Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
• Автор: Семён Раич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

Все это уже присмотрелось мне, мой Гений, давно присмотрелось, наскучило, надоело, опротивело! Нового прошу я у тебя, нового, которое не имело бы в себе ни малейшего отпечатка человечества. Мне несносно одно уже это название, один образ этой бездушной машины. Я болен, мой Гений, болен омерзением к людям. В моем сердце нет более ни капли крови — одна желчь, один ад, одно презрение. Я ненавижу себя самого, ненавижу это тело, эти члены… Пробуди во мне желание, которое бы не имело в себе ничего общего с здешним, и — я снова твой!

Голос

Величие!

Поэт

Величие?.. Что такое величие? Я не понимаю тебя, мой Гений! Покажи мне что-нибудь великое — один пример, одну картину!

Голос

Не один — тысячу примеров! Я покажу тебе сожигающего свою руку Муция…

Поэт

Я покажу тебе сумасшедшего, раздробляющего свою руку молотом… И это также величие? Не правда ли?

Голос

Я покажу тебе женщину, которая обожает любовника и остается верною своему мужу!

Поэт

Я покажу тебе более. Я покажу тебе голодного школьника, сидящего сложа руки перед блюдом бифстека, до которого запрещено ему дотрогиваться! И это также величие, мой Гений?.. Между тем все это величие — простая березовая розга, которою пригрозили школьнику!

Голос

Я покажу тебе Катона, умирающего вместе с республикою!

Поэт

Я покажу тебе увядшую красавицу, заключающуюся в монастырь.

Голос

Рим, осажденный Аннибалом!

Поэт

Стадо волков, осажденное охотником!

Голос

Мать, умирающую за сына!

Поэт

Медведицу, кидающуюся на рогатину охотника, чтобы дать время своим детям скрыться в берлогу!

Голос

Поэта, смотрящего с презрением на мнение света, попирающего все преграды и препятствия и твердым шагом идущего к избранной им цели!..

Поэт

Скупого, смотрящего теми же глазами на свет, попирающего все преграды и препятствия и твердым шагом идущего к избранной им цели! Тот же раб господствующей страсти… Разница в одной цели!

А кто им избрал эту цель?..
Что ж здесь великое, мой Гений?
Скажи, пред чем благоговеть!
Где эта цель порывов духа?
Где этот гордый идеал?..
Одно лишь пышное названье,
Блестящий, светлый метеор!
Вдали — звезда, едва не солнце,
Не смеешь ввериться глазам…
Вблизи — вонючий запах серы,
Едва мерцающий огонь!..

Но я извиняю тебе и эту фантасмагорию! Покажи мне картину, которая уничтожила бы меня; обмани меня, и мы друзья по-прежнему!

Голос

Смотри!

Ветер мгновенно утихает. Часть неба разверзается и открывает огненную бездну, изрыгающую миллионы молний. Тучи, земля и море освещаются береговым заревом. Наступает грозная тишина. Вдруг страшный удар грома над самою пещерой. Все небо в пламени.

Поэт

(равнодушно)

Потом?

Голос

Чего ж тебе еще?

Поэт

Я жду великого!

Голос

Но разве это?..

Поэт

Это?.. (Презрительно улыбается.) Заставь меня благоговеть, и я преклоню пред тобою колена!

Голос

Благоговеть!.. Бездушный! Я покажу тебе необозримые степи Африки и пирамиды египетские; покажу тебе славный Рим со всеми его зданиями и героями, во всей его древности и величии…

Поэт

Ты сам в сетях теперь, мой Гений!
Ты уничтожил сам себя!
Благоговеть!.. Пред чем? Пред глиной,
Перед работою детей!
Дитя — во всем дитя: в желаньях,
В страстях, в душе, в уме, в делах.
Что может вылиться из чаши,
Налитой мутною водой?
Какого золота дождешься
От самохвала кузнеца,
Весь век кующего железо?
Чего великого искать
В ничтожных замыслах пигмеев,
В делах бессмысленных детей,
Когда в их лучшем, божьем храме —
В душе, зародыше их дел, —
Нет ни величия, ни жизни!
Когда вся их душа, вся жизнь
Лишь только рабство, цепь желаний,
Лишь только мелочный расчет
С скупой судьбою!
                           «Пирамиды!..»
Что в пирамидах я найду?
Кичливость гордого владыки,
Безумный труд, кровавый пот,
Бряцанье заступа и цепи!
Пред чем же тут благоговеть?
Не пред бездушными ль камнями,
Нагроможденными горой?
Иль пред искусством? В птичьих гнездах
Искусства больше, чем во всех
На этом свете пирамидах!
«Величье Рима! Славный Рим!..»
Опять всё те же пирамиды,
Опять всё тот же новый блеск!
«Величье Рима» — притесненья,
Разбой, пожары, грабежи…
А «слава Рима» — бич вселенной,
Гроза бессмысленных врагов!
Давно ли ужас стал великим?
Давно ль с отчаяньем в душе,
Со злобой в сердце, с правом мщенья
Все от великого бегут!
Ты б показал твой Рим державный
Им разоренным городам!..
Тот низкий трус, кто б в униженьи
Пред ним колена преклонил!
А что ж теперь величье Рима,
Что весь твой славный, грозный Рим?
Кладбище, царская порфира
В пыли, заплатах и дырах!

Голос

Я покажу тебе всю землю!

Поэт

И что ж увижу? Черный шар,
Покрытый дрязгом и червями.
………………………………
Где есть один хоть человек,
Там нет великого, мой Гений!

Голос

Ты в заблуждении, Поэт!

