Сергей Саканский - Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 11

• Название: Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 11
• Автор: Сергей Саканский
• Жанр: Современная проза

Яша и Серега переживают эротические приключения, в то же время, продолжают свое бесконечное путешествие. Удача не всегда сопутствует нашим героям: порой к их подвигам прибавляется удручающая частица «не» и Яша вынужден выдумать достаточно мрачные неологизмы.

Теперь уже трудно сказать, основаны ли Яшины рассказы на жаргоне хиппи или наоборот, поскольку Яша как раз и является одним из творцов этого жаргона. Словечки, придуманные Яшей в начале восьмидесятых, прочно вошли в современный русский язык.

---

Вышла и говорит:

– Мне очень понравилось, мальчики, что вы тут про Гурзуф рассказываете. Короче, я с вами еду, автостопом.

Оказалось, что она в Феодосии с мужем отдыхала цивильно, и только что с мужем поссорилась: он не хотел идти в ФКГ, а хотел идти в ресторан бухать. И она пошла одна в ФКГ, а муж бухать в ресторан пошел. В ФКГ она нас встретила, бухнула из трубочек, и у нее план созрел. На хате, где они с мужем зафлэтовали, она оставила ему записку, чтобы не волновался и не ждал: я-де с двумя чуваками автостопом в Гурзуф поехала.

Вот тогда-то она и переоделась в спортивный костюм и даже свои длинные волосы в две толстых косички заплела.

Надо сказать, что она нас с Серегой за хиппарей принимала, и захотелось ей свободы и романтики. В принципе, мы как раз и выглядели, как хиппари, и действительно поехали с ней в Гурзуф стопом.

А как еще ехать от Феодосии до Гурзуфа? Стюпом и бупом? Но там нет железной дороги. Автобуп в принципе невозможен, потому что в автобусе негде спрятаться. Аквабупом? Вряд ли: для аквабупа нужно билеты до первого порта взять, а денег у нас вообще никаких не было. По той же самой причине, что денег у нас не было, мы и бухом тоже поехать не могли.

Хотели мы сначала эту ченчину раскрутить и поехать просто бухом, но ченчина с собой честно деньги не взяла, думая, что мы автостопом едем.

Вот и поехали мы стопом, поэтому ченчина нас и приняла за самых ординарных автостопщиков, хиппарей. Но если бы мы с Серегой были хиппарями, то мы бы не говорили возбухать, а говорили задринчить. Мы бы курили траву, и на нас бы нападал свиняк, и мы бы тогда не говорили, просто поесть или пожрать, а говорили бы – свиняк забить. Мы бы говорили не ченчина, а герла, не сделать пфиу или абпруа, а подаблиться и так далее. Правда, мы, словно хиппари, иногда говорили – заслипить, занайтовать, вписаться и зафачить. Вот почему эта ченчина подумала, что она герла, и поехала с нами классическим автостопом.

Стоп на этой трассе почти нулевой. Ходят одни легковушки, или там – молочные грузовики. К тому же, мы втроем были, а это однозначно – легковушка или кузов.

Кроме того, медленно стал подкрадываться вечерний бодун. Стали мы с Серегой молчаливые, нерезвые. А ченчина не понимает, что с нами такое случилось: хохочет, скачет на трассе, косичками машет, песни поет, словно твой пляшущий мент. Таким образом, к вечеру, мы только и вошли в Коктебель, большую часть пути просто пешком по обочине пройдя.

И вот, говорит эта ченчина, что в Коктебеле, в одном пансионате отдыхает друг ее мужа, какой-то чувак на черной Волге. И мы можем к нему зайти, и к нему же на ночь вписаться. Это, вообще, была ченчина из каких-то мажорных кругов – бабло там, коммунизм, успех и Америка, что мы с Серегой не уважаем.

Но всё равно. Как говорит великий писатель, Антуан де Сент Экзюпери, который как раз и умер оттого, что не вынес натиска общества потребления:

– Мы в ответе за того, кого приручили.

Вот и мы с Серегой тоже: почувствовали себя в ответе за эту веселую ченчину. Где-то уже к полуночи нашли мы означенный пансионат, нашли домик чувака, друга мужа, но в домике света не было. Ченчина сказала, что знает, где ключ, нашла этот ключ и открыла домик.

Зашли мы в домик и видим: стоит холодильник, а в холодильнике… Мы просто глазам не поверили, будто бы на клетке с тигром было слон написано. Батл водки. Бутилен шампанского. Трехлитровый банк вайна. Точно то же самое, что и у моего краснодарского дядьки на ведомственной даче, тот же южный набор.

