Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
• Автор: Семён Раич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

197. НАДПИСИ

          Ты понял ли глагол бытописаний?
На камнях, на древах ты надписи видал, —
          Их понял ли? То след былых страданий,
К бессмертию стремясь, их брат твой начертал.

Страшась ничтожества, у гроба, раб желаний,
Он в мертвых буквах сих часть жизни оставлял,
Он жизнь хотел продлить хоть в отзыве преданий,
Чтоб в памяти людей хоть звук не умирал.

Земному дань платя, бессмертием томимый,
Поэт, склоня чело, умолит пиэрид,
Чтобы живая мысль и стих его любимый

Пере́жили его, как мрамор и гранит,
          Как жизни перл, в сердцах людей хранимый,
Да вечно дышит он и души шевелит.

1834

198. СТАРЫЙ РУССКИЙ ЗАМОК

Где волной сребряно-шумной
Бьет Нарова о гранит,
Тщетно в ярости безумной
За волной волну клубит, —

На горе есть замок древний.
Меч и времени рука,
Истребив окрест деревни,
Пощадили старика.

Старец, что ты мрачен ныне?
Вкруг тебя кипит народ,
И, как прежде, по ложбине
Речка светлая течет.

Иль грустишь ты, замок старый,
О минувших временах?
Иль еще звучат удары
Шведских ядер на стенах?

«Я гляжу печальным оком
На изнеженный народ.
Я в раздумий глубоком:
Их мой взор не узнает!

Не совсем зажили раны,
Хоть отжил я грозный век:
Ночью в них гнездятся враны,
Днем обходит человек.

Я завидую Нарове,
Хоть она меня старей:
Каждый год ей по обнове
Шлет Нептун, отец морей.

И старушкою забыто,
Что унес минувший год;
Всё нечистое — ей смыто,
Всё поит она народ.

Я же, хилый, время трачу,
Жизнь полезную сгубя,
Но на жребий мой не плачу:
Гибну, родину любя».

1834

199. СКАЛЫ

                          На высоте угрюмых скал,
                          В объятьях матери-природы,
Я жизнь возобновил, я радости сыскал,
          Я позабыл утраченные годы!

          Здесь всё свежо: и персть, и тварь, и я!
И жизнь, как девственник, полна любовной силы;
Эмблема вечности, здесь ползает змия,
Как мысль, приволен здесь орел ширококрылый!

1835

200. СЕСТРЕ (При посылке портрета л<орда> Байрона)

Чудесной силой песнопенья
Умеет Байрон чаровать
И вопль души, и чувств волненья
Своим струнам передавать.
Внимай ему тоской убитый,
Кто в жизнь надежду погубил,
Кто на поблекшие ланиты
Кровавых слез поток пролил;
Внимай ему без сожаленья,
Без слез, без скорби, без страстей,
Ищи в нем слов для выраженья
Ужасных мук души своей…
Но ты, как пери молодая,
Гляди на чудный лик певца,
Его судьбу воспоминая,
Жалей в нем мужа и отца.

1835

201. H. М. ЯЗЫКОВУ («Торжественный, роскошный и могучий…»)

Торжественный, роскошный и могучий,
Твой стих летит из сердца глубины;
Как шум дубров и Волги вал гремучий,
Твои мечты и живы и полны,—
Они полны божественных созвучий,
Как ропот арф и гимн морской волны!

Отчизну ли поешь и гордо и правдиво,
Гроба Ливонии, героев племена,
Красавиц иль вино — пленительно и живо
Рокочет и звучит и прыгает струна…
И сердце нежится по воле, прихотливо,
И словно нектаром душа упоена.

1836

202. КАВКАЗ

Приют недоступный могучих орлов,
Державных и грозных гранитных хребтов,—
Всемирная крепость надоблачных гор
Дивит и чарует наездника взор.
Где громы грохочут, шумит водопад
И молния реет в ущельях громад,—
Душе моей любо: ей впору чертог —
Престол где громовый воздвиг себе бог!
Там мысли привольно по небу летать,
Весь ужас, всю прелесть грозы созерцать!
Туда бы, покинув заботливый мир,
Желал я умчаться, как птица в эфир.

