Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

• Название: Осенний Донжуан
• Автор: Наталия Гуревич
• Жанр: Современные любовные романы

---

Она думала об этом до конца рабочего дня. Когда же позвонил Иван и предложил заехать за ней, Полина не отказалась, как не отказалась однажды при случае попробовать «Вдову Клико».

Во вторник Иван водил ее в театр, а после спектакля доставил удовольствие умной беседой об увиденном.

В среду он уже строил планы на будущее лето. Выбор пал на Черногорию, где Иван знал один особенно удачно расположенный коттеджик.

- Я бы предпочел, чтобы ты уже сейчас занялась загранпаспортом, - сказал он. - Ты выясни, по каким дням твой паспортный стол занимается этим вопросом.

- Ой, не знаю. По чести сказать, я терпеть не могу чиновничьих заведений...

- Ладно, я сам все сделаю. Паспорт мне свой дашь?

Полина промямлила “угу, конечно”, нисколько не веря ни в лето, ни в Черногорию. Но сама по себе готовность Ивана что-то сделать за нее воткнулась в сердце еще одной горькой занозой: никогда еще за всю Полинину биографию мужчина не предлагал сделать что-либо за нее, при том, что она, кажется, всегда только об этом и мечтала. Полина не сомневалась в том, что Иван сделает, как сказал. Полина сомневалась, что сумеет обрадоваться должным образом. Черт возьми, ведь бывает же так: смотришь на шарик, яркий, воздушный, даже на целую связку шариков, даже на большую связку, а настроение все равно не деньрожденское.

И вот на четверг Полина отпросилась, сославшись на неожиданную срочную работу. Иван пожал плечами — дело твое, позвони, как закончишь. Полина твердо обещала. Чтобы обещание выполнить, весь день напряженно думала до полного распухания головы: оставаться ей с Иваном или нет? Голубая Прошлая Мечта и Мечта Сбывшаяся материализовались в ее сознании и раздирали его нескончаемым диалогом:

Голубая Мечта: Дура, ты ж столько лет ждала этого!

Сбывшаяся Мечта: Не радует отчего-то...

Голубая Мечта: Ну опять будешь с подружками по кабакам шляться?

Сбывшаяся Мечта: Что поделать, самой обидно...

Голубая Мечта: Стерпится — слюбится, а?

Сбывшаяся Мечта (ехидно): А можно еще и гвоздями прибить, чтоб уж наверняка диффузия произошла...

После звонка Чучи Полина вдруг успокоилась. Может быть, потому что подходящее слово было произнесено: непонятки. Непонятки с Иваном. Непонятки — это то, что разрешить невозможно, как показывал жизненный опыт, непонятки всегда разрешаются спонтанно. Голова сама собой проветрилась, и из библиотеки Полина вышла, почти не думая об Иване.

Она зашла в магазин — гипермаркет, - где галопом пронеслась мимо заманушных рядов с дорогущими сладостями прямиком в унылый коридор круп. Там она остановилась, уставившись на пакеты с пшеном, прикидывая, хватит ли ее активов еще и на какое-нибудь безумство вроде бисквитного пирожного.

- Привет, - услышала она над ухом. - Никак не можешь выбрать между пшенкой и пшенкой?

Обратившегося к ней парня Полина не узнала. Он это понял и представился:

- Я Виктор. Помнишь, Даша нас знакомила, гуляли в лесу.

- Ну конечно! А ты разве живешь где-то поблизости?

- Вообще-то нет. В четырех остановках.

Они взяли по пакету пшенки и вместе двинулись к кассам. Полина — потому что высчитала, что на пирожное не хватит. Виктор — потому что его тележка была уже здорово завалена продуктами.

- День рождения, что ли? - кивнув на тележку, спросила Полина.

- Сестра приезжает из Питера. Хотим на выходных пикник организовать.

Они разговорились о Питере, потом — нечаянно — о Хэмингуэйе, потом о родственниках как классе, потом об общественном транспорте, затем сделали крутой вираж и поговорили про международную политику и уже под конец вспомнили общих знакомых — Чучу.

- Замечательная девушка, - сказал Виктор.

- Да-а, - сказала Полина.

Они уже давно стояли на выезде с магазинной площади, Полина с пакетом пшена под мышкой, Виктор — облокотившись о тележку.

- Она тебя звонками не замучала? - улыбнулась Полина.

Виктор улыбнулся в ответ.

- Позванивает, раза три на неделе.

- А между тем собирается замуж в скором времени.

​​​​​​Виктор приподнял брови, но ясно было, что он не поражен до смерти.

- Я бы на ней не женился, - задумчиво произнес он.

- Она же замечательная, - прищурилась Полина.

- Да. И ничего парадоксального тут нет. Ее замечательность складывается из вещей, которые я согласен время от времени наблюдать со стороны, но не жить с ними постоянно. Мы можем вместе пребывать на одном поле, но составлять одну ячейку — никогда.