Видно, что этот коммунист на черной Волге – к тому же и небухом был. Ведь он не как дядька мой, круглые сутки на работе, а на отдыхе здесь со своей черной Волгой был. И, будь он нормальным человеком, то никогда бы у него в холодильнике столько бухла не задержалось.

Оно и понятно: почему все эти неразумные люди – коммунисты там, бизнесмены, американцы – так долго жить хотят, свое здоровье берегут. Они ж не могут в пределах жизни все свое бабло потратить. Вот и живут, думают, как бы им только потратить как можно больше своего бабла, которое всё равно в итоге превращается в Джуманияза, пфиу и абпруа.

Итак, когда холодильник дохнул нам в лицо своим свежим морозным воздухом, мы с Серегой сразу повеселели. И в этот самый момент открывается дверь, и входит какой-то пипл, одновременно и стремный, и смурной, что есть довольно редкое сочетание.

Это была администрация данного пансионата. Они увидели, что в домике свет горит. А хозяин, как они знали, куда-то с ночевкой на своей черной Волге уехал.

Мы к тому времени, уже батл водки из холодильника вытащили и на стол поставили. Смотрели на нее просто, любовались, глазам своим не верили.

Серега бодро прокашлялся и сказал:

– Ну, ладно. Уехал, так уехал, мы завтра зайдем. Жаль. Хотели вот выпить за встречу, водочки принесли.

И берет Серега эту водочку и засовывает себе за пазуху. А чувак из администрации говорит:

– Положь. Это не ваша водочка.

Серега говорит:

– Как это не наша?

Чувак говорит:

– Потому что эту водочку я ему сам вчера брал.

Так мы и ушли. Водочку подло обратно на стол поставили. Вышли на трассу. Ночь. Идем. Молчим.

Ченчина говорит:

– Мальчики, мне холодно.

Серега говорит:

– Ничего. Сейчас спать где-нибудь ляжем. Заслипим, то есть.

Нашли подходящее место и занайтовали, друг друга обняв. А поскольку мы втроем слип забивали, у нас обоих как раз невыеб и произошел. Потому что мы с Серегой глубоко нравственные люди и всякие хиппейные групповухи не уважаем. А ченчина эта, с нами в Гурзуф отправляясь и думая, что мы хиппари, как раз, я полагаю, на групповуху рассчитывала.

Утром, когда дуб начался, мы встали, сделали пфиу и дальше пошли. Бодуна особого не было, ибо он еще вечером приходил. Так что, мы до Алушты спокойно добрались. Только по дороге мы с этой ченчиной мало разговаривали. Ибо о чем с ченчиной разговаривать, без бухла? Меня, например, всегда удивляли люди, которые женятся. Это ж надо по-трезвому каждый день с какой-то ченчиной говорить.

Что невозможно, если ты сам не ченчина. Получается, что женатый, чтобы ченчину вынести, должен каждый день бухать. А так и алкоголиком стать недолго. Вот почему и не женился я до сих пор, и вот почему Серега, даже и женившись на латышке, не более года в счастливом браке с латышкой прожил.

Придя в Алушту, мы стали резвыми, ускорили шаг и вошли в Главпочтамт. Там мы получили свой перевод и, еще больше ускорив шаг, образовались в автоматах.

Алушта славилась тем, что там, в автоматах, наливали не только пиво, но и вайн, по 20 копеек стакан. Поэтому мы часто, перед Гурзуфом, для разминки, в Алушту заходили. А потом в Гурзуфе не просто так образовывались, а с банкой алуштинского вайна.

И вот, немного разбухавшись в автоматах, мы ворвались в овощной магазин, взяли там банку маринованных огурцов, вытряхнули из нее огурцы, помыли банку в море у пристани и снова вернулись в автоматы.

И стоим, банку по стакану наливаем, а каждый третий стакан – выбухиваем.

Все это время ченчина с нами ходила и с нарастающим удивлением на нас смотрела. И все время спрашивала:

– А как же Гурзуф?

А мы отвечали, уминая ладонями горячий воздух перед ее глазами:

– Ничего. Будет тебе и Гурзуф.

Поняв, какой именно Гурзуф ей будет, ченчина сделала у нас аск на три рубля, села в автобус и обратно к своему мужу в Феодосию уехала.

А мы с Серегой взяли билеты до Рабочего уголка и бупом на морском катере в Гурзуф выступили, из огуречной банки на нашем катере побухивая.

* * *

Дальше:

Как у Сереги в судаке невыбух вместе с невыебом произошел

Как у Сереги невыбух вместе с невыебом в донжоне произошел

Арабатская стрелка как основной вопрос философии