Барбара Хэмбли - Князья Преисподней

• Название: Князья Преисподней
• Автор: Барбара Хэмбли
• Жанр: Ужасы и Мистика

Октябрь 1912 года. Джеймс Эшер, его жена Лидия и старый ученый доктор Соломон Карлебах прибыли в недавно созданную Китайскую Республику, чтобы найти источник слухов об Иных — лишенных разума немертвых, перед которыми даже вампиры испытывают страх и которые якобы недавно объявились в горных пещерах к западу от Пекина. Снова объединившись с доном Симоном Исидро, Эшер отправляется на опасную охоту. А где-то в сером холодном сумраке пекинских улиц затаились местные вампиры, известные как князья преисподней…

---

С плаца донеслись звуки свистка, которыми офицер отдавал команды одетым в хаки пехотинцам из Даремского полка; каждый их шаг поднимал небольшие облачка желтой пыли.

— Как вы думаете, Хобарт в самом деле сделал предложение мисс Эддингтон?

Дэмпси ненадолго задумался:

— Может быть, — наконец ответил он. — Рик ведь не каждый день так надирается, сэр. Его папаша вечно находит ему какое-нибудь занятие. И он никогда не пьет на вечеринках, которые тут постоянно устраивают — с шерри и разговорами о возвращении домой. Это вам любой посольский подтвердит. Но с тех пор, как он сюда приехал, мы раза три ходили в «Восемь переулков», и там он напивался до полной отключки и говорил мне много такого, о чем потом сам не помнил. Так что да, он правда мог сделать ей предложение. Но мисс Эддингтон, в свою очередь…

Он плотно сжал губы под черной ниточкой усов и на мгновение отвел глаза. Не столько ложь, подумал Эшер, сколько осторожность: Дэмпси не знает, не навредят ли его слова.

— Он мог сказать что-нибудь такое, что миссис Эддингтон представила своей дочери как предложение? — мягко поинтересовался он.

Дэмпси выглядел смущенным:

— Видите ли, сэр, миссис Эддингтон твердо решила, что мисс Эддингтон должна выйти замуж за Рика. А мисс Эддингтон твердо решила… решила выйти замуж хоть за кого-нибудь, я так думаю. Ну, ей же уже двадцать четыре… было, — поправился он. — Когда девушка достигает этого возраста…

Дверь за ними открылась. Эшер почувствовал запах свежей рвоты еще до того, как обернулся и увидел солдата, уводившего Рика в камеру; в руках у него был сверток, в котором угадывался испачканный серый пиджак, рубашка и галстук. Подчеркнуто ровным тоном солдат сказал:

— Пожалуйста, сэр, сообщите сэру Гранту, что его сыну понадобится чистая одежда.

Дэмпси помахал рукой, словно разгоняя вонь:

— Иисусе! И это после всей возни с костюмами на заказ и носовыми платками! Видите ли, надо, чтобы они сочетались по цвету.

— Вот как? — Эшер жестом остановит солдата.

Поверх серого костюма и зеленого галстука лежала твидовая пара, в которой Рик появился в саду прошлым вечером, а также, как ни странно, шейный платок в сине-красную полоску, которым задушили Холли Эддингтон.

— Да, черт побери, — молодой клерк слабо усмехнулся. — Знаете, сэр, я ведь американец, и надо мной постоянно подшучивают из-за моего внешнего вида. Вроде как я вечно растрепанный…

Слова эти не соответствовали действительности: Дэмпси был одет в старый пиджак и брюки, покрой которых давно вышел из моды, но выглядел он опрятно, как свойственно многим американцам. Несмотря на болезненную бледность, молодой человек был тщательно выбрит, из-под воротника свежей рубашки виднелся аккуратный итальянский узел галстука.

— Рик уделял одежде много внимания?

— Не так много, как Ганс, — широко улыбнулся Дэмпси. — Эти двое, Ганс с Риком, порою напоминают мне подружек моей матушки — точно так же обсуждают оттенки носков и галстуков. Только не подумайте, что с ними что-то не так…

Эшер жестом отмел подобные предположения и взял со стопки одежды сложенный сине-красный шейный платок; при свете дня особенно бросалось в глаза, что платок никак не сочетается с приглушенными лавандово-зеленоватыми тонами костюма, который Рик носил прошлым вечером.

— Вчера на Рике был этот галстук?

Дэмпси посмотрел на кусок ткани.

— Нет. Вчера у него галстук был в крапинку, а не в полоску. По-моему, серо-зеленый, хотя при том освещении цвета не очень-то разберешь.

— Так я и думал.

Эшер свернул платок и сунул его в карман.

4

— Двадцать четыре часа? — вырвавшийся из груди профессора Карлебаха рык напоминал ворчание дряхлого льва, которого тревожат мухи. — И для чего? Эти твари множатся, Джейми! Каждая ночь задержки подвергает опасности все новых и новых людей.

