Александра Потанина - Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь

• Название: Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь
• Автор: Александра Потанина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-73059-9

Сколько их таких было – мальчишек, прочитавших «Робинзона Крузо» и «заболевших» мечтами о далеких путешествиях и великих открытиях… Но затем жизнь брала свое и мечты растворялись в жизненных буднях. Григорий Николаевич Потанин (1835—1920) – одно из очень немногих и вполне счастливых исключений из этого правила. Как гласит семейная легенда, когда ему было восемь лет, он буквально проглотил бессмертный труд Даниеля Дефо – и с того момента и до самого конца своей долгой жизни посвятил себя путешествиям.

Время меняет слова и их значения. Для современного человека «путешествие» означает комфортное перемещение «из пункта А в пункт Б», ознакомление с достопримечательностями и т. п. А «открытие» – это нечто глобальное, вроде открытия Колумбом Америки или Магелланом – пролива, названного его именем. И в этом смысле Алтай, Сибирь, Китай, Тибет, Монголия были открыты задолго до того, как их посетил Потанин. Но для такого человека, как Григорий Николаевич, возможностей для открытий оставалось предостаточно.

И дело не только в «чистой» географии, хотя «белых пятен» на карте мира после его экспедиций стало гораздо меньше. Его труды и исследования поражают разнообразием интересов. Он историк и экономист, биолог, зоолог и геолог, собравший богатейший материал. Особое место занимают его этнографические исследования – вплоть до открытия нескольких ранее неизвестных народностей.

В свою первую экспедицию Потанин отправился в 28 лет, а в последнюю собрался, когда ему исполнилось 64 года. Почти во всех знаменитых экспедициях его сопровождала жена — Александра Викторовна Потанина (1843—1893), но не просто как спутница жизни, а как самостоятельный исследователь.

Эта книга представляет современному читателю результаты экспедиций этих двух выдающихся российских путешественников: Григория Николаевича и Александры Викторовны Потаниных. Г. Е. Потанин – ученый-энциклопедист, многогранная личность, человек яркой судьбы. А. В. Потанина стала первой женщиной, принятой в члены знаменитого Русского географического общества. Тысячи километров были пройдены Потаниными по неизведанным просторам Алтая, Сибири, Китая, Тибета, Монголии. Выполнены блестящие научные исследования, собраны богатейшие геологические и ботанические коллекции. Опубликовано огромное литературное и научное наследие, не потерявшее своего научного значения до сих пор. А их неутомимая гражданская и просветительская деятельность, верность идеалам юности и своей главной любви – Сибири – снискали благодарную память россиян.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги и основной иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Издание щедро иллюстрировано цветными и черно-белыми изображениями труднодоступных, экзотических и просто опасных мест, в которых побывали исследователи. Подарочное издание рассчитано на всех, кто интересуется историей географических открытий и любит достоверные рассказы о реальных приключениях. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Попытка увенчалась успехом, хотя приказчик, управлявший караваном, оказался малораспорядительным и позволил возчикам, оставив прямой путь, зайти далеко в сторону; чай, однако, пришел в целости, и, хотя опоздал к Ирбитской ярмарке, был все-таки по выгодным ценам распродан в сибирских городах. Другую попытку ныне делают бийские купцы, компанией отправляющие караваны с маральими рогами в Куку-Хото. Караван этот должен был выступить из Кобдо в начале августа нынешнего лета. Другие меры, могущие служить к развитию нашей торговли с Монголией, могут состоять в развитии железной промышленности в Кузнецком и Бийском округах, а также в приноравливании изделий к вкусам, существующим в крае.

