Изабель Миньер - Обыкновенная пара

• Название: Обыкновенная пара
• Автор: Изабель Миньер
• Издательство: Фантом Пресс: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 5-86471-457-7

С чего начинается близость? И когда она заканчивается? Почему любовь становится привычкой, а супружество — обузой? И можно ли избежать этого? Наверняка эти вопросы рано или поздно встают перед любой парой. Но есть ли ответы?..

«Обыкновенная пара» — ироничная, даже саркастичная история одной самой обыкновенной пары, ехидный портрет семейных отношений, в которых недовольство друг другом очень быстро становится самым главным чувством. А все началось так невинно. Беатрис захотелось купить новый журнальный столик, и она, как водится у благонравных супругов, обратилась за помощью в этом трудном деле к своей второй половине — Бенжамену. И пошло, поехало, вскоре покупка банальной мебели превратилась в драму, а драма переросла в семейный бунт, а бунт неожиданно обернулся любовью. «Обыкновенная пара» — тонкая и по-детективному увлекательная история одного семейного безумия, которое может случиться с каждой парой.

---

— Кузену? А что, его кузен — фармацевт?

— Ну да, если бы он был пекарем, то Эме искал бы пекарню.

— Что-то мне не верится, Бенжамен. Надо же, какое совпадение: кузен жирной свиньи — фармацевт и хотел бы здесь обосноваться!

— Спроси его сама, если не веришь.

— Ну и что же еще тебе рассказывала эта жирная свинья?

— Свинские истории, стало быть, ничего интересного… А как там твой художник?

— Мартен? Он по-тря-саю-щий! Истинно творческая личность! Понимаешь… я очень любила рисунки Сильви, но… я ее не чувствовала. Мы были на разной волне. А с Мартеном мы тут же нашли общий язык.

У Сильви был крупный изъян, который мешал ей нравиться моей супруге, — Сильви родилась женщиной. От этого она и умерла. Рак груди. Под конец химиотерапия, усталость, полный упадок духа сделали Сильви трудной для общения… Беатрис предпочитает мужчин, причем здоровых.

— Ты ведь помнишь, Бенжамен, как я любила Сильви, но ведь с нею сама атмосфера становилась нездоровой, это было чересчур тяжело, я буквально заболевала, когда ее видела, становилась никакая. Я слишком чувствительна.

Понятно, к чему она клонит. Мы с Беатрис настоящая пара: мы читаем мысли друг друга. Я заранее знаю, что она хочет мне сказать. Так к чему тратить силы на слова?

— Иди ко мне, поцелуй меня в знак примирения! Знаешь, это нормально, что мы ссоримся, мужчинам трудно понять современных женщин, они изменились, они хотят самовыражаться. Мужчинам приходится приспосабливаться, и иногда это непросто. Понимаешь, все, что с нами происходит, совершенно банально. Обычное дело. Мелкие неприятности обычной пары. Но мы ведь любим друг друга, Бен… Ну же, поцелуй меня…

Я думаю о кастрюле, о зайчике в кастрюле. Пробую представить, как подаю жалобу на жену за сексуальное домогательство: насмешки веселящихся полицейских, растерянность при виде преследовательницы — «она же красавица, ну и на что этот тип жалуется? Хотелось бы мне, чтобы меня домогалась такая клевая баба, не повезло ей, однако, метать бисер перед свиньей!».

Целомудренно прикасаюсь губами к ее лбу.

А она хватается за меня, вцепляется в меня, засовывает мне в рот язык, принимается им вращать и тыкать куда попало. У Беатрис огромный язык, иногда мне кажется, что их у нее несколько. Противная манера — вот эдак шуровать у меня во рту; можно подумать, она меня обследует, причем грубо, ощущения почти болезненные.

Наконец она меня выпускает.

— Это только аперитив, мой зайчик… Скоро получишь основное блюдо.

Воспользуюсь-ка я передышкой, чтобы почитать.

Когда я читаю, я один. Я читаю в постели. Беатрис говорит, что постель для того, чтобы спать и заниматься любовью, а не для того, чтобы читать. А я беру автора в постель — так мы с ним ближе.

Итак, я читаю или пытаюсь читать: я тружусь, я упорно тружусь. В каждой третьей строке, если не чаще, вижу «зайчика», или «жирную свинью», или «пиццу», «кастрюлю», «аптеку»… И вообще не понимаю, о чем написано в этой книге. Печатают невесть что. Вдруг мне на глаза попадается «научиться говорить “нет”». Может быть, это история зайчика, который говорит «нет» кастрюле, и жирного борова, продающего пиццу в аптеке. Закрываю книгу, не люблю я такие истории.

Если бы Марион не спала, я взял бы у нее сказку о принцессе. О нежной принцессе, которая очень тихо разговаривает и никогда не плачет.

Я гашу свет и обнимаю подушку, стараясь не слишком сильно сжимать ее, как если бы это была нежнейшая принцесса, превратившаяся в подушку, чтобы мне было удобно с ней спать. Принцесса, с которой я буду беспредельно нежно заниматься любовью. Я представляю себе…

Я мечтаю.

И молю Бога о том, чтобы сон напал на меня раньше кастрюли.

9 Страдания обыкновенного зайчика

Напрасно я молил Бога и напрасно мечтал. Кастрюля приближается.