От соседнего столика донесся взрыв смеха: австрийский посол и двое его помощников что-то обсуждали по-французски с сильным венским выговором.

Бросив на них косой взгляд, Карлебах продолжил:

— И повышает вероятность того, что эти создания, эти Иные, привлекут к себе внимание кого-нибудь из власть предержащих, — из кармана порыжевшего старомодного сюртука он извлек последние выпуски «Журнала восточной медицины» и «Физиологических исследований» и помахал ими перед лицом Эшера. — Доктор Борен из Берлина и этот кретин Леметр из Сорбонны в своих письмах называют Бауэр шарлатанкой, но вы сами прекрасно понимаете, что пройдет не так уж много времени, и кто-нибудь в военном министерстве задастся вопросом, как можно использовать этих тварей. Неужели нельзя уже сегодня доехать до деревни на автомобиле?

— Можно. Если ничего не случится.

Эшер откинулся на спинку стула, дожидаясь, пока официант-китаец подаст черепаший суп и филе морского языка с томатами. В дипломатических кругах гостиница славилась превосходными обедами, и Эшер позаботился занять столик в самом тихом уголке большой изысканно отделанной залы.

— Вы когда-нибудь ездили в автомобиле, сэр? — спросил он. — Шины сделаны из резины, так что по хорошей щебеночной дороге получится проехать миль двадцать-тридцать, прежде чем спустит колесо. Но здесь? — он выразительно поднял брови. — Дорога доходит только до Мэньтоугоу. Там нам придется пересесть на лошадей — или ослов, что вероятней, — чтобы добраться до Минляна. Если учесть, что в тех горах орудуют банды разбойников и ополчение Гоминьдана, лично я предпочел бы подождать, пока нам выделят вооруженный эскорт.

— Я склоняюсь перед вашими доводами, Джейми, — старый ученый сумел подавить недовольство. — Но стоит мне вспомнить о тех, кто окажется в опасности…

— Если уж кто-нибудь в любом случае окажется в опасности, — сказала Лидия, кладя ладонь мужу на запястье, — я бы предпочла, чтобы этим кем-то были не вы, сэр, и не Джейми.

Именно поэтому после завтрака Эшер взял на себя обязанности экскурсовода и показал жене и старому профессору Посольский квартал, в котором современные европейские постройки причудливо сочетались со старинными воротами, уцелевшими после восстания. Плацы, казармы и солдаты в форме большинства западных армий постоянно напоминали Эшеру, что в этой древней стране они захватчики и не пользуются любовью местных жителей.

— До того, как ихэтуани разнесли здесь все в пыль, половина этой территории была обычным китайским кварталом, — пояснил Эшер, когда они остановились посмотреть на несуразное великолепие французского почтамта, выстроенного в готическом стиле. — Скопище хутунов — огороженных стенами переулков — и двориков-сыхэюань[6]…

— Как в британском посольстве? — спросила Лидия.

— Так застроена большая часть Пекина. Иногда на участке бывает один дом с двором, иногда — два, три, пять, а то и десять, и все они соединены между собой. Там можно было спрятать что угодно. То, что не разрушили ихэтуани, сожгли китайские войска или проходивший тут Экспедиционный корпус.

Карлебах слушал, кивал и что-то бормотал себе под нос, а затем заметил, что они прибыли в Китай не для того, чтобы играть в Шерлока Холмса. Когда они прошли до конца Посольской улицы и выглянули за ворота, выходившие на пустырь за стенами квартала, он проворчал:

— Значит, он может быть где угодно? Ваш вампир? — он окинул взглядом море островерхих черепичных крыш и ряд дешевых магазинчиков на противоположной стороне улицы Хадэмэнь. Мимо в нескончаемом потоке одетых в синее китайцев спешили рикши, проходили нагруженные ослики и вереницы двугорбых лохматых верблюдов с широкими спинами.

— Да.

Спиной Эшер чувствовал молчание Лидии. Гнев на Исидро, вызванный убийством ее компаньонки в Константинополе три года назад, наконец утих, и теперь она довольно охотно говорила о вампире, стоило только завести о нем речь. И все же она никогда первая не произносила его имени.

Разве что во сне.

Как и любое открытое пространство в Пекине, часть пустыря между воротами и площадкой для поло — примерно две сотни футов — заполняли китайцы, торгующие клецками и запертыми в клетках птицами, тряпичными туфлями и гороскопами, жареными скорпионами и игрушками из бумаги; в этой толчее можно было встретить и акробата, и уличного рассказчика, и жонглера, и продавца газет, а еще здесь выстроились в длинный ряд повозки, и рикши громким криком оповещали окружающих, что за двадцать центов готовы доставить всех желающих в любой конец республики. Над шумной толпой витали непривычные ароматы. Когда Эшер впервые оказался в Китае, ему казалось, что судьба забросила его даже не на край света, а в совершенно иной мир, отличающийся от Англии ничуть не меньше, чем созданная воображением Уэллса цивилизация на Луне.