Фрида Суслопарова - Первый гром и первая любовь

• Название: Первый гром и первая любовь
• Автор: Фрида Суслопарова
• Жанр: История

---

Однако усталость и уныние его быстро рассеялись: в саду было прохладно, Дина встретила его приветливо. Грудский опустился на колоду во дворе и сказал:

- Хорошо у вас тут. А где ребята?

- Они в хате.

- Ну вот, подобрал я вместе с товарищем Кухарским тебе материал, сказал Грудский, подавая Дине несколько брошюрок, - речь В.И.Ленина на III Всероссийском съезде комсомола, А.Виноградов "Из воспоминаний о Ленине", Уэллс "Россия во мгле".

"Россия во мгле", конечно, не о задачах комсомола, - продолжал он. - Но эта книжечка тебе поможет. Вот здесь я подчеркнул, смотри... Уэллс пишет: "Утверждать, что ужасающая нищета в России - в какой-то значительной степени результат деятельности коммунистов, что злые коммунисты довели страну до ее нынешнего бедственного состояния и что свержение коммунистического строя молниеносно осчастливит всю Россию - это значит извращать положение..."

Грудский оторвался от книги и посмотрел на Дину, она слушала с живым вниманием.

- А ведь это пишет не друг наш. И еще... "большевистское правительство... честное правительство..." В общем, прочти сама.

- Спасибо. Я прочту и подготовлюсь. Мы в школе делали доклады.

- Вот и хорошо. А теперь показывай свое хозяйство!

Он помнил мрачный, пустой дом, куда привел его впервые Петренко. Теперь тут все изменилось. На дворе развешано детское белье: майки, трусики, две простынки, что-то белое упало на траву. Грудский бережно поднял и повесил на веревку. Какое маленькое платьице, наверное, с куклы...

Из дома доносились детские голоса, навстречу гостю выбежала худенькая девочка в синих трусиках, смешно остриженная, головка ее лохматилась, как одуванчик.

- Вы до нас?

- До вас, - в тон ей отвечал Грудский.

В хате слышалось мерное постукивание. Грудский подумал, что дети играют, но они ужинали. Постукивали при полнейшей тишине металлические ложки о металлические мисочки.

У стены возникло странное сооружение - не то шкаф, не то комод, задернутый белыми занавесками и покрытый белой же салфеткой. В чисто промытой бутылке - несколько васильков. На стене коврик: синее море, белые гребни волн и маленький накренившийся парусник.

- Послушай, где это ты взяла? Нашла в доме?

Дина улыбнулась.

- Тут валялся такой старый коврик, я его выстирала и вот дорисовала немножко. У нас есть коробочка с красками...

- Ты что же, художница?

Он внимательно посмотрел на Дину. Она приоделась. На темных вьющихся волосах - белая косынка, сурового полотна передничек с маленьким кармашком на боку, аккуратное платье. Разговаривая с Грудским, Дина не переставала следить за детьми, одному подлила в миску жиденькую кашу, другого подвинула ближе к столу, легонько тронула за плечо расшалившегося малыша.

- Да нет, какая я художница, - сказала Дина. - Я больше литературу люблю, но по рисованию, правда, было "отлично". А ковер... У меня дома над кроватью тоже висела картинка, море... Девочки на день рождения подарили...

Дина запнулась - что это она болтает? Дом, девочки... К чему сейчас? Это же товарищ из горкома, ему о деле нужно говорить.

Но Грудский слушал ее с интересом и сказал:

- Рассказывай, рассказывай... А это что у вас? Здесь что ты устроила?

Он перешел к другой стене. Тут, в самом углу, было составлено несколько ящиков, тоже прикрытых чистой мешковиной.

- А здесь у нас будет библиотека, - сказала Дина, - вот книг пока нет, только это, - она указала на потрепанный букварь.

- Нам прислали много нужных вещей, даже краски и альбомы для рисования. Мы еще не начинали рисовать, все времени не хватает... А вот детских книг не прислали...

Дина вздохнула.

- Дома у тебя есть книги? - спросил Грудский. - Своя библиотечка?..

- Ну что ты, - удивилась Дина, - какая библиотечка! Есть сказки Гофмана и еще Оливер Твист... А на этой мешковине я хочу нарисовать маки, алые...

Дина мечтательно смотрела на серый кусок материи.

- Дин, Юрко добавки хочет, - сказала Ганка. Она внимательно посмотрела на Грудского, потом с улыбкой на Дину.

- Гарно у нас? - с гордостью спросила девочка.

- Гарно - это красиво? Да, красиво, - ответил Грудский, - но почему ты хочешь нарисовать маки? - обратился он снова к Дине. - Лучше и здесь море. И чтобы обязательно корабль, без корабля оно пустое и чужое...

- Правда? И я так подумала, - обрадовалась Дина, - только зачем два моря, там и здесь... А впрочем, правда, лучше море. Как смотрю на кораблик, кажется, уношусь далеко-далеко, будто он плывет на остров... Гаити...

