Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

• Название: Осколки (Трилогия)
• Автор: Вероника Иванова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9922-0400-1

Когда твоей заботе поручают не пядь земли, не город и даже не страну, а целый мир, появляется законный повод для гордости. Когда в твои руки попадают черепки сосуда чужой судьбы, возникает непреодолимое желание сложить из них новый, лучше прежнего. Доброе слово сглаживает острые грани, суровое — скалывает выступающие края, мозаика вновь сотворенных путей растет и ширится, не предвещая странникам бед и напастей. Но если увлечься игрой на поле жизни других, рискуешь не заметить, как от твоей собственной останутся одни лишь осколки...

---

Родители Румена и Юлеми умерли несколько лет назад, оставив детям дом на городской окраине, старую лошадь и будущее, до которого, впрочем, еще надо было дожить. Девочка в силу совсем юного возраста — восемь лет — и слабого здоровья (а кто будет большим и сильным, если плохо питается?) работать не могла, поэтому все труды по содержанию дома и семьи легли на плечи брата. Теплые места в порту были давным-давно поделены и расписаны на поколения вперед, так что Руми не оставалось ничего, кроме каменоломен. Конечно, пустить в карьер такого мальца никто бы не позволил, поэтому юноша только грузил вытесанные каменные блоки на подводу и доставлял к причалам, где опять-таки сам занимался и разгрузкой. Работа на воздухе, да еще связанная с большими нагрузками на растущий организм, не замедлила сказаться: при всей сухости тела костяк у парня раздался вширь и обещал взрослому Румену хорошую стать. Если, конечно, подкармливать мышцы, а с этим дела обстояли неважно: зимой денег на еду хватало, но весной, когда стало невозможно пить городскую воду, Юли приболела. Брат строго-настрого запретил ей выходить из дома, выкраивал минутки, чтобы съездить к источнику, и потратил большую часть сбережений на походы к лекарям, которые только разводили руками. Девочка продолжала угасать, Руми был в полном отчаянии, а тут еще и мы, как снег на голову… Впрочем, от нас пользы было больше.

Вот когда я порадовался, что мои приказания исполняются беспрекословно (ворчание Мэтта, вздохи Хока и терпеливое молчание Бэра в расчет не принималось)! Единовластно было решено: оказать хозяину приютившего нас дома посильную помощь. То бишь, отрядить по меньшей мере двоих из нас с лошадью и телегой на перевозку лимируда. Много-немного, а прибавка к заработку будет. Разумеется, выбор пал на Хока и Бэра, потому что маг сразу и весьма категорично предупредил: таскать тяжести — не его призвание. Я, как командующий, тоже избавил себя от трудовых тягот, но совсем по другой причине, хоть и не менее эгоистичной: мне требовалось свободное время для книги. Да, той самой, которой меня снабдил в дорогу Ксо. А для ознакомления с ее содержанием нужно было остаться одному и в относительном покое, чего невозможно добиться в присутствии трех парней, только и ожидающих, что твоего очередного повеления. Но чтобы смягчить возможную обиду, я вызвался съездить за водой к источнику, снабжающему сейчас город. Руми отправился в качестве провожатого, а Мэтт, видимо, все же чувствуя некоторую неловкость, вызвался помогать сам.

— Это здесь.

В холмах. В стороне от дороги, в одночасье превратившейся из заброшенной в проезжую. В глубине поляны, вытоптанной ногами и копытами. Отвесный склон, по которому в каменную чашу стекает струя воды.

— Она переполняется? — Спрашивает Мэтт, оценивая силу и скорость потока.

— Ни разу не видел, — сконфуженно признается Руми. — А должна?

— Не обязательно, — следует моя реплика. — Если в дне имеются трещины, их достаточно, чтобы вода успевала уйти, а не переливалась через край.

Брат Юлеми спрыгнул с телеги, подошел к источнику, зачерпнул немного воды ладонью и с наслаждением выпил.

— Попробуйте! Сладкая, как мед!

Маг сморщился.

— Без меня, пожалуйста.

— Брезгуешь?

— С детства не терплю сладкое, — он презрительно фыркнул, отворачиваясь и делая вид, что занят стаскиванием с телеги вороха кожаных мехов.

Я к сладостям отвращения никогда не испытывал и с готовностью склонился над нерукотворной чашей, опуская в воду пальцы правой руки.

Бр-р-р-р-р! Холодная. Будто с ледника течет. Хотя, по нынешней жаре лучше не придумаешь. Я сделал глоток и… Выплюнул все обратно. На траву. Да уж, мед. Приторный настолько, что у меня свело зубы и челюсти разом, а в горле встал комок. Мэтт ехидно подытожил:

— Смотрю, и тебе местная водичка не по вкусу пришлась.

— Пожалуй. Хотя, если из городских колодцев вообще пить невозможно, придется терпеть эту.

