Всеволод Болдырев - Судьба-Полынь Книга I

• Название: Судьба-Полынь Книга I
• Автор: Всеволод Болдырев
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Никаких попаданцев. Никаких эльфо-гномо-троллей и прочей братии. Только мир, полный разномастных божков, властвующих над своими племенами. Только человек, стремящийся перебить всех богов и занять их место. А еще — Брат и сестра… и одна древняя тайна, что ведет всех разными дорогами в один конец.

---

Никто не заметил, как Даада шагнула назад, а из рукава выскользнул дирк. С губ Наи сорвался возглас предостережения, но Цаэль не могли услышать его сквозь вереницу прошедших тысячелетий.

Дирк ударил в спину Левега. Мужчина, в удивлении обернулся. Растерянность и неверие отразилось во взгляде. Ваятель начал заваливаться назад, судорожно вцепившись в одеяние Даады. Руки светловолосой красавицы заботливо подхватили его, холеные длинные пальцы погладили по щеке. Нежная улыбка сменилась циничной, притворное сожаление — холодной надменностью. Пользуясь замешательством остальных Цаэль, женщина припала жадным поцелуем к губам умирающего, выпивая силу, свободной рукой метнула на шар горсть черных пылинок. Семена смерти и порока мгновенно перемешались с искорками жизни и знаний, став их неотъемлемой частью.

Мертвое тело Левега отлетело в сторону с глухим стуком. Даада с ухмылкой уставилась на собратьев, наслаждаясь их растерянностью, выбирая новую жертву. Петля из мерцающих волокон выпорхнула из рук Видса. Вновь блеснул черным лезвием дирк. С легкостью рассек веревку, вторым ударом полоснул Висда через лицо и грудь. Рваная борозда раны сразу потемнела, запузырилась гноем. Чернота от нее стремительно расползлась, охватила половину лица, шею и правую руку. Ваятель покачнулся, в поисках опоры ухватился порченной ладонью за шар. Островки земли под пальцами мгновенно скукожились, приобрели вид язв, морская вода превратилась в клубящийся туман.

Даада запрокинула Видсу голову, склонилась для поцелуя… Губы жертвы и убийцы почти соприкоснулись, когда на женщину обрушился ледяной ком, охваченный пламенем. Ее отшвырнуло на десяток шагов, едва не размазало об стену. Каменная плита загудела, в разные стороны побежали трещины, в месте удара образовалась брешь с оплавившимися краями. Распростершаяся на полу Даада казалась мертвой. Изломанная поза, подвернутая под живот рука, окровавленные волосы…

Но вдруг она зашевелилась, поднялась. Подкинула на ладони брошенный в нее ледяной шар, с издевкой поклонилась, словно благодарила за дар, и скользнула в пролом.

Затянувшее проход серое марево не дало пробиться пустившимся в погоню Ваятелям. Призрачная стена, разделившая мир живых и мертвых, не поддавалась ни огню, ни льду. Теперь ни Ваятели не могли пройти на другую сторону, ни Даада вернуться. Отныне у каждого была своя часть мира, над которой не имели власти остальные.

Висд был плох, еле держался на ногах, но тратил последние силы, чтобы исправить нанесенный молодому миру вред. Однако тьма успела просочиться в умы людей, и все, чего он добился, это разбавил ее светом, сделав серой. Подаренные им человечеству для великих свершений знания теперь могли служить как во благо, так и во зло.

Айвер, Эрза, Вайер и Воультера тоже взялись за дело. Обмакнув ладони в крови Левега, оросили шар. Алые капли разлетелись по Ваярии, породив богов. Плоть от плоти Ваятеля, кровь от крови его, они должны были защищать мир и народы от созданий тьмы, стать для людей мудрыми учителями, оберегающими от порочных поступков и желаний, нести знания. Но черные пылинки затронули и души многих бессмертных, и те забыли о своем предназначении: начали требовать жертв и преклонения, вкусили людской крови и плоти, навсегда замарав свой светлый лик. В некоторых тьма проникла настолько глубоко, что их стали звать Черными богами.

Цаэль оказались бессильны изменить случившееся. Подхватив мертвого Левега и бесчувственного Висда, они скрылись в глыбе горного хрусталя, предоставив дальше людям самим разбираться со своими проблемами…

Туман исчез. Видения растворились во мраке потустороннего мира. А Ная вновь стояла перед оплавленной дырой в стене. Но за ней уже не находился зал Знаний, теперь тут простирался мир мертвых.

Тьма. Непроглядная. Стылая. И живая. Быстрые фигуры так и мелькали то сбоку, то за спиной. Любопытные и злобные, пытающиеся определить — не сгодится ли прибывший новичок в пищу? Только огонек свечи отгонял их на безопасное расстояние. Пятачок зеленого света был для нежити неприступной преградой. Но ощущать вокруг себя присутствие исходящих ненавистью теней… это не прибавляло спокойствия. Нае постоянно казалось, что к ней тянутся костлявые руки, хватают за волосы. Стоило обернуться, и ничего, кроме тьмы, глаза не находили.

Так ей дирк не отыскать, если будет дергаться на каждое померещившееся движение за спиной!