Я знаю одного, который выше всех людей, выше самого величия, которому недостает одного могущества, чтобы сделаться <богом>.

Поэт

Умолкни, льстец!
Не на своем ты месте!

Голос

Еще один, последний пример величия — вечность!

Поэт

Я человек, мой Гений; растолкуй мне это слово.

Голос

Закрой глаза! Что пред тобою?

Поэт

Со всех сторон седая мгла!..
Толпа нестройных привидений…
Какой-то новый, чудный мир
Без света, без границ, без звуков —
Мир беспредельной пустоты!
Я в нем и бог, и прах ничтожный;
Он часть меня, и я весь в нем…
(Постепенно воспламеняясь)
Долой, долой, земное тело!
Воспрянь, владычествуй, душа!
Ко мне, ко мне, мой мощный Гений!
Ты победил, — я снова твой.
Нас ждет великое: предвечный,
Необработанный хаос!
Мы воззовем его в пределы,
Вдохнем начало бытия,
Осветим новым светлым солнцем,
Дадим красавицу луну,
Совокупим все наслажденья
И создадим волшебный мир —
Мир, полный жизни и довольства,
И без судьбы, и без конца!
Мир идеальный совершенства,
Венец, достойнейший творца!

Гений! Я хочу быть творцом!

Со всех сторон дикий хохот. Продолжительная молния освещает пещеру. Страшный удар грома; гробница разваливается на части и открывает обвитый саваном скелет.

Землетрясение; лес загорается, море начинает выступать из берегов, утесы с треском падают. Гром, молния, свист, грохот, всеобщее разрушение… Невидимая сила увлекает Поэта на воздух.

СЦЕНА 2

Эфир. Поэт, окруженный сиянием, несется в эфире.

Поэт

Куда влечешь меня, мой Гений?..
Мы пролетели целый свет.
Земля и звезды — всё под нами,
И даже солнце… Мы одни
Под этим черным, страшным небом.
Кругом глухая пустота!..
Еще далёко ль?

Голос

(из лучей)
                Мы на месте.
Смотри, чернеется вдали
Скелет разрушенной планеты —
Цель наших поисков!
                                     Твори!

Поэт

О, ближе, ближе!.. К самой цели!
Чтоб каждый знак мой, каждый вздох
Там отзывались звучным эхом!
Чтоб между нами навсегда
Исчезло время и пространство!
Я весь горю, я весь в огне,
Душа и сердце в упоеньи…
О Гений мой! Ко мне, ко мне!..
Я весь пылаю вдохновеньем…

Мы создадим такой мир, которому позавидует целая вселенная!

Пусть этот остов превратится
В пустой, эфирный, круглый шар,
Покрытый тучными слоями
Земли, каменьев и воды!
Пусть под землею загорится
Неугасаемый огонь
И землю держит и питает!
Пусть на поверхности земной
Зазеленеет лес прохладный
И луг с цветною бахромой;
Пусть над долиною нарядной
Шумит игривый ручеек,
И светлый, радужный поток,
Раздавшись пышною рекою,
Летит и плещется волною.
Но чтобы не было ни бездн,
Ни черных пропастей, ни гор!..
Пусть слово «ужас» никогда
Не существует в нашем мире!

Голос

Ты в заблуждении, творец!
Твоя земля — кругом равнина;
Настанет осень, дунет вихрь,
Холодным морем разольется,—
Ничто полей не защитит:
Родятся язвы и болезни,
Зараза, голод и чума —
И буйный ветер без преграды
По всей земле их разнесет!

Поэт

Ты позабыл о пламе, Гений,
Что я зажег внутри земли!

Что все поветрия, заразы
На нашей грешнице земле?
Ее же дети! Самый воздух
Ее нахлебник!.. И его
Она и холит, и питает,
Как мать родная, и, как мать,
Своей же кровью заражает!
И даже солнце часто там
Пред ней от ужаса бледнеет!
Но здесь весь этот тонкий яд,
Все испарения, все язвы —
Огонь подземный всё сожжет,
И до поверхности достигнет
Один лишь ключ живой воды —
Источник жизни и питанья!

Да будет солнце и луна,
Но солнце яркое без зноя,
Без утомительных лучей,
Чтоб в самый светлый летний полдень
Оно горело, но не жгло;
Луна же — бледная, как пламя
В полупрозрачном хрустале!
Да будут дождь, и гром, и молнья,
Но дождь без слякоти, а гром
Без разрушительного жала!
Да будут звезды и планеты
Ярчей алмазов! Чтоб земля
Не знала тьмы; чтоб днем и ночью
На страже бдели небеса
И беззащитную хранили!

Да будут лето и весна,
Без бурной осени, без зноя,
Без разрушительной зимы!
Пусть круглый год цветет природа…

Голос

Поверь мне, вечная весна
Наскучит так же, как и осень!
Однообразие скорей
Убьет, притупит наслажденье,
Чем вся безжизненность зимы!

Поэт

Однообразье — да. Но разве
Без бурной осени, без вьюг
Не может быть разнообразья?
Как будто мертвая зима
К разнообразью создана!..
Давным-давно б все отказались
От бурь, ненастья и зимы,
Когда б не цепь — необходимость!
Нет, нет, мой Гений! Пусть всегда
Цветет роскошная весна.

Да будет лев золотогривый,
И серна, странница полей,
Но чтобы не было ни змей,
Ни пресмыкающихся гадов,
Ни хищных птиц, ни хищных рыб,
Ни ядовитых насекомых!

Чтоб и в воде, и на земле —
Везде, отныне и вовеки
Цвел неразрывный, вечный мир!
Да будет!

Является новая вселенная.