Она — решительная кастрюля, а я всего лишь жалкий зайчик… И это очень грустно. Если бы я был не я, то сильно бы огорчился, отождествляя себя с собой. Пустые слова. Никудышный из меня зайчик. Жалкое ничтожество.

Если бы я был писателем, то сочинил бы историю о бедном зайчике, которого преследует металлическая, очень твердая кастрюля. Книга называлась бы «Страдания обыкновенного зайчика». И поскольку у меня уши среднего размера и нет ни малейшего намека на усы, то никто бы не догадался, что рассказ автобиографический. Но все нашли бы бедного зайчика очень славненьким, очень трогательным, особенно милые дамы — я уверен, что они существуют, — и это бы меня немного утешило.

Тем временем кастрюля переходит в наступление:

— Иди сюда, мой зайчик, ну-ка, посмотри, что тут у меня есть…

Я притворяюсь глухим зайчиком.

Но моя рука уже в плену, она уже засунута туда, куда было показано. Как обычно…

— Я читала эротическую книгу и ужасно возбудилась, просто вся горю, горю, я готова, возьми меня, проткни меня насквозь, взорви меня, взмахни скорее своей волшебной палочкой, поработай ею как следует, я этого хочу! Быстрее!

Моя волшебная палочка? Не работает. Сломалась. А она говорит мне о зверье — о пылающей киске и развратном зайчике. Это смешно. Умираю от желания захохотать во все горло. Прошло. Желание было мимолетным.

Она хватает мою волшебную палочку и начинает растирать ее так яростно, будто хочет надраить до блеска. Затем накидывается на меня:

— Ну же, зайчик, зайчик, да сделай же что-нибудь, ну, пошевелись, потрогай меня вот тут, вот тут, потереби меня, подергай…

— Что-то не очень хочется…

— Да что ты прямо как девственник! Аппетит приходит во время еды!

Она кладет мою руку себе на грудь и возит ею туда-сюда, спрашивая, неужели у нее безобразная грудь?

Она прекрасно знает, что грудь у нее очень красивая, но это ничего не меняет. Я проклинаю себя за то, что у меня две руки. Одна уже…

— Возьми же меня наконец, Бенжамен, возьми меня как дикарь, я всегда хочу так, мне это во сне снится, ну же, дикарь, бросайся на меня, бросайся!..

— Нет.

— Что?

— Нет.

Она прекращает атаку. Зажигает свет. Отбрасывает одеяло, теперь ее голое тело как на витрине.

Наслаждаюсь свободой. Руки немедленно сцепляются, чтобы поддержать одна другую.

— Я что — не способна вызвать желание у мужчины?

— Способна.

— Но у тебя его нет?

— Нет.

— А ты знаешь, что многие мужчины хотели бы оказаться на твоем месте?

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Я тебе противна?

— Нет.

— Понятно! Ты хочешь отомстить мне из-за этой пиццы. Такой шантаж: если я не соглашаюсь исполнить любое твое желание — ты мстишь в постели. Бенжамен, это мелко! Ты просто как Орельен!

Давненько не вспоминали!

— Орельен не хотел заниматься любовью?

— Нет, просто Одиль расхотелось с ним трахаться. Он делал это машинально, без фантазии, без чувства. Он не забывался. Он трахался как кролик. Ну и Одиль почувствовала себя мешком для спермы. И ей надоело.

Вот те на! Неужели женщины обсуждают такие темы?

— А ты? Что ты рассказываешь? Что ты рассказываешь о «Бенжамене в постели»?

— Нет уж, я не такая, у меня есть стыд, я ничего не рассказываю или же говорю, что ты внимателен к моим прихотям, стараешься доставить мне удовольствие. Ну-у… до сих пор старался. Только в последнее время изменился, тебе стало наплевать на то, что я чувствую… А не только мужчина должен получать удовольствие, но и женщина! И удовольствие мужчины — даже не главное! До Орельена это не дошло. Он думал только о себе, и так не могло долго продолжаться. Если секс угасает, супружеская пара распадается. У Орельена не осталось ничего общего с Одиль…

— А кто у них рулил, он?

— Не поняла… A-а… Да, Одиль так и не получила права. Но не вижу связи.

— В постели у них кто был главным?

— В постели?.. Ясно. Понимаю, к чему ты клонишь. Ты считаешь, что я над тобой издеваюсь, когда говорю, чего мне хочется… Дескать, женщина, знай свое место! Давай раздвигай ноги, когда господину это угодно, и считай себя счастливой, так? Нет уж, с этим покончено! Всё, всё, всё! Абзац! Я говорю, чего мне хочется, и иначе не будет! А если тебе это не нравится…

Пауза. Я жду. Если мне это не нравится, то я могу учредить партию защиты мужского диктата?

— Если тебе это не нравится… тем хуже!

И это все? Я почти разочарован.

Но ненадолго.

— Бенжамен, если мы разведемся, это разобьет мне сердце! А тебе придется жить вдали от Марион, и, думаю, для тебя это будет ужасно…

Тишина. Я весь во власти этих слов: разведемся, Марион, вдали, ужасно…

— Бенжамен, пойми, я не смогу остаться здесь, если ты меня бросишь… Я буду вынуждена вернуться туда…

Я вздрагиваю. Мне страшно.

— Туда?

— Конечно. Вернусь домой, там мне будет лучше…

Так ли я понял? Нет, только не это…