Руаль Амундсен - Моя жизнь. Южный полюс

• Название: Моя жизнь. Южный полюс
• Автор: Руаль Амундсен
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-53608-5

Не бывает скучных и безопасных путешествий. Открытие Америки, Индии, Австралии, исследование Африки потребовали неимоверного напряжения сил и множества человеческих жертв. Но достижение полюсов Земли стало наиболее захватывающей главой в истории географических открытий.

Со времен викингов всех самых отважных и целеустремленных мореплавателей как магнитом тянуло к Северному полюсу. Каждая новая экспедиция на шаг приближалась к заветной цели, но сам полюс оставался неприступным. И даже когда в 1909 году сразу два исследователя объявили о его покорении, многие с сомнением встретили это известие. Ни точность тогдашних приборов, ни свидетельства очевидцев не были стопроцентно надежными, а оставить в точке полюса знак или флаг можно только на дрейфующем льду: «застолбить» Северный полюс невозможно.

Покорение Южного полюса оказалось еще драматичней. Самая трагическая страница этой истории – поход капитана Роберта Скотта, экспедиция которого достигла полюса через 35 дней после Амундсена и погибла на обратном пути.

Этот том популярной серии «Великие путешествия» представляет захватывающую дилогию выдающегося норвежского полярного исследователя Руаля Энгельбрегга Гравнинга Амундсена (1872—1928). В книгах «Моя жизнь» и «Южный полюс» Амундсен рассказывает о героических полярных буднях, о разнообразных способах путешествий: на кораблях, лыжах, собаках, самолетах и дирижаблях. О лишениях, испытаниях, приключениях и подвигах, которыми была наполнена его жизнь. О главном ее событии – достижении Южного полюса – и о многом другом. «Южный полюс» – своеобразная «стенограмма подвига», полярная сага: достоверная, подробная, увлекательная книга, местами пугающая, а местами веселая, написанная с большой непосредственностью и с характерным амундсеновским юмором. А автобиографическая повесть «Моя жизнь» дополняет и обрамляет это главное событие судьбы путешественника, ведь в жизни великого норвежца было не только 14 декабря 1911 года.

В юности Амундсен «хотел пострадать за свое дело, – не в знойной пустыне по пути в Иерусалим, а на ледяном Севере», в зрелости сказал однажды о полярных краях: «Ах, если бы вам когда-нибудь довелось увидеть своими глазами, как там чудесно, – там я хотел бы умереть».

Сбылось и то, и другое. Он прожил счастливую жизнь: жил, как хотел, и погиб, как мечтал: во льдах, спасая терпящих бедствие.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги Руаля Амундсена и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Бумажное издание богато оформлено: его украшают сотни цветных и черно-белых фотографий и иллюстраций, позволяющих читателям воочию увидеть Арктику и Антарктику такими, какими их впервые узнал автор этой величественной эпопеи.

Издание напечатано на прекрасной офсетной бумаге. По богатству и разнообразию иллюстративного материала книги подарочной серии «Великие путешествия» не уступают художественным альбомам. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

– Все в порядке, – прозвучал ответ. – Сейчас.

– Трещина какая?

– Обычная, дна не видно!

Я упомянул здесь об этом маленьком происшествии, чтобы показать, как человек ко всему на свете привыкает. Два человека, Вистинг и Хассель, висят над бездонным провалом, позируя фотографу, и совсем не отдают себе отчета в серьезности положения. Послушаешь этот смех и шутки, ни за что не догадаешься, как обстоит дело. После того как фотограф спокойно, не спеша закончил свою работу (снимок вышел превосходный), Вистинг и Хассель сообща подняли сани и поехали дальше.

Как раз после этой трещины началась «Танцплощадка дьявола». На вид – ничего страшного. Правда, снег смело ветром и продвигаться было трудно, но трещин почти не было. Довольно много торосов, как уже говорилось, но даже рядом с ними мы не видели серьезных препятствий.

Первое предупреждение о том, что лед здесь более коварен, чем кажется с виду, мы получили, когда передовые собаки в упряжке Хансена вдруг провалились, что называется, на ровном месте. Они повисли на постромках, и вытащить их было легко.

