Линда Олссон - Астрид и Вероника

• Название