Вадим Григ - Ходи осматриваясь

• Название: Ходи осматриваясь
• Автор: Вадим Григ
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019727-6

Ваш лучший друг обнаружил свою любовницу УБИТОЙ У СЕБЯ ДОМА — и в панике решил избавиться от ее трупа. Ужасно? Но… возможно. А вот что делать, если через три дня исчезает уже САМ ВАШ ДРУГ?

Милиция не должна ЗНАТЬ НИ О ЧЕМ, потому что поверить в вашу историю она все равно не сможет. Остается одно — НАЧАТЬ СОБСТВЕННОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ Попытаться не просто связать воедино два нелепых, страшных дела, но и найти в запутанном клубке противоречивых, нестыкующихся и совершенно бредовых совпадений ту единственную нить, что способна привести к разгадке происходящего.

…Слишком много вопросов.

…Слишком много подозреваемых.

…Слишком много людей, готовых на все, чтобы не дать Вам узнать ИСТИНУ!..

---

Запруженное Минское шоссе мы одолели одним прихлопом. Пожалуй, не только счастливые часов не наблюдают. Мне было о чем поразмышлять, и следовало внимательно контролировать движение, а рядом напропалую бесхитростно кокетничала юная тараторка; в общем, оглянуться не успели, как «девятка» миновала Кольцевую. Я высадил ее у «Кунцевской», записал координаты, попросил звонить, если что, и распрощался, вознагражденный напоследок многозначительным взглядом.

Этот ли фривольный взор навел меня на раздумья о личной жизни, или сработало вдруг наступившее в машине безмолвие, но в душе осязаемо закопошилось желание увидеться с Натальей. В воскресенье мы расстались далеко не в приятных чувствах, а запланированное на понедельник свидание сорвалось волею нашей милиции, и я так и не удосужился связаться и объяснить. Когда-то и где-то я вычитал пошловатенькое альбомное изречение: разлука — это темная комната, где влюбленные проявляют негативы. Не знаю, как насчет влюбленных и правомочно ли обзывать столь короткую паузу громким понятием «разлука», но я определенно соскучился. Любопытно, какая же картинка проступила на ее негативе? Я вспомнил ледяную стужу зелено-коричневых глаз и зябко поежился.

Ладно, решил я, что бы там ни было, а свидеться необходимо. Помимо лирических всхлипов у меня имелись и иные веские основания — чисто деловые. Во-первых, разузнать побольше и пообстоятельней про внезапно подключившуюся к бегам «темную лошадку» — Ингу Берг: кто она, их третья подруга, и с чем ее едят. Во-вторых, Федя Ломов — этот разудалый молодчик интересовал меня все сильнее и одновременно не на шутку беспокоил. У нее наверняка сохранились какие-нибудь каналы связи, по которым удастся разведать, насколько сильно он пострадал, а заодно, и быть может чуть-чуть, обнажить подоплеку его идиотского поведения. Я не сомневался, что Ломов, если он оправился, уже слоняется у моего подъезда, одержимый злым духом возмездия — или чего-то еще. Любопытно, отважится ли он учинить безобразие в ее присутствии? Бог — либо черт? — ведает. Прятаться за хрупкими женскими плечами я не собирался, но в конце концов имею же я право на легкое малодушие принять и это тоже за основание для обязательной сегодняшней встречи. Я ухмыльнулся и передвинул в плюс третью костяшку на воображаемых счетах.

На улице уже вовсю царствовал вечер — было без двадцати восемь. Я вытащил мобильник, поднял стекла окон, отгородившись от шума и гомона, набрал номер и загадал: если застану дома, это будет добрым знаком. Она взяла трубку уже на втором сигнале, но по интонации я сразу же понял, что ждала не меня.

— Надо встретиться, — объявил я, укротив суетное самолюбие. Она молчала. — Ты меня слышишь? — спросил я и повторил настоятельно: — Нам надо обязательно встретиться.

— Боюсь, не получится, — обронила она и опять ненадолго умолкла. Потом замялась: — И вообще… я думаю…

— Послушай, — с досадой заметил я, — уже второй раз мне тебя будто арканом приходится вытягивать на рандеву. Что происходит? Если ты обиделась за вчерашнее, я тебе все объясню. Дождаться твоего звонка мне не позволили весьма необычные обстоятельства, но это не телефонный разговор. Не хочется комкать. И потом, я должен кое-что у тебя выяснить. Нечто очень для меня важное. Поверь, это не блажь.

— Ладно, — поколебавшись, согласилась она наконец. — Только, пожалуйста, имей в виду: всего на час, не больше. Обещаешь?

— Угу, обещаю.

Через сорок минут я подхватил ее на Маяковке. Без дальних слов посадил в машину, развернулся и покатил вниз по кольцу. Она беспокойно подергалась и спросила:

— Куда мы едем?

Я объяснил, что везу ее к себе: разговор предстоит обстоятельный, нужна соответствующая, спокойная обстановка.

— Ну вот, — недовольно протянула она, — мы же договорились.

— Управимся, — невозмутимо кивнул я и покосился на нее.

Она была чудо как хороша сегодня — в длинной коричневой юбке с разрезом от бедра и оранжевой мохеровой кофте с низким воротом, обнажающим изящную лебединую шею. Только на красиво очерченных ярких губах очень недоставало улыбки. Я сказал ей об этом. Она перехватила мой взгляд, изысканно-неуловимым жестом оправила пикантно раздавшийся разрез и, слегка повернув голову, нетерпеливо повела плечами:

— Мне кажется, кто-то намекал на серьезный разговор. И собирался что-то объяснить.