Мы заглянули в провал и решили, что не так уж тут опасно. В полуметре-метре от поверхности находился еще один пласт, как будто из ледяной крошки. Мы предположили, что нижний пласт достаточно плотен, поэтому не страшно провалиться. Однако Бьоланд убедил нас в обратном. Он провалился сквозь верхний пласт и уже пробил нижний, но в последнюю секунду ухватился за веревочную петлю на санях. Собаки проваливались снова и снова, люди – тоже. Из-за пустоты между двумя пластами каждый шаг отдавался зловещим гулом. Каюры изо всех сил нахлестывали собак и подбадривали их энергичными возгласами, торопясь пройти коварный участок.

К счастью, он тянулся недолго. Поднимаясь на гребень, мы сразу заметили, как грунт меняется к лучшему. Оказалось, что «Танцплощадка дьявола» – последний «поклон» ледника. Дальше все неровности кончились. Рельеф и скольжение заметно улучшились, и вскоре мы с удовлетворением отметили, что многочисленные трудности и препятствия окончательно побеждены. Ровный гладкий лед был покрыт плотным снегом; мы быстро продвигались на юг, чувствуя себя вполне уверенно и безопасно.

На 87° южной широты по счислению мы в последний раз видели на северо-востоке землю. Воздух казался кристально чистым, и мы были уверены, что нам все видно. Однако, как выяснилось позднее, мы и на этот раз были обмануты. За день прошли около 40 километров. Высота над уровнем моря 3070 метров.

Недолго стояла хорошая погода. На следующий день подул сильный норд, и вот уже по всему плато загуляла метель. Сильный снегопад слепил глаза, но на душе у нас было спокойно, и мы решительно и быстро продвигались вперед, хотя ничего не видели. В этот день нас ожидала новость – огромные заструги. Пробираться между ними отнюдь не приятно, тем более когда их не видно. В таких условиях не было смысла высылать вперед направляющего. Все равно он не мог устоять на ногах. Сделает три-четыре шага и падает. Сугробы были высокие и крутые. Нужно было быть настоящим акробатом, чтобы, перевалив вслепую, удержаться на ногах.

И мы решили, что лучше всего пустить вперед упряжку Хансена. Тяжело ему приходилось, да и собакам нелегко, но отряд продвигался неплохо. Конечно, не обходилось без того, чтобы сани не опрокидывались; ничего – понатужимся и поднимем их. Каюры основательно потрудились, поддерживая сани среди заструг. Правда, зато и сани служили им опорой. Хуже было нам, «холостякам», которые шли без саней. Впрочем, идя по пятам за нашими товарищами, мы видели все неровности и благополучно одолевали их. Хансен заслуживал особой похвалы: он отлично вел упряжку по такой местности, в такую погоду. Нелегко заставить эскимосских собак идти вперед, когда они ничего не видят. Хансен не только справлялся с собаками, но и держал верный курс по компасу. Казалось бы, это практически невозможно, когда компасная стрелка от частых толчков то и дело обегает кругом всю розу ветров, не успеет остановиться – опять сорвалась с места. И однако, когда нам наконец удалось определить свои координаты, оказалось, что Хансен правил идеально: данные наблюдения и счисления сошлись с точностью до одной мили.

Несмотря на множество препятствий и на то, что мы ехали вслепую, одометры отсчитали почти 40 километров. Гипсометр показал 3260 метров над уровнем моря. Следовательно, мы поднялись выше «Бойни».

Седьмого декабря такая же погода: снег и метель, земля и небо заодно, ничего не видно. Тем не менее мы развили хороший ход. Заструги постепенно сгладились, пошел совершенно плоский рельеф. До чего же приятно было снова идти по ровному льду. Бесконечные борозды нас просто извели. Ладно еще, это было бы где-то внизу, но здесь, на большой высоте, где упадешь – долго не отдышишься, нам, честное слово, приходилось несладко. В этот день мы пересекли 88 параллель и разбили лагерь на 88°9' южной широты. Вечером нас ожидал большой сюрприз. Как обычно, пока готовилась пища, я решил определить высоту. При этом я ожидал, что точка кипения, как и накануне, понизится, свидетельствуя о дальнейшем подъеме, но, к нашему удивлению, вода закипела при такой же температуре, как накануне. Я повторил опыт несколько раз, проверяя, нет ли ошибки, – результат был тот же. И обрадовались же ребята, когда я объявил, что мы достигли высшей точки плато.