- Ты так говоришь, потому что не влюблен. Был бы влюблен — плевал бы на уровни.

- Чтобы влюбиться в Дашу, надо ее очень хорошо и долго знать. А мы с ней знакомы чуть больше месяца.

Виктор вытащил из тележки покупки и сказал:

- Давай я тебя до дома провожу.

Полина указала на его пакеты и усмехнулась:

- Давай лучше я тебя провожу до остановки.

На том и порешили. В ожидании автобуса они еще какое-то время непринужденно болтали, и Полина чувствовала себя дельфином мокрым в теплом море — хорошо.

Попрощавшись с Виктором, она пошла через дорогу к своему дому. Чувство удовлетворения разливалось, ласкало и нежило; Полина улыбалась. На подходе к дому внезапная мысль заставила ее остановиться. Она постояла и внимательно подумала эту мысль несколько раз. Потом достала телефон и набрала Ивана.

- Привет. Это я. Слушай... Нет, слушай меня. Я подумала и поняла. Ты замечательный. Но твоя замечательность состоит из вещей, на которые я могу взирать лишь издали, а вблизи мне делается не по себе. Спасибо тебе за все и извини меня... Нет, я говорю очень серьезно. - Она помолчала и все-таки сказала мелодраматическое: - Прощай.

Так Полина покончила с мужчиной, о котором, кажется, всегда мечтала; прекрасном, как Парис; дорогом, как авиабилет до Кубы; роскошном, как жизнь автогонщика в современном российском сериале...

Потом Полина позвонила Чуче.

- Я тебе с Иваном никак не смогу помочь. Я к нему больше никакого отношения не имею... Да. Так что звони ему сама и сама все выясняй. Да... Нет, потом расскажу... Чуча, потом! Позвони ему, может, он обрадуется. - И отключила телефон.

Но Чуче было не до того. Она сидела у себя в кухне и пылала благородным негодованием. Объектами ее гнева были и Полина, и Иван, но главным образом Нелюбов.

Когда-то она подобрала его, добродушного наивного щенка, сделала его мужчиной, научила успеху... Почти пятнадцать лет пронянчилась с ним — это ж целая жизнь! Взамен хотела чуть (как всегда). Простого женского счастья, немного, но постоянно. И вот эта спинномозглая обезьяна, этот нелепый бабуин, в очередной раз наобещав ей все возможные Парижи (в самом деле ведь говорил про «медовый месяц в столице любви»), откатывается на прежний запасной свой путь, чтобы, видимо, простоять там до полного уже заржавления.

Никогда, ни разу в жизни не повел себя Нелюбов, как мужик. Ведь главное, что делает мужика мужиком — это умение настаивать и добиваться. Что же Нелюбов? С самого первого раза, когда нашла коса на камень, когда надо было взять ее за плечи, тряхнуть и заставить понять: будет, как он сказал, - с самого того раза, когда она рассказала Нелюбову про Москву, а он развесил сопли, Чуча поняла, что ловить здесь нечего. И потом она понимала это много раз. И все равно возвращалась, словно к платью, которое понравилось до одурения, но размером не подходит, вот и приходится возвращаться помимо воли; возвращаться и думать: то ли самой похудеть, то ли платье перешить? А ведь его еще и купить надо...

Всякий раз, когда решение, казалось, созрело, и оставалось только озвучить его, Нелюбов совершал нелепые поступки. Совсем, как дурак из сказки: «Что ни делает дурак — все он делает не так!». Зачем, ну, зачем он придумал тогда какую-то скрипачку? Только полный кретин мог не понять, насколько серьезно настроена Чуча. Сколько бы глупостей не пришлось делать потом... Вот тогда надо было соглашаться, когда она делала ему предложение, а не теперь, когда она сказала, что хочет отложить поход в ЗАГС. Теперь он должен был бы стукнуть кулаком по столу и сам дату назначить. Он же покорно мычит и никак не шевелится. Зато нашего мужского самосознания хватает, чтобы примчаться, как Чапаев, в парк, и затеять ни на что не похожую драку.

Все эти мысли — даже скорее ощущения — каруселью носились в Чуче с того момента, как она осталась одна и пожаловалась Полине. Они уже закружили Чучу до тошноты, но разве можно было от них отделаться. Тем более, что биография у Чучи с Нелюбовым была большая, и подробностей накопилось, как во всякой жизни, сверх меры. Негодование Чучи, подпитываемое этими подробностями, росло и усиливалось, оно было как ветер, превращающийся в торнадо, и летело по просторам Чучиной души, подымая с каждым витком все больше пыли-воспоминаний.

... Он стоит над кроватью, голый по пояс, смотрит насмешливо сверху вниз, темная прядь, как у классического мелодраматического злодея, падает на глаза. И он говорит: