Сергей Абашин - Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией

• Название: Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией
• Автор: Сергей Абашин
• Жанр: Философия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0307-3

Исследование профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге Сергея Абашина посвящено истории преобразований в Средней Азии с конца XIX века и до распада Советского Союза. Вся эта история дана через описание одного селения, пережившего и завоевание, и репрессии, и бурное экономическое развитие, и культурную модернизацию. В книге приведено множество документов и устных историй, рассказывающих о завоевании региона, становлении колониального и советского управления, борьбе с басмачеством, коллективизации и хлопковой экономике, медицине и исламе, общине-махалле и брачных стратегиях. Анализируя собранные в поле и архивах свидетельства, автор обращается к теориям постколониализма, культурной гибридности, советской субъективности и с их помощью объясняет противоречивый характер общественных отношений в Российской империи и СССР.

---

Этот текст (к сожалению, других нет или я их не нашел) показывает нам человека и лидера, ориентированного скорее на местное сообщество, на его стереотипы, предпочтения, интересы, нежели на какие-то отвлеченные политические и идеологические проекты. Рахманкул, безусловно, испытывал влияние разного рода политиков и старался действовать по их совету, но при этом, видимо, все равно оставался локально мыслящим вожаком. Люди воспринимали его точно так же — как своего местного лидера, который должен был отстаивать их интересы, и все они переводили абстрактные лозунги политиков на более понятный для них язык местных представлений и потребностей.

Вина Рахманкула

В своей книге о басмачестве Калмыков описывал последние дни Рахманкула следующим образом269:

На обширной террасе Кокандского старогородского медресе негде яблоку упасть…

Подсудимых — девятнадцать. В первом ряду в середине сидел мрачный человек, погруженный в беспросветные думы — Рахманкул. Рядом с ним пятнадцатилетний юноша — его сын Худайкул, командир двухсот «янычар», или еш-аскеров. Он смотрел по сторонам весело и беспечно, даже рисовался перед сотнями любопытных глаз. Остальные держали себя кто скованно, а кто и непринужденно, одни не поднимали глаз, другие смотрели на зрителей с ухмылками, чувствуя себя героями дня.

После того как было оглашено обвинительное заключение, суд начал допрос обвиняемых. Первым допрашивали брата Рахманкула — Мамасадыка, такого же коренастого, с черной бородой и кустистыми бровями.

Вначале он пытался отказаться от показаний, данных на предварительном следствии. Но под перекрестным допросом председателя и общественного обвинителя вынужден был подтвердить сказанное прежде. Слушая, как допрашивают брата, Рахманкул подумал: «Оказывается, эти судьи еще хитрее терговчи (следователя), они хитрыми вопросами совсем запутали Мамасадыка».

Вторым допрашивали Худайкула. Он стоял перед судейским столом в длинном не по росту халате и выглядел совсем подростком.

— Признаете себя виновным? — спросил председатель трибунала.

— Нет! — дернув сына за рукав, еле слышно шепнул Рахманкул.

Худайкул с улыбкой посмотрел на судей и громко сказал: «Нет!»

Зал встретил заявление возгласами возмущения.

— Сколько времени вы находитесь в банде Рахманкула? — задал второй вопрос председатель.

— Два года.

— Принимали участие в боях против Красной армии?

Рахманкул снова что-то зашептал сыну. Худайкул не стал слушать, он чувствовал на себе множество любопытных взглядов и больше всего боялся, как бы его не посчитали за труса.

— Я со своими еш-аскерами всегда принимал участие в боях и никогда не бегал от русских отрядов.

— Расскажите трибуналу, при каких обстоятельствах был расстрелян амин кишлака Тупик? — громким голосом задал вопрос общественный обвинитель.

— Это было во время тоя, устроенного моим отцом в честь создания отряда «Еш-аскер»… — Худайкул со всеми подробностями и циничным откровением поведал о судьбе несчастного амина, погибшего от рук юных басмачей на зеленых холмах в окрестностях Ашта <…>

— А по пленным красноармейцам и по дехканам, которые чем-либо не угодили вашему отцу, еш-аскеры тоже стреляли?

— Тоже… Вот, например, в кишлаке Чаркачар [Чоркесар?] в плен попали три красноармейца…

«Зачем он об этом болтает? Не понимает, что с коротким языком — жизнь длиннее?» — зло подумал Рахманкул, хмурясь и так и ни разу не подняв головы <…>

На второй день председатель трибунала огласил приговор.

Главарь банды Рахманкул и его шестеро близких пособников — курбашей были приговорены к расстрелу. Остальные осуждены на разные сроки. В отношении несовершеннолетнего преступника Худайкула трибунал решил назначить заведующего облнаробразом Ахмедханова его воспитателем.

Народ встретил приговор одобрением, многие аплодировали.