Восьмое декабря началось так же, как седьмое: ни зги не видно. Пословица «о погоде говори на закате», кажется, не очень подходит для здешних условий – ну да ладно. Конечно, солнце уже несколько недель не заходило, но я надеюсь, что снисходительный читатель не станет придираться к словам.

Дул слабый норд-ост, снег был отличный, и по гладкой равнине мы быстро катили на юг. Естественно, наши собаки на подъемах растеряли часть прыти, но совсем немного. Правда, они стали гораздо прожорливее. Дневной нормы – полукилограмма пеммикана – им было мало, и они с утра до вечера искали, чем бы еще закусить.

Поначалу они довольствовались тем, что плохо лежало: лыжными креплениями, кнутами, сапогами и т. п. Но мы заметили это и стали внимательно следить за своими вещами. Однако этим дело не кончилось. Собаки принялись за ремни, которыми были связаны сани. И если бы мы им позволили, они живо разобрали бы сани на составные части. Мы приняли контрмеры и по вечерам стали закапывать сани поглубже в снег, так что ремней не было видно. Помогло. Собаки почему-то не пытались одолеть снежный «барьер».

Примечательно: эти ненасытные животные, пожиравшие все, что им попадалось, вплоть до эбонитовых кружков на наших лыжных палках, никогда не покушались на провиантные ящики. Лежит треснувший ящик, собаки ходят кругом, нос вровень с ящиком, и чуют пеммикан, и видят его, но не трогают. Зато стО́ит поднять крышку, как они сбегаются со всех сторон, надеясь на добавку. Не знаю уж, чем это объяснить. Во всяком случае не врожденной застенчивостью.

Ближе к полудню плотная серая пелена на горизонте начала редеть, и впервые за много дней открылся вид на несколько километров. Словно мы проснулись после крепкого сна, протерли глаза и оглянулись по сторонам. Мы настолько привыкли к серым сумеркам, что теперь свет нам буквально резал глаза. Но в верхних слоях атмосферы упрямо держалась мгла, мешавшая выглянуть солнцу.

Нам было очень важно взять меридиональную высоту, чтобы определить свою широту. После 86°47' мы еще не производили наблюдений, и трудно было сказать, когда нам это удастся. Пока что погода здесь, на плоскогорье, была не очень благоприятная.

Хотя надежд на успех было мало, мы остановились в 11 часов и приготовились засечь солнце, когда оно соизволит выглянуть. Хассель и Вистинг вооружились одним комплектом (секстант и искусственный горизонт), Хансен и я – другим. Не помню случая, когда бы я так настойчиво старался, как говорится, вытянуть солнце за хвост из-за туч. Если удастся произвести здесь наблюдения и результат совпадет с данными счисления, можно на худой конец идти до самого полюса по счислению. Если же ни теперь, ни потом не будет наблюдений, еще вопрос – признают ли за нами открытие полюса только по данным счисления.

Не знаю, помогло ли мое старание, но факт тот, что солнце в конце концов показалось. Правда, оно было не очень ярким, да мы ведь привыкли ловить малейшую возможность. И вот высота определена, проверена всеми и записана. Пелена облаков тем временем редела, и еще до конца наблюдений, пока мы ловили солнце в высшей точке и убедились, что оно пошло вниз, оно засияло вовсю.

Отложив инструменты, мы сели на сани и принялись за вычисления. Нужно ли говорить, что мы волновались. Столько шли вслепую, да к тому же по такой тяжелой местности – каков-то будет результат? Вычитаем, складываем, наконец ответ готов. Мы недоверчиво посмотрели друг на друга. Это было похоже на фокус, проделанный настоящим волшебником. 88°16' южной широты. И по счислению – 88°16' южной широты. С точностью до одной мили. Теперь, если мы пойдем к полюсу по счислению, даже самые придирчивые люди должны признать за нами право на это. Мы убрали свои журналы, съели по две галеты и снова двинулись в путь.