- Почему именно Гаити? - улыбнулся Грудский.

- Не знаю... "Там, на Гаити, вдали от событий..." Есть такая песенка о Гаити. - Она запнулась.

А Грудский улыбался и со всевозрастающим интересом смотрел на Дину.

- Так вот ты какая! - медленно проговорил он. - Занятная...

Дина вспыхнула. Он отвел глаза и, чтобы больше не смущать ее, обратился к детям:

- Ну, ребята, как вы здесь живете?

Постукивание прекратилось, головы повернулись, и вразброд, недружно, дети ответили:

- Здоровенько...

Ответ вызвал широкую улыбку на лице Грудского.

- Здоровенько? - повторил он. - Отлично, значит? А где лучше: здесь или дома?

Дети молча смотрели на него. Дина как-то нервно оглядела ребят и торопливо сказала:

- А мы, товарищ Грудский, скоро начнем буквы учить. У нас есть букварь, правда, ребята?

Но ее хитрость не помогла.

- Дома, это у кого есть хата, - серьезно пояснил Пылыпок, - а хата есть у одного Юрка. И та заколочена. У нас нэма хаты. Мы же голота сиротливая...

- Ну, ну, будет вам! - снова торопливо вмешалась Дина. - Я ведь уже объясняла вам, что никакая вы не голота...

- А нас на селе так кличут, - спокойно сказала Ленка, - голота и голота!

- Ладно, кушайте и не болтайте, вредно за едой разговаривать!

Грудский, видимо, понял свою оплошность и тоже поспешил изменить тему разговора.

- Слушай, Дина, - сказал он, - а ведь у меня к тебе дело. Ты что же, товарищ уважаемый, своих родителей не почитаешь?

- Что случилось? Дома? - испугалась она.

- Да ничего, не пугайся. Волнуются они, писем-то не шлешь.

- Я писала, верно, еще не дошло. - У Дины совсем испортилось настроение.

- Ты на Дину не лайся! - вдруг решительно сказал Санько. - Ты идти себе до дому! - Это предложение прозвучало даже угрожающе.

- Иди, иди себе отсюдова! - дружно зашумели остальные.

Грудский вначале оторопел, посмотрел на Дину, они дружно расхохотались.

- А вот я возьму и увезу с собой вашу Дину!

- Не дадим! - надулся Юрко.

- Дина, он твой нареченный? - тихонько с испугом спросила Ганка.

Дина вспыхнула.

- Что за глупости?

Они торопливо вышли из дома.

- Я не хотел говорить при детях, - начал Грудский, - понимаешь, тут такое дело получилось...

- Какое?

- Тебе Петренко ничего не говорил?

- Насчет хлеба?

- Да. И продуктов вообще... Ты продукты береги. Поступления пока не обещают. Сама видишь - все горит.

Дина вздохнула.

- Но как же быть? Раньше нам привозили печеный хлеб, а теперь нужно самой печь.

- У тебя же есть мука.

- Но... я не умею...

- Совсем... не умеешь?

- Только блины... немножко...

- Что "немножко"?

- Ну печь немножко умею... Иногда получается, а иногда нет.

Грудский растерялся.

- Разве трудно освоить это дело? - спросил он после некоторого раздумья.

- Не получается, - уныло ответила Дина.

- Спросила бы у женщин...

- Все равно не получится. - Она теребила свой передник, уставившись в землю.

"Вот еще нюня", - подумал Грудский и сказал:

- А ты уж постарайся... освоить... как комсомольское задание.

Казалось, все было уже сказано, но Грудский медлил. От реки подул легкий ветерок, и он подумал, что хорошо бы сейчас искупаться! Совсем не хотелось уходить.

- Ну, как тебе здесь? - уже другим, не официальным, а дружеским тоном спросил он.

- Ничего. Дети очень хорошие... Они такие способные, товарищ Грудский... Вот Пылыпок, он все знает про Буденного. А Юрко, у него хотя и есть недостатки, но он тоже хороший мальчик. И Ганка...

- Да ты сама хорошая, - сказал Грудский и улыбнулся.

Дина смутилась, но через секунду продолжила:

- Они мне все-все рассказывают, делятся...

- Ты знаешь украинский язык?

- А как же, мы в школе проходили. У нас школа русская, а по украинской мове у меня всегда "отлично" было...

- Мове?

- Мова - язык, украинский язык...

- А я ни бельмеса не понимаю, - признался Грудский, - вот записываю слова, составляю себе словарик. - Он достал помятый блокнот и принялся читать: - "Перукарня - парикмахерская, лазня - баня, карпетки - носки, дружина - жена, кохання - любовь..."

Тут он запнулся, очень уж несолидным показался ему такой набор слов.

- Чудно, правда?

- И ничего чудного нет, - отвечала Дина. - Украинский язык такой певучий... Хороша и поэзия и проза...

- Ты, верно, сама стихи сочиняешь?

- Ой, что ты! - смутилась Дина. - Сейчас не время. Работать надо!