Эти «воспоминания» опять представляют собой смесь фактов и вымысла. Действительно, в рядах басмачей воевал старший сын Рахманкула — Худайкул, которого вместе с отцом судили в Коканде и приговорили из-за несовершеннолетия к перевоспитанию (Илл. 7). Остальное — внутренние монологи курбаши — является, конечно, художественной вольностью. В этих «воспоминаниях» о судебном разбирательстве, на котором он, безусловно, мог присутствовать лично, Калмыков называет в качестве вины Рахманкула лишь убийство старосты одного из кишлаков, что, возможно, и в действительности было одним из основных обвинений, так как с точки зрения советского суда важно было доказать не то, что ошобинский курбаши воевал с большевиками, а то, что он угнетал местное население. Впрочем, в памяти самих ошобинцев такого рода эпизоды не сохранились. А что сохранилось? Попробую вначале восстановить некоторые события того времени.

В конце 1919 года тактика большевиков в Туркестане претерпела серьезные изменения. Они сняли с повестки дня наиболее одиозные и раздражающие лозунги, легализовали мусульманские суды и имущество, привлекли в свои ряды и расставили на многих ответственных постах выходцев из местного населения, образовали из числа мусульман вооруженные части — милицию. В марте 1920 года руководитель объединенных сил ферганских повстанцев Мадаминбек (Мухаммад-Амин-бек), добившись от большевиков ряда уступок, подписал с ними соглашение и признал советскую власть, что вызвало большие противоречия среди повстанцев270. Однако после скорой и неожиданной гибели перебежчика военные действия возобновились с новой силой — уже под руководством нового, более непримиримого лидера — Курширмата (Шер-Мухаммад-бека). Советская власть перебросила в Фергану значительные военные силы, вооруженные современной техникой и закаленные в боях с регулярными белогвардейскими войсками, после чего началось активное и последовательное уничтожение повстанческих баз, которое к 1923 году привело к почти полному подавлению массового вооруженного сопротивления.

Илл. 7. Вдова Рахманкула с семьей младшего сына

Есть свидетельства, что Рахманкул вслед за Мадаминбеком в марте 1920 года также признал большевиков, но уже в апреле у него начались с ними трения271. По воспоминаниям участника событий Мирза-ходжи Бобоходжаева, летом 1920 года Рахманкул сообщил (опять?) о своем решении подписать соглашение с советской властью. В Ошобу приехал начальник отдела ВЧК Ходжентского уезда Бобобек Мавлянбеков в сопровождении других чиновников, но все они неожиданно были захвачены Рахманкулом. Советские руководители в ответ взяли в заложники несколько известных лиц в Ходженте и направили к курбаши делегацию во главе с религиозным деятелем — ишаном Хамидханом-тура, обещая расстрелять заложников. Рахманкул освободил пленных и сделал это, по утверждению Бобоходжаева, из уважения к ишану, чьим мюридом (то есть духовным послушником) он якобы был272.

Боевые действия продолжались, и одновременно, видимо, продолжались попытки заключить некое соглашение с Рахманкулом. Красная армия, судя по очень отрывочным и противоречивым данным, по крайней мере два раза брала штурмом Ошобу, но как только военные подразделения возвращались в места своей дислокации или уходили сражаться с другими повстанческими отрядами, Рахманкул со своим войском вновь возвращался и восстанавливал контроль над кишлаком и горным регионом. Советская власть опять была вынуждена вести с ним какие-то переговоры, после чего опять начинала военные действия. Близость гор, растянутость коммуникаций, отсутствие больших запасов продовольствия и фуража у населения создавали большие трудности для действий регулярных войск, поэтому Рахманкул оставался вне досягаемости очень долгое время.

Несмотря на усиливающееся давление со стороны большевиков, ошобинский курбаши продолжал контролировать значительные территории западной части бывшего Наманганского уезда. Например, в рапорте начальника Варзикского волостного исполнительного комитета от 5 июля 1921 года было сказано273:

Сообщаем, что в настоящее время 1-я съемка клевера окончилась, началась жатва созревших пшеницы и ячменя. Рахманкул-курбаши выставил 100 человек в сел. Гава во главе с Бадаль-баем и Шадманом, которые обложили все кишлаки Варзикской волости и требуют ежедневно от населения баранов, муки, деньги, клевер и маты [хлопчатобумажная ткань] на каждый кишлак <…> 15–20 человек из джигитов Рахманкула ежедневно объезжают кишлаки Варзикской волости и наблюдают за ее своевременный сбор <…> По слухам, Рахманкул как в своем районе, так и в других кишлаках объявил, что (на весь кишлак) кишлачного урожая взимает 1/5 часть, [но] под видом 1/5 будет взимать 1/2 урожая и можно предполагать, что в течение 1 месяца после ничего не останется.

Информационная сводка от 30 августа 1922 года сообщала274: