Альфред Штекли - Томас Мюнцер

• Название: Томас Мюнцер
• Автор: Альфред Штекли
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Первая четверть XVI столетия — одна из самых напряженных и полных драматизма страниц истории Германии.

В подготовке решительных выступлений против церкви и феодалов первостепенную роль играл Томас Мюнцер. Он призывал сокрушить угнетателей и установить народную власть. О героической жизни Мюнцера, мужественного и непреклонного человека рассказывает эта книга.

---

Из Галле Томаса выслали. Кто-то донес о его речах.

У Мюнцера не было денег на самое необходимое. Аббатиса оказалась весьма скаредной. За всю зиму она заплатила ему только два гульдена, да и те он сразу же отдал, чтобы поубавить долги. Коротким было его пребывание в Галле, но он успел вовлечь в «Союз избранных» десятки людей.

Кое-кто из знакомых Мюнцера, прослышав, что он принял приглашение альштедтцев, недоуменно пожимал плечами. Должно быть, магистра Томаса совсем доконала нужда, раз он согласился на столь незавидное местечко. Простаки! Томас знал, что он делает и куда едет. Да, большинство жителей Альштедта ничего не имеют за душой — у них только натруженные руки и сердца, ожесточенные лишениями. Разве этого недостаточно, чтобы остаться с ними? Но решающим было другое: неподалеку рудники с их склонным к бунту рабочим людом.

Ему отвели жилье в одной из городских башен. Альштедтцы сразу приметили, что в окне его до поздней ночи горит свет. Новый проповедник много писал.

Альштедт лежал во владениях саксонских князей, курфюрста Фридриха и его брата и соправителя герцога Иоганна. Главными должностными лицами в городе были шоссер, сборщик налогов, и шультейс, выполнявший судейские обязанности. Шоссер жил в замке с челядью и писарями. Его звали Ганс Цейс. Человек умный и образованный, он был знаком с Лютером. Томаса он встретил благожелательно: наконец-то и в Альштедте появился ученый магистр. Он искал наставлений в вере. Мюнцер частенько беседовал с ним: было очень важно, чтобы столь влиятельный Цейс не чинил бы ему препятствий. Шоссеру Мюнцер положительно нравился.

После тяжелой зимы на долю Томаса выпала чудесная весна. Незадолго до его появления в Альштедте здесь нашли убежище несколько монахинь. Они отказались от сана и захотели жить в миру трудом собственных рук. Одну из них звали Оттилия. Мюнцер сразу ее заметил: она отличалась редкой красотой. Что заставило ее пойти в монастырь? Родители? Нет, это была ее воля. Она всем сердцем стремилась к правде, горела желанием служить людям. Монастырская жизнь принесла ей горькие разочарования. Она искала святого бескорыстия, когда ближнего и впрямь любят больше, чем самого себя, а нашла лицемерие, ненасытную жадность, бесстыдный обман, тунеядство.

Проповеди Мюнцера потрясли ее до глубины души. Попы и книжники на самом деле превратили Христа в чучело, в намалеванного человечка, настоящую веру они заменили вымышленной, живой голос бога — мертвой буквой. Оттилия часто говорила с Мюнцером. Мир нуждается в перевороте! Только когда угнетатели и обманщики будут повержены, люди смогут так перестроить жизнь, что все будет подчинено общей пользе. Истинная вера и есть борьба за осуществление этой святой и великой цели.

Томас задумался не на шутку. Гонения, нужда, побеги, неприкаянность. Часто кровом ему служил стог сена, заброшенный овин или шалаш пастуха. Неделями на его башмаках серела пыль рискованных и длинных дорог. Власти быстро распознавали в нем смутьяна, совратителя, еретика. Но он любил эту жизнь, полную опасностей и тревог, и ни за что ре променял бы ее на богатый приход, на обильные профессорские хлеба или придворную должность. Он был счастлив большим и суровым счастьем человека, который готов ради своего дела пожертвовать всем, даже жизнью.

Он мучительно размышлял об Оттилии. Разделить с ней свою судьбу? Он строго испытывал себя. Где границы разумного самоотречения? И что сейчас, когда соки бегут под корой деревьев, лишает его внутреннего покоя? Глубокая и чистая, как родник, любовь или коварное томление, которым полны весенние ночи? Он учит, что люди должны подавлять в себе страсти и во имя общего отрекаться от личного. Не готов ли он сам себя опровергнуть?

Трудную жизнь может он пообещать Оттилии. Но он не изменит себе. Он не похож на радостного жениха, забывшего обо всем на свете, кроме своей избранницы. Он придет к ней со своими муками, сомнениями, надеждами, со своей великой верой в нелегкую, но неминуемую победу.

Оттилия стала его женой. Книги, которые она читала вместе с Томасом, не мешали ей отлично вести хозяйство.