Надо забыть о существах в темноте и решить, в какую сторону отправляться на поиски. Внутреннее чутье молчало. Ничто не отдавалось в сердце, не заставляло трепетать в уверенности верного пути. Это плохо. Ритуальный нож должен быть родственным ей по духу, подавать голос, а она слышать его зов. Идти наобум — напрасная трата времени. Блуждать по миру мертвых можно бесконечно. Девушка присела, начертала подобранным камнем пентаграмму, в центр поставила свечу. Настроившись мысленно на дирк, вгляделась в пламя. Ровно горевший огонек трепыхнулся, будто от сквозняка, указывая вправо. Направление есть! Затерев пентаграмму, чтобы через нее не просочилась какая-нибудь тварь тьмы, Ная поднялась с корточек и еле сдержалась от вскрика. Перед ней стояла Карей. Лысая, с вытекшим глазом, обгоревшая кожа свисала лоскутами, лицо покрывали ссадины, сломанная левая рука висела плетью, на виске — кровавая вмятина.

— Это ты виновата! — прошипела безгубым ртом гордячка. — Я погибла из-за тебя. Ты должна была предупредить, но промолчала из зависти, потому что я была лучшая. И теперь я мертва. Ты тоже останешься здесь. Я не дам тебе вернуться назад!

Она метнулась к Нае, норовя вцепиться в глаза. Но натолкнувшись на сотканную из света стену, дико заверещала, отскочила в сторону. Забежала с другой стороны, попыталась наброситься со спины. Но свеча вновь не дала ей дотянуться до девушки. Мертвячка наскакивала еще несколько раз, нападая то сбоку, то сзади. Искаженное гримасой ненависти лицо, ощеренный по-звериному рот, безумный взгляд, резкие, скачками движения — в ней ничего не осталось от прежней Карей. И от этого делалось больше мерзко и горько, чем жутко. Как быстро она забыла, кем была, утеряла свой человеческий облик. Или, наоборот, показала истинную натуру?

Смерть снимает маски…

Они могли кружить бесконечно, но времени на это у Наи не было.

— Айхару такам! — заклинание сбило с ног бывшую ученицу, придавило невидимой дланью. Завывая от досады, гордячка отползла во тьму, раздирая землю ногтями. Несколько теней набросились на мертвячку, завязалась свара. Теперь это был мир Карей, со своими правилами и законами, в которые вмешиваться Ная не имела права.

Девушка зашагала прочь. Свеча неумолимо оплывала черными слезами воска, а сердце по-прежнему безмолвствовало. Если направление верное — оно должно отозваться на зов. Но биение в груди ровное, спокойное. Сбилась с пути? Вряд ли. Скорее ошиблась стороной, пока кружили с Карей? И вдруг по правой ладони, будто рыбка проскользнула, пощекотав хвостом. Сердце сразу забухало колоколом. Близко. Теперь уже близко. Ная бросилась бегом, чувствуя, как все ее существо рвется навстречу ждущему где-то дирку.

— Ты заберешь меня отсюда к маме? — девушка споткнулась от раздавшегося впереди детского голоска. Подняла свечу, вгляделась в темноту за пятном света. Там робко переминалась маленькая девочка лет пяти. Курносый носик обсыпан веснушками, пухленькие губы выпачканы ягодным соком, взгляд голубых глаз светел и доверчив, небрежно заплетенные косички торчат одна выше другой. Левой рукой малышка крепко держала тряпичную куклу, правой комкала подол цветастой рубашонки, еле достигавшей сбитых коленок. Премилое, потешное дитя… из груди которого торчал грязный, грубо обточенный кол. — Тут страшно. А мама волнуется, куда я пропала. Она даст тебе пирожок, если приведешь меня домой. Ты ведь приведешь?

Ная покачала головой, по щеке сбежала слеза. Малышка походила на ее подружку, погибшую во время нападения жнецов на деревню. Такая же была славная, пригожая, на улыбку и доброту щедрая. А пришлые воины ее на копья подняли….

Говорят, сталь жалости не знает. Врут. Оружие лишь безмолвный слуга в руках хозяина. И только он решает, как им распорядиться. Жалости не ведают люди, чьи сердца подобны гнилому яблоку.

— Почему ты плачешь? — наморщила лобик малышка. — Не огорчайся, если ты не можешь отвести меня, я попрошу кого-нибудь другого. Только передай маме, что я скоро приду и люблю ее.

Ная не должна была ни слушать ее, ни отвечать. Второе правило Привратников. Но, наверное, она не все человеческие чувства оставила за гранью, потому что тихо произнесла:

— Передам.

— Я Лата, из деревни Хору. А маму зовут Ровара.

— Я запомню.

Малышка грустно улыбнулась и поплелась в темноту. Лата не пыталась заговорить девушку, чтобы она потеряла счет времени, заманить за собой или увязаться следом, как делали большинство мертвых. Новенькая. Недавно здесь. Ная проводила девочку печальным взглядом и заспешила дальше. Впереди показались какие-то развалины. Заходить в них неразумно и опасно, но зов дирка вел туда. Размышлять было не о чем.