Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4

• Название: Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4
• Автор: Дмитрий Быстролётов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-93675-184-4 (том IV)

Д.А. Быстролётов (граф Толстой) — моряк и путешественник, доктор права и медицины, художник и литератор, сотрудник ИНО ОГПУ — ГУГБ НКВД СССР, разведчик-нелегал-вербовщик, мастер перевоплощения.

В 1938 г. арестован, отбыл в заключении 16 лет, освобожден по болезни в 1954 г., в 1956 г. реабилитирован. Имя Быстролётова открыто внешней разведкой СССР в 1996 г.

«Пир бессмертных» относится к разделу мемуарной литературы. Это первое и полное издание книг «о трудном, жестоком и великолепном времени».

Рассказывать об авторе, или за автора, или о его произведении не имеет смысла. Автор сам расскажет о себе, о пережитом и о своем произведении. Авторский текст дан без изменений, редакторских правок и комментариев.

---

В товарищеском суде разбираются дела разные — и посложнее, и попроще. Расскажу о тех и о других.

В квартире две семьи без детей. Муж — доктор наук, жена — кандидат и их деревенские малограмотные старички, и второй муж — доктор наук с женой-кандидатом и набором деревенских стариков. Все четыре ученых — физики, работают под руководством знаменитого академика Капицы в сугубо передовом научно-исследовательском институте. Все четверо — члены партии, первый муж — член партийного бюро института, второй — секретарь парторганизации отдела. Все четверо родились после революции. При заселении дома ими было куплено мусорное ведро для кухни, однако без крышки. Потом заказали крышку. Она обошлась в один рубль, но при расчёте доли каждой семьи вспыхнула сора, дальше — больше, неприязнь перешла во вражду, вражда — в ненависть, ненависть — в драки. Начинают бой всегда кандидаты — одна другой всаживает удар между ног остроконечным носком модной туфли и вцепляется в модную причёску противницы. На крики, на бегу вооружаясь чем попало, включаются доктора, оба молодые и по-деревенски жилистые; последними подтягиваются на передовые линии старики — к этому времени сражение переходит в коридор и жилые комнаты, старики на кухне дерутся сковородками и кастрюлями. Мы сначала их штрафовали, но они все получают такие мощные оклады, что наши штрафы их не пугали. Тогда мы послали академику и парторганизации института описание всех их подвигов. Академик заявил, что поседеет и сойдёт с ума, и умыл руки, а парторганизация сначала влепила мужьям по «строгачу», а потом поставила вопрос об исключении. И что же? Страсти немедленно стихли, потом одна семья срочно выехала, и в квартире воцарились покой и порядок.

Пример второй. В трёхкомнатной квартире, помимо одной посторонней семьи, в двух комнатах живут: бабушка с десятком икон у изголовья кровати, беленькая внучка с «мужем»-негром из Университета им. П. Лумумбы и маленьким ребёнком-мулатом, а в другой комнате — старшая дочь с мужем, её бывший муж с новой женой и старшая дочь. Негр прекрасно усвоил русскую матерщину и бьёт старуху, а в другой комнате пьяница бывший муж бьёт непьющего настоящего мужа, а в коридоре богомольная бабушка кастрюлей проломила голову соседке. При посещении квартиры пройти негде — всюду вещи, кровати, люди, мат и драки: чёрт его знает — ничего не разберёшь! Мы тронули негра — он было начал обкладывать и меня, но я по-английски зарычал: «Вон, чёрная собака, знай своё место!» — и открыл дверь, и ганец мгновенно присмирел и убрался. Старшую дочь выселили к мужу. Бывшему мужу с орденоносной же-ной-фронтовичкой через суд и прокурора нашли комнату и выселили. Старуху оштрафовали на половину пенсии. И сразу в квартире тоже стало тихо.

Мелкие дела мы щёлкаем как орехи: сначала уговариваем, потом угрожаем, наконец штрафуем. Пять рублей штрафа вносят порядок и мир: советские труженики — люди небогатые. Но иногда натыкаемся на непреодолимые препятствия. Вот два примера.

В нашем подъезде девочка с тринадцати лет занимается проституцией — она работает под памятником Марксу и в садике рядом, где обычно московские проститутки, среди которых много малолеток, ловят приезжих и командированных: их за это называют марксистками.

С высоты памятника великий Карл смотрит вниз и молчит от стыда, но ещё хуже то, что помалкивает и бездействует милиция, потому что великий Никита удалил из уголовного кодекса статью о проституции: ведь в социалистической стране проституции быть не может (на этом же основании «Медгиз» выпустил из печати мой перевод книжечки о гигиене для девушек без раздела о лобковых вшах, потому что при социализме их нет!). Словом, пошумели, поболтали и отпустили девушку заниматься проституцией дальше — это не возбраняется законом.