Позор, позор! Новая работа Лютера называлась «О светской власти, в какой мере люди обязаны ей повиноваться». Не недавние ли споры со Штюбнером и Шторхом заставили Мартина еще раз изложить свою точку зрения? Или правда, что он выполнял лишь волю герцога? Но что это меняет? В Веймаре, при дворе, он произнес две проповеди. Затем издал их с посвящением герцогу. О Мартин, Мартин, продал ты свое первородство за чечевичную похлебку! Крепка у тебя вера, которой ты похваляешься, но годится она только на то, чтобы защищать угнетателей.

Доктор Лютер доказывал, что в мирских делах крайне необходимо слушаться законных правителей. Сейчас все громче раздаются голоса, требующие упразднения властей. Почему один христианин обязан подчиняться другому? Опаснейшие мысли! Если бы не было меча карающего, то рухнул бы весь миропорядок. Злодеи только и сдерживаются, что страхом наказания. Лютер не жалел мрачных красок: «Не будь этого, то ввиду всеобщей распространенности зла — среди тысячи найдется едва ли единственный христианин! — один пожирал бы другого и никто не мог бы обзавестись женой и детьми, не мог бы добывать себе пропитания и служить господу. Мир превратился бы в пустыню».

Рисуя подобные картины, Лютер намеренно искажал взгляды своих противников, которые требовали не уничтожения всякой власти вообще, а передачи ее народу.

«Светский меч, — поучал Лютер, — полезен и необходим всем людям для охраны мира, для кары за преступления и защиты от злых. Поэтому-то христианин и платит подати, почитает начальство, служит и помогает ему, делает все, что идет на пользу светской власти, дабы ее не забывали, чтили и боялись».

«Цени меч и светскую власть не менее супружества, земледелия, ремесла и прочих установлений бога. Если господу можно угодить в супружестве, землепашестве, ремесле, так можно угодить ему и в применении власти».

Строгость красит князя. Ему следует брать пример с хорошего возницы, который не дает лошадям воли, а крепко держит кнут в руках и никогда не дремлет. Народ обязан подчиняться властям, даже если они поступают несправедливо. «Начальству не должно противиться силой, а лишь сознанием правоты своей, и если оно обратит на это внимание свое — хорошо, а если нет, то ты невинен и терпишь напраслину ради господа».

Лютер поругивал князей, особенно за их вмешательство в духовные дела. Но, будучи невысокого мнения о народе, считал, что ему вполне подходят существующие правители: «Мир слишком испорчен. Он недостоин иметь много умных, благочестивых князей — на лягушек нужны аисты».

Постыдная книга! Геракл Германии стал угодливым прислужником князей! Жалкая роль!

Вот окружают Мюнцера люди и спрашивают: «Брат, ты говоришь, что наш долг сопротивляться злодеям господам? А ведь Лютер, славный своей мудростью, учит обратному. Так неужели твои слова расходятся с Евангелием?»

Что ему отвечать? Он побьет книжников их собственным оружием. Он берет ту же самую 13-ю главу «Послания к римлянам», которую Лютер положил в основу проповедей о повиновении властям: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены». Но эту главу Мюнцер толкует по-своему. Он делает упор на слова «начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых». Какой отсюда следует вывод? Единственный — слушаться властей должно лишь в том случае, если они рьяно выполняют свои обязанности по защите праведных и Наказанию злых. Но власти пренебрегают своим долгом, значит — высшее право Народа отобрать у них вверенный им меч и употребить его на погибель нечестивых!

Ссылками на Евангелие Лютер обосновывал необходимость покорности. А Мюнцер теми же текстами доказывал право народа на насильственный переворот, на восстание.

Вскоре по приезде в Альштедт Мюнцер переложил латинские псалмы на немецкий язык, сочинил несколько духовных песен, подобрал музыку. Он раздавал всем причастие под обоими видами — между духовным лицом и простым человеком нет никакого различия!

Богослужение Мюнцер тоже подчинил своим целям. К букве библии он не испытывал никакого почтения: на свой лад толковал он любые тексты, перекраивал речения пророков, вкладывал в их уста фразы, которых не было в писании. Он не связывал себя ритуалом, часто отступал от порядка службы, им же установленного. Полагалось читать один отрывок из библии, а он начинал говорить о другом. Весь он — вдохновение, порыв, страсть, но страсть, подчиненная воле. Жить по Евангелию — не значит уповать на загробное блаженство, здесь надо сделать всех равными и свободными. Этому мешают тираны — так пусть же их трупы рвут стервятники и терзают дикие звери.

Он отбрасывал главу, которую должен был читать во время вечери, и запевал по-немецки псалом, где мало осталось от подлинника. Все, кто был в церкви, подхватывали его слова, и многоголосый хор гремел: «Безбожных правителей господь повелел перебить!»