— Обязательно, — усмехнулся я. — Считай сказанное краткой эмоциональной прелюдией.

И поведал об абсурдной акции, приведшей меня в каталажку. Похоже, мой рассказ ее оживил — краем глаза я уловил пристальный заинтересованный взгляд.

— Странная история, — промолвила она и секунду спустя повторила с растяжкой: — Ооочень странная.

— Точно, — кивнул я. — Более чем странная.

— Но что все это значит? Сам-то ты как думаешь?

— Хотелось бы знать, — проворчал я.

— Вот так просто — принесли и выложили на стол семьдесят пять тысяч? — В голосе ее я различил оттенок недоверия. — Ничего не объясняя? И ничего… — она поколебалась, будто в поисках нужных слов, — не потребовали взамен?

— Ничего. Вели себя так, точно я в курсе. И еще этот мордастый полковник талдычил что-то про шантаж. Но пока в голове у меня — непроницаемый туман.

Мы обогнали плетущийся перед нами автобус и некоторое время помолчали. Потом она огорошила меня неожиданным вопросом:

— А скажи, пожалуйста, у тебя не шевельнулось искушения взять эти деньги?

— И где бы я был сейчас, возьми я их?

— Я говорю об искушении.

Я хотел было отшутиться, однако просто пожал плечами, ибо мы уже подъезжали, и мной завладели более насущные заботы, чем возвышенные материи нравственного порядка. У поворота к дому я внутренне напрягся и начал украдкой озираться, высматривая черную «Альфа-Ромео».

«Девятку» я подогнал к самому подъезду, заглушил двигатель, вымахнул из автомобиля и помог выбраться ей. Но подойдя к двери, попридержал за локоть и под ее изумленным взглядом ступил вперед первым, крепко сжав в кармане рукоять газовика. В парадном тоже ничего подозрительного не усматривалось.

— В чем дело? — спросила она с недоумением.

— Да нет, ничего, — пробормотал я. — Все нормально.

Однако только перешагнув порог квартиры, я почувствовал истинное облегчение и расслабился. Либо Ломову было худо, либо его отвлекло нечто более важное, либо он узрел из какого-то своего тайника Наталью и все-таки решил воздержаться от эксцессов. Мое состояние от нее не укрылось, я видел это по глазам, но тут внезапно заголосил телефон, и она не успела вымолвить ни слова. Я извинился и заспешил в комнату.

Звонил Шахов.

— Вдовушку не разыскал, конечно? — с лету поинтересовался он. — У меня, к сожалению, тоже пока глухо. И все же кое-чем я тебя порадую. Этого Жданова, обидчика твоего, арестовали сегодня.

— Как? — изумился я. — Из-за этого случая?

— Смири гордыню, — хохотнул он. — Тут дела посерьезней. Прохвост, оказывается, давно под прицелом Службы собственной безопасности. Тот еще высвечивается криминал. Подозревают, что он крепко повязан с бандой, которая потрошит дальнобойщиков. Знаешь эти нашумевшие дела? Так вот он не просто замешан, он им «крышу» обеспечивал — и какую! Представляешь? И каналы сбыта подстраховывал. Недели две назад подал прошение об отставке: то ли почуял опасное внимание к своей персоне, то ли достаточно уже разжился. И напоследок, видать, решил вот кое-кому удружить с тобой. Очевидно, полагал, что, когда поднимется шумиха, его она не затронет: он будет где-то далеко-далеко почивать на тугой мошне. Да не подгадал подонок — накрылся. Ну как, удивил я тебя?

— Не то слово, — отозвался я. — Ошеломили. Только вот… Вы думаете, что он раскроется? Я имею в виду провокацию со мной.

— Я уже попросил кое-кого из следственной бригады держать в уме этот пунктик. Их это тоже заинтриговало. Может, не скоро, но, надеюсь, все-таки узнаем, откуда здесь ноги растут. Ладно, все. Ты, я полагаю, действуешь вовсю? Ника я уже подключил — парень зажегся. Скоординируйся с ним, ладно?

— Непременно.

— Извини, — сказал я, положив трубку и поворотившись к Наталье. Она грациозно разместилась на софе, закинув ногу на ногу, и я опять невольно зыркнул в слегка разъехавшийся разрез. Затем отвел взгляд, проследил, как, порывшись в темно-коричневой замшевой сумочке, она извлекла сигарету, поднес огоньку и с удовлетворением поделился новостью:

— Вот и продолжение моей странной истории. Арестовали Жданова.

— Жданова? — наморщила она лоб, соображая.

— Тот самый полковник, — пояснил я, — который упек меня в кутузку. Будем надеяться, что из него вытащат все-таки, кто стоит за этой дурацкой провокацией.

— А, да, поняла, — вспомнила она. — Что ж, рада за тебя.

В голосе, однако, особой радости я не приметил, почудилось даже, будто она разом как-то отдалилась — точно ушла в свои мысли. Я вернул ее шутливым: «Это надо отметить». Она встрепенулась, озабочено посмотрела на часы, и меж бровей пролегли две тонкие складки. Я опять загляделся. Она нахмурилась еще больше, и я не мог не признать, что ей к лицу даже такая недовольная гримаска.