В настоящее время выбор для Кобдо делается только из вещей, приготовляемых собственно для русских потребителей; но многие вещи, особенно металлические, употребляемые монголами, как видно из предыдущих строк, своеобразны; поэтому необходимо, чтобы русские производители получали бы рисунки или образцы монгольских вещей, а такой завод, как Пермикина, находящийся почти на границе Монголии, мог бы послать кого-нибудь из членов своей администрации в страну, чтобы собрать сведения, в каких железных вещах нуждаются ее жители. В числе мер к усилению кобдинской торговли можно поставить также заведение шерстомоен; в этой мере, кажется, заключается весь вопрос о вывозе монгольской шерсти в Ирбит; устройство таких заведений или, по крайней мере, инициативы устройства их следует ожидать от фабрикантов или торговцев шерстью в Европейской России, потому что бийские купцы, незнакомые с этим делом и находящие для своих небольших капиталов достаточное помещение в розничной торговле, приносящей им сравнительно громадные проценты, считают для себя риском и невыгодным делом самим заняться устройством шерстомоен.

В последнее время в одной из больших петербургских газет было заявлено о том, что главным управлением Западной Сибири поднят вопрос об учреждении товарных складов на монгольской границе; при этом не сказано, в каком отношении эта мера будет находиться к розничной торговле русскими фабрикатами в пределах самой Монголии, т. е. не будет ли она пользоваться покровительством правительства в ущерб существующему порядку монгольской торговли, при котором русский купец выезжает в пределы Монголии сам, а не ожидает приезда китайского купца на границе, как это было до проведения границы в 1869 году. Перенесение торговли из Кош-агача внутрь Монголии, в города Кобдо и Уляссутай, принесло ту пользу, что устранило в этой торговле лишнего посредника – торгующего монгола или китайского купца и поставило русского торговца в прямые сношения с монгольскими хошунами; во-вторых, эта мера знакомит наше торговое сословие с физическими условиями края, с его экономическими нуждами, образует в нем знатоков местного языка. Ввиду этих заслуг, которых в будущем еще более можно ожидать, желательно, чтобы выезд русских купцов внутрь Монголии не прекращался.

* * *

Из Уляссутая я сделал поездку на теплые ключи, лежащие при подошве Охтон-хаирхана. Наняв проводника, молодого монгола, я выехал из Уляссутая 25 июля. Оставив крепость и слободу монгол-дзургана в левой руке, мы ехали вверх по долине Богдын-гола, по правому берегу реки, которая течет здесь с востока на запад; сузившаяся до 200 сажен долина обставлена сиенит-гранитами горами; скалы часто отвесные; возле реки лес: тополь, ива и карагана. Проехав около 6 верст, мы свернули влево по долине небольшой речки, впадающей в Богдын-гол справа; речка эта (названия не добился) вверху составляется из двух отног, на одной из которых (именно на западной) я увидел деревянные постройки; это тогум (род кумирни) Цохур-сумына. Пересекши обе отноги близ их слияния, дорога идет направо через горный отрог, который отбрасывает реку на юго-восток; перевалив через него, дорога выходит снова в долину Богдын-гола. Можно было бы ехать и долиной этой последней реки, но дорога длиннее. В этой части долины Богдын-гола лиственные леса захватывают больший процент земной поверхности, чем около города Уляссутая; здесь не только лощины, но и гривы на северных скатах покрыты лесом, который таким образом сплошь закрывает горы на левом берегу реки; по берегам реки также тянется узкая полоса лиственного леса.

Выйдя к реке, дорога идет некоторое время возле ее правого берега на север, после чего отделяется от нее влево, т. е. на запад, и поднимается на второй отрог горного кряжа, сопровождающего правый берег Богдын-гола; с подъема на этот отрог видно усеченную вершину Охтон-хаирхана, покрытую вечным снегом. Белок представляется лежащим в вершинах реки Богдын-гол; да и монголы показывают, что с южного склона Охтон-хаирхана текут две реки: Бага-богдын-гол и Ике-богдын-гол, которые по соединении принимают с запада реку Аршани-гол; перевал идет по плоским горам, которые вправо от дороги превращаются в скалистый кряж, прервавший узкой щелью с отвесными боками, из которой с шумом изливается Богдын-гол. На перевале я опять заметил такие же круглые углубления в поверхности земли, как и на урочище Сар-бюйра, но только они здесь не занимают такого обширного, как там, пространства. Перевалив горы, дорога опускается в долину Аршани-гола, правого притока Богдын-гола. Аршани-гол течет здесь с запада на восток; берега реки голы, но окрестные горы на северных скатах густо покрыты лесом.