1836

203. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

Вы слыхали ль в отдалении
          Звуки песни родной?
Что мечталось вам при пении
          Соловья в глуши лесной?

Много чувств, воспоминания
          В звуках тех сохранено!
Много искр любви, страдания
          В песни той утаено!

Раб минутного желания
          И поэт, как соловей,
Он поет вам без сознания,
          Без расчетливых затей.

Льется ль струйкой серебристою,
          Водопадом ли гремит,
Или молнией огнистою
          В небе сумрачном горит;

Иль летит орлом над тучею,
          Вьется ль резвым мотыльком,—
Силой тайной и могучею
          Всё куда-то он влеком.

Безотчетный, бессознательный,
          Самому себе тиран.
Так, певец — орга́н страдательный,
          Бога вышнего орган!

1836

204. ВДОХНОВЕНИЕ

Когда восторг меня обнимет,
Я сознаю тогда себя,
И ток блаженства в душу хлынет, —
Вдвойне живу и вижу я!

Мне мир земной и чужд и тесен:
Провидит мир душа иной,
Мир безграничный звучных песен
И неземных видений рой.

Не так ли, кинув мир телесный,
В святом восторге бытия,
В громах, в огне, полунебесный
Вознесся к богу Илия?

1836

205. РОК

Выплывая из-за тучи,
Зевса гневного посол
Вержет гром и огнь летучий
На скалы, на лес дремучий,
На веселый град и дол.

О, молись, молись Зевесу,
Чтоб тебя не покарал,
И на тайный путь к Айдесу
Смерти мрачную завесу
Для тебя не приподнял!

Иль умолкни — что молитва?
Здесь всему назначен срок,
Вечна смерти здесь ловитва,
И напрасна с нею битва —
Ею правит грозный рок!

1836

206. СЕВЕРЯНИН НА ЮГЕ

Поля роскошные вокруг меня лежат,
И в синих небесах играет луч денницы,
Спокойствием цветут и дышат вечно лицы,
Прохладной негою ручьи к себе манят;

И струны юношей о славе мне звучат,
Здесь пляшут и поют веселые девицы,
Здесь вьется виноград и рдеют шелковицы,
Душистые цветы льют сладкий аромат.

В краю безоблачном брожу один, унылый.
Земля цветет, — она здесь жизнью дышит той,
Что мне была всегда любимою мечтой,

Во сне и наяву влекла волшебной силой…
И вот теперь и я в желанной стороне, —
По бурям севера что ж грустно стало мне?

1836

207. НОЧЬ

Есть час таинственный духовных наслаждений —
          То ночи час… когда весь мир уснет,
Когда, окружена толпой земных видений,
Луна по небесам лазоревым пойдет.

Духи светлые совьются
Вкруг луны златым кольцом,
И лучи с небес польются,
Блеща ярким багрецом.

                      И в этот час
                     Летят на нас
                     С лучом луны
                     Мечты и сны.

          О, кто воздвиг чудесный этот храм?
          Тьмы ламп горят, и дубы-исполины
Подперли купол тот, и гордо к небесам
          Ушли с земли их темные вершины!
          Вот ночь! Вот пир! В объятиях природы
Душа полна любви, и неги, и свободы.

                      И мечтания слетают
                      Незаметно с вышины,
                      И видения мелькают,
                      Чуть луной озарены.

                      Кто скажет нам,
                      Что к небесам —
                      Не это путь?..
                      Внезапно в грудь
                      Мечта слетит
                      И озарит
                      Видений рой;
                      Они толпой
                      Перед тобой
                      С небес летят
                      И за собой —
                      Туда манят!

          Смотри: восток пылает от огня —
То дню предшествует румяная заря;
          Мечты и сны мгновенно улетают,
Виденья бледные в огне небес сгорают!
Воздушною стезей идти утомлена,
С звездами кроется медлительно луна
Небес лазоревых в таинственные сени,
И настают часы житейских треволнений!

1836

208. МУДРЕЦУ