Георгий Травин - Снайпер

• Название: Снайпер
• Автор: Георгий Травин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1951

«Когда Вася Волжин уходил на фронт, война рисовалась ему чем-то вроде массовой стрельбы в тире или на полигоне. Год назад он окончил снайперскую школу Осоавиахима, получил диплом и был уверен, что ему сейчас же, чуть ли не в самом военкомате, дадут снайперскую винтовку и он пойдет на передовую — «щелкать» гитлеровцев, как «щелкал» мишени на стрельбище.»

---

Георгий Травин СНАЙПЕР

©   http://kompas.co.ua  — україномовна пригодницька література

Художник П. Н. Панкисевич

1. ИСПЫТАНИЕ ДИПЛОМА

Когда Вася Волжин уходил на фронт, война рисовалась ему чем-то вроде массовой стрельбы в тире или на полигоне. Год назад он окончил снайперскую школу Осоавиахима, получил диплом и был уверен, что ему сейчас же, чуть ли не в самом военкомате, дадут снайперскую винтовку и он пойдет на передовую — «щелкать» гитлеровцев, как «щелкал» мишени на стрельбище. А его направили в запасной полк и там стали обучать многому, что, казалось ему, и вовсе не нужно снайперу: строю, ружейным приемам, перебежкам, метанию гранаты… Сначала Волжин очень расстроился, в ясных голубых глазах появилось тоскливое выражение, он стал замкнут и неразговорчив.

Товарищи думали, что парень просто тоскует по родному дому, как тосковали многие, и оставили его в покое. Но комсорг батальона, сержант Вихорев, зорко приглядывавшийся к молодым солдатам, однажды «добрался до его души».

— Все по ней грустишь? — спросил комсорг.

Волжин смутился, а комсорг продолжал, лукаво усмехаясь:

— А ты не грусти! Скоро будешь держать ее в своих объятиях.

— Зачем ерунду-то говорить! — обиделся снайпер. — Разве время сейчас о девушках думать?

— А почему бы и не подумать о них? У нас чудесные девушки. И работают, и воюют неплохо. Тебе, конечно, известно, что и среди снайперов девушки есть. Про Людмилу Павличеико слыхал?

— Еще бы!

— Ну вот, видишь. Впрочем, о девушках это я так, к слову пришлось. Я хотел сказать о другом. Вижу, тоскуешь ты сейчас о снайперской винтовке! Угадал?.. Ну, вот. Не грусти, Волжин, скоро она будет в твоих руках.

Волжин вздохнул:

— Поскорее бы! А то, пока мы здесь в тылу околачиваемся, война кончится!

Лицо комсорга стало вдруг серьезным, строгим:

— Мы не «околачиваемся», а учимся. Учимся умело бить врага, побеждать малой кровью. Враг силен, и выступать против него без всесторонней подготовки нельзя: успеха не будет. А конца войны, к сожалению, пока не видать. До Берлина еще очень далеко!

Волжин немного успокоился. «Ничего, — думал он, — долго сидеть в тылу не будем. Попаду на фронт, сейчас же дадут снайперскую винтовку».

И опять он ошибся! Когда в составе маршевой роты он прибыл на Ленинградский фронт, в полк, которым командовал полковник Зотов, там дали ему не снайперскую, а обыкновенную пехотную винтовку — такую же, как и всем.

— Как же это? — сказал Волжин старшине, выдававшему винтовки. — Разве вы не знаете, что я снайпер?

— Как не знать? — спокойно ответил стар» шина. — Очень даже хорошо знаю. Что это за старшина, если своих людей не знает!

— Так почему ж вы вручаете мне простую винтовку?

— Она не так проста, как вам кажется.

— Но она без оптики! Неужели в полку нет снайперских винтовок?

— Как не быть, — с прежней невозмутимостью отвечал старшина. — Найдутся. А у вас есть данные, чтоб такой винтовкой владеть? — неожиданно спросил он. Вопрос этот удивил Волжина.

— Какие же еще вам данные? У меня диплом.

— Этого маловато, — улыбнулся старшина. — Здесь и дипломы испытаниям подвергаются, экзаменуются то-есть. Вот, как понюхает пороху ваш диплом, тогда и видно будет, дать или не дать дипломированному снайперу снайперскую винтовку.

— Как же не дать-то? — испугался Волжин, никак не предвидевший такого оборота дела.

— А очень просто! Может, у вас диплом распрекрасный, а нервы слабые. Может, стрелок вы сверхметкий, а других качеств снайпера у вас ни на грош. Ведь и в школе, небось, говорили вам, что снайперу, кроме меткости, много еще кой-чего требуется?

— Говорили.

— То-то и оно! Там об этом ваши преподаватели говорили, а тут сама жизнь твердит. Обстановка здесь, товарищ Волжин, не та. На стрельбище вовсе даже непохожая. Это вы и сами скоро увидите. Вот если и в здешней обстановке вы сможете хорошо действовать, значит, вы есть настоящий снайпер. Понял?

