный продолжается, жены их и дети, стоя на берегу, изъявляют знаки радости различными образами, как объявлено об олюторах. Таким же образом промышляют китов на островах, лежащих между Чукотским носом и Америкой, как господином Стеллером примечено.

Чукчи ловят их безмерно много и, полагаясь на свое искусство, мертвых китов, которых выбрасывает на берег, не употребляют в пищу, как другие народы, но один жир их берут для света.

И хотя чукчи имеют великие табуны оленей и могли б тем пропитаться без нужды, однако ловлею морских зверей паче иных забавляются, отчасти что жир их почитают за лучшую пищу, наипаче же что недостаток в дровах им награждают: ибо они топят юрты свои мохом, моченным в жире морских животных. Из китовых кишок делают себе рубахи[271], как американцы, и употребляют их вместо посуды, как олюторы.

Великую ж пользу приносят тамошним жителям и касатки, которых по тамошним морям немало: ибо оные, убивая китов или взганивая живых на берег, споспешествуют их довольству в содержании. Стеллер как на море, так и на Беринговом острове сам видел бой китовый с касатками.

Киты в случае нападения от касаток ревут столь громко, что рев можно слышать за несколько миль расстояния. Ежели кит укрывается от них близ берега, то они ходят за ним, не вредя его, пока соберется их много; потом отгоняют его, как невольника, в голомень, где терзают его неприятельски.