Второй пример. Вдовец средних лет сожительствует со своей родной дочерью-школьницей. Доказательства косвенные, он проговорился в пьяном виде, она тоже прямо не отрицает, а кое-что соседи видели. Но закон требует установления прямого факта, а под их постелью никто из нас не лежал. Участковый уполномоченный милиции и я вызвали отца на собеседование. Участковый (младший лейтенант из солдат) говорит грозно:

— Ты — преступник: делаешь из девочки несчастную женщину. Вот я смотрел её школьный дневник — одни единицы, к которым она сама приставила крючок, чтобы получилась четвёрка!

— А как ты достал дневник?

— Она сама мне дала. Дома, в вашей комнате.

— Так вот, лейтенант, прежде чем ты мне сделаешь срок, я сделаю его тебе: ты шерудил у меня в комнате без разрешения прокурора на обыск.

Встал и ушёл. На формальном допросе папа и дочь отрицали вину. Тем дело и кончилось.

Выводы? Вот они.

Люди набиваются в комнаты, как сельди в бочке. Они живут в недостойных человека условиях. Общий культурный уровень крайне низок — не бедность виновата прежде всего, а именно бескультурье. У немцев такая бедность выглядела бы иначе, лучше, чище. Деревенского парня можно обучить физике, и он станет квалифицированным специалистом, но культурным человеком его сделать нельзя. Культурными люди вырастают в культурных семьях. Культура внутренняя — это богатство, основание для которого получается почти всегда по наследству. Был ли внутренне культурен сумасброд, пьяница и лентяй генерал Васька Сталин? Вряд ли! И описанные выше физики не были русскими интеллигентами, они были советскими специалистами и только.

Норма в Москве — 3 квадратных метра жилплощади. При такой норме культуры ждать не приходится. Мы бахвалимся дешевизной наших квартир и указываем, что американец тратит на оплату квартиры чуть ли не треть заработка. Но он живёт в квартире из нескольких комнат, а у нас под квартирой понимается одна перенаселённая комната, точнее — место для спанья, ночлежка. А в ночлежке ссоры и разврат неизбежны, как неизбежно и разрушение человеческих душ. А уж о детях в этих условиях и говорить не приходится.

Было бы ошибочно думать, что работа в товарищеском суде все эти годы протекала гладко, без сучка и задоринки. Суд подчинен ЖЭКу и находится под надзором участкового народного судьи, а вместе они получают инструкции от своих партийных организаций, а те — от райкома, горкома и ЦК.

Я гнул линию на строгое применение положения и после предупреждения сразу же переходил к штрафу и обращению к администрации на производстве. Но жесткая линия не соответствовала линии Хрущёва на уговаривание и перевоспитание, она находились в логическом противоречии с неподлежавшей обсуждению предпосылкой, что советский человек — это новый, по существу безгрешный человек, готовый живьём и с потрохами войти в близкое царство небесное на земле. Доведённый до бешенства, я не раз уходил из состава суда, но сменялся особенно беззубый руководитель ЖЭКа или нашей парторганизации, и меня возвращали снова.

Должность судьи — выборная, но у нас, слава богу, не ложная буржуазная демократия, и за все эти годы меня население дома ни разу не выбирало. Я — такой же избранник народа, как Сталин и Хрущёв! Да и не могло бы население дома выбрать меня, потому что нарушители и горлохваты не допустили бы этого и при поддержке их закутанного в платки бабья на общих собраниях жильцов меня прокатили бы на вороных. Я горжусь этим. Меня не устраивает одобрение собрания на нашей лестничной площадке. Порядочные люди на собрание не придут, а голоса Фатихи, Кати, Ханифы, Марьи Васильевны и Рахмили мне не нужны. Я их не ценю.

Тяжёлый удар поддержанию порядка Хрущёв нанёс не только передачей функций государственного суда в руки различных производственных коллективов, но и передачей функции милиции общественным дружинникам. С тех пор при виде скандала постовой милиционер бегом нёсся за угол и отсиживался там, пока студенты-дружинники подставляют свои груди и головы под удары хулиганов. На последних страницах газет появлялись заметки о посмертных наградах убитым дружинникам, сдобренные соответствующей болтовней о коммунизме и сахарными слюнями восторга перед новым советским человеком. Постепенно, однако, студенты поумнели и вышли из добровольных дружин — туда стали по наряду назначаться рабочие с производства, зачастую такие же нарушители и пьяницы, как и те, которых они должны задерживать и перевоспитывать на ходу. Наконец, это надоело всем, и в последнее время патрули дружинников в Москве — явление редкое. Подгоняемый страхом перед Борисом Васильевичем, я кое-как лавировал и Держался в суде, уповая на то, что мой сосед — первоклассный балбес и не понимает всей моей трагической безоружности: когда Борис Васильевич видит меня, разгуливающего под руку с участковым, он вопреки опыту и разуму поддаётся гипнозу блестящих пуговиц и погон.

Примерно также развивались дела и у Анечки.

Чуть сбивши давление, она стала искать общественную работу. Прежде всего, стала старшей по квартире. Фатиха и её выводок дегенератов привезли с собой уйму клопов в дряхлой грязной мебели. Ясно, что клопы ринулись и к нам.