— Наверное, вы к такой холодной не привыкли, — поспешно предложил свою версию событий Руми. — Вы подождите, пока чуть согреется: потом и попробуете.

Я попробовал, но впечатление оказалось еще хуже: сладость приобрела гнилостный привкус, живо напомнивший мне аромат подпорченного мяса. Что за напасть такая? Может, я заболел? Знаю, бывают такие болезни, во время которых самый лакомый кусочек проглотить невозможно, в лучшем случае он будет казаться пресным, как лепешка, испеченная в Неделю Очищения, а в худшем… Нет, о плохом думать не буду. Правда, должны еще присутствовать насморк и повышенная температура тела, а этих признаков недуга я у себя не нахожу. Списать все на усталость и раздражение, вызванное непредвиденной задержкой на пути? Или объяснить вкус воды теми рудами и каменными породами, через которые она пробила себе дорогу на свободу?

Ты как думаешь, драгоценная?

«Думаю, ты прав в обоих случаях…» — лениво высказала свое мнение Мантия.

Точно?

«Не вижу противоречий… Плохое настроение способно испортить удовольствие не только от пищи и воды, но и от других земных услад, а неся в себе пылинки разных веществ вода вольно или невольно вбирает в себя их качества… Все правильно…»

То есть, возникли обе причины?

«Вполне возможно…»

Но почему другие люди пьют эту воду без малейшего затруднения и находят очень приятной на вкус?

«Ты сам ответил на свой вопрос…»

Как это?

«Другие «люди»… Несмотря на полное внешнее соответствии, ты человеком не являешься и являться не можешь… А если вспомнишь, что твоя оболочка вмещает по меньшей мере двух, а если считать и меня, то целых трех разных существ, удивляться несколько отличным от людских норм реакциям странно, не находишь?..»

Пусть это будет правдой, но…

«Это и есть правда…» — перебивает Мантия.

Она меня не радует.

«А где ты видел, чтобы она хоть кого-то хоть когда-то радовала?..» — Хмыкает моя подружка. — «Погоди, ты еще с Зодчим Истины лицом к лицу не встречался: вот уж кто одним своим присутствием может вызвать потоки горючих слез!..»

Зодчий Истины? Это что за зверь?

«В самом общем случае это человек, впрочем, встречаются и представители других рас… Просто люди наиболее восприимчивы не только к внешним магическим полям, но и к полям чувств, пронизывающим пространство там, где есть хоть одна живая душа…»

Имеешь в виду что-то вроде моей «паутинки»?

«Да, крайне похожая вещица… Такие ниточки протягиваются от каждого существа, начиная с момента его зарождения, и остаются очень долгое время после смерти…»

Потому что, как и всякая нить, имеют два конца?

«Конечно… И второй конец нити, как правило, привязывается к другому человеку, а то и предмету или месту… Ты можешь почувствовать их, когда выпустишь в параллель свои… Попробуешь?..»

Прямо сейчас?

«Самое подходящее время!..»

Да, ты права, драгоценная.

Мы выехали на опушку леса, и Руми придержал лошадь, гордо поворачиваясь к нам с козел:

— Красивый город, правда?

Нарядно-белый пояс городских стен с пряжками-воротами. Сбегающие по холмам вниз-вверх, вниз-вверх, узкие улочки. Выцветшая черепица блеклых крыш под ярко-синим пологом неба, такого темного прямо над головами, что кажется: стоит немного напрячь зрение, и разглядишь звезды. Силуэты кораблей, замерших у причалов и редкие точки лодок в лазури моря, окутанного вуалью дымки, как невеста. И раскаленный солнцем воздух, звенящий не хуже клинка.

— Правда, — кивнул я.

Мэтт ничего не сказал, но и в его молчании чувствовалось если не восхищение, то признание красоты приморского города.

«А теперь взгляни на него изнутри…» — мягкий совет.

Конечно. Сейчас.

Я прикрыл глаза, и сознание, выступив из тени на свет, расплавилось и потекло вниз по улицам крохотными ручейками, с той лишь разницей, что не огибало препятствия, а проходило сквозь них.

Душа Вэлэссы тоже изнывала от жары и молила богов о ниспослании дождя на начинающую иссыхать землю, но мольба эта была терпеливой и смиренной, как еженедельное пение жриц перед алтарем, не имеющее целью немедленное исполнение просимого, а только удостоверяющее небесных жителей в непреходящем уважении жителями земными. Размеренное, сонное дыхание повсюду, от торговых рядов до окраин: и вдох длится целую вечность, и выдох невыносимо длинен и тяжек, так тяжек, что его окончания и хочется дождаться поскорее, и поневоле тревожишься, что вслед за ним не последует больше ничего. Вязкая дремота тел и душ, утомленных зноем, безразличная и унылая…

Одна из ниточек «паутинки» запуталась между моими спутниками, и я вздрогнул, наткнувшись на их поля, так разителен был контраст с объединенным полем Вэлэссы.