Переночевав в юрте одного ламы на берегу Аршани-гола, мы продолжали ехать сначала на запад, потом на север (здесь с запада в Аршани-гол впадает горная речка, текущая в широкой долине) и, наконец, на восток, согласно поворотам реки; последнее, т. е. верхнее, колено реки имеет около 12 верст длины; дорога сначала шла по правому берегу, а у последнего поворота (на востоке) переходит на левый; через реку переезжают вброд; полверсты не доезжая до теплых ключей, в горах левого берега я увидел глубокую вырезку, в которой сверкнула вершина белка; из этой вырезки в Аршани-гол течет горный поток (западная вершина Аршани-гола) и пересекает дорогу; ущелье, из которого он вырывается, обставлено высокими и скалистыми дикими горами. Белок, лежащий в вершинах его, мне назвали Очир-вани; так зовут и тот главный белок, который лежит в вершинах Богдын-гола и который уже раньше значился на наших картах под именем Отхон-тэнгри[28].

Оба имени известны в крае и придаются целой гряде высоких гор, которая распадается на две группы – восточная, более высокая с тупым пиком, и западная, имеющая вид скалистой гряды, с отдельными большими массами снега только на северной стороне. Чтобы различить их, первую монголы называют Ихи-очир-вани (Большой Очир-вани), вторую – Бага-очир-вани (Малый); последнюю-то и видно было через ущелье западной или левой отноги Аршани-гола; другая отнога берет начало еще восточнее также из Очир-вани, т. е. в горах, лежащих к югу от ключей, и протекает мимо аршанов с севера; таким образом, обе ветви берут начало из малого Очир-вани; какая же река течет с северного склона большого Очир-вани, мне узнать не удалось.

Долина, в которой лежат ключи, имеет направление с востока на запад, шириной около версты; горы, ее окружающие, имеют пологие скаты; горы южной стороны покрыты лиственным лесом, не поднимающимся до вершины их; лес редкий, отдельными штрихами рассеянный по горному скату – знак, что местность находится вблизи от верхней предельной линии лесов; с северной стороны долину ограждает валоподобная гряда с плоскими вершинами и с безлесным скатом; на вопрос, что за этим хребтом, мне отвечали – Этер и хурэ Илгысын-гэгэна.

Ключи лежат на дне долины между берегом восточной отноги Аршани-гола и северной подошвой Бага-очир-вани; они выступают из трещин в обнажениях красного сиенитового гранита и расположены в две группы: северную и южную, с промежутком в 50 шагов; в каждой группе насчитывается до шести ключей. Вода имеет сильный серный запах; температура некоторых ключей свыше 40 °С; к сожалению, у меня не было термометра свыше этой нормы.

Ключи делятся на питные и купальню; из последних наполняются ванны, т. е. деревянные врытые в землю ящики, имеющие около 2 аршин длины и 1 аршин глубины; всех ванн устроено более 20. Во время купания над ванной раскидывается дабовая палатка. Над каждым источником устроено обо, которое состоит из груд камней с небольшой нишей или полостью внутри. Снаружи каменная груда обыкновенно завалена хворостом и утыкана торчащими в разные стороны палками. По величине обо можно судить о достоинстве и температуре ключей – над самыми горячими они достигают высоты свыше 2 сажен. В нишах ставятся на рукоятки вырезанные из дерева мечи с надписями по лезвию; снаружи на каждое обо навешаны шнуры с колеблющимися на них бараньими лопатками с «ом мани». У каждого ключа есть этикет, написанный по-монгольски и китайски на деревянной дощечке, воткнутой в груду камней. Пора года была поздняя, и лечебный сезон уже почти окончился; однако я еще застал 25 человек больных при одном ламе-докторе; они помещались в двух юртах и двух палатках. Больные были все простые люди; помещение и содержание дается от хошунов; на 21 человека полагается 2 кирпича «толстого» чая и 1 баран на 10 дней.