— Понятно! — с невольным вздохом отвечал Волжин.

— А вздыхать нечего! — рассмеялся старшина. — Берите пример с Пересветова. Он получил такую же винтовку, без оптики, и слова не сказал, с претензиями к начальству не пристает и не вздыхает. А у него диплом не хуже вашего!

Волжин с интересом посмотрел на Пересветова, с которым и в запасном полку находился в одной роте, но знал о нем только одно: зовут его Ваня.

Смуглое скуластое лицо Пересветова дышало здоровьем и энергией. Маленькие зоркие глазки посматривали весело. Он подмигнул Волжину и сказал гулким басом:

— Была б винтовка, оптика будет!

Волжин улыбнулся в ответ — этот спокойный, уверенный в себе парень ему явно понравился. Как хорошо, что они оказались теперь в одном отделении! Волжин не подозревал, что свела их не судьба, не случайная перетасовка людей, а воля командира батальона капитана Ивлева, который сам распределял по подразделениям снайперов и следил за ними с первого их шага в полку.

Общность положения сразу же сблизила Волжина и Пересветова. Очень скоро они стали друзьями. Пензяк и уралец, Пересзетов и Волжин одинаково радовались, что Родина послала их на такой важный, такой героический фронт — оборонять город Ленина, колыбель Великой Октябрьской социалистической революции. Ни тот, ни другой раньше не бывали в Ленинграде, но, как и многие советские люди, знали даже улицы этого города, площади, мосты, не говоря уже о дворцах, и любили все это.

— Посчастливилось нам с тобой, Ваня, — говорил Волжин, — большая честь выпала на нашу долю!

— Надо думать, как ее оправдать, — добавлял Пересветов, менее пылкий и более рассудительный.

Им посчастливилось не только с фронтом, но и с частью: полк Зотова был отличный полк. Сам Зотов прославился еще в войну с белофиннами, и офицеры у него были боевые. А солдаты с гордостью называли себя «зотовцами». Полк оборонял ответственный участок Ленинградского фронта — клин, вбитый нашими войсками в кольцо блокады и очень досаждавший гитлеровцам.

У стен Ленинграда враг был остановлен и загнан в землю. Война приобрела позиционный характер. Начав закапываться, гитлеровцы продолжали это дело с немецкой обстоятельностью, будто сами оказались в осаде.

Все больше уходили в землю обе стороны, опутывались колючей проволокой, огораживались минными полями, обрастали дотами и дзотами.

Но Советская Армия не увязла в окопах. Она вела активную оборону. Врагу не давали покоя, непрестанно тревожа его и нанося ощутительные потери огневыми налетами; разведка боем перерастала в кровопролитные схватки; частные операции потрясали широкие участки фронта. Больше всего гитлеровцы опасались (и не зря, как показало будущее) прорыва их фронта. Но все же бывали и периоды относительного затишья (огневые налеты в счет не шли, они стали привычным делом).

Пополнение прибыло в полк Зотова как раз в дни такого затишья. Считалось, что на фронте очень тихо, хотя уже по пути в полк маршевая рота попала под обстрел немецкой дальнобойной артиллерии и двое были ранены осколками снарядов.

— На ходу получили боевое крещение, — говорили солдаты и радовались, потому что не оказалось среди них трусов. Никто не побежал в панике. Все залегли и встали по команде.

В окопах ежедневно политработники читали газеты, беседовали на всевозможные темы, начиная с вопроса о «втором фронте» и кончая астрономией, к которой солдаты проявляли особенный интерес, потому что близко была Пулковская обсерватория, разрушенная гитлеровцами.

Глубоко в сердце Волжина и Пересветова запала беседа, которую провел однажды в их батальоне парторг полка лейтенант Боков. Это был вдохновенный рассказ о величии Ленинграда, его незабвенном историческом прошлом, прославленных заводах и научных учреждениях, о бесценных сокровищах культуры. В словах парторга чувствовалась горячая влюбленность в город, В воображении слушателей возникало грандиозное и величественное творение русского народа, воспетое Пушкиным, архитектурные ансамбли знаменитых зодчих и заводы — цитадели революции. Парторг сумел немногими словами нарисовать впечатляющий образ города. И когда все как бы увидели перед собой этот чудесный образ, парторг сделал небольшую паузу, потом сказал просто:

— Все это гитлеровцы хотят смести с лица земли. Они сбрасывают бомбы на самые прекрасные здания. Они хотят уничтожить Ленинград.

Гневный гул прокатился в ответ. Многие из сидевших солдат вскочили на ноги. Чей-то молодой и звонкий голос выкрикнул:

— Не бывать тому!

— Да, этому не бывать, — сказал парторг. — Город Ленина врагу мы не отдадим. Ни шагу назад мы не сделаем. А, собравшись с силами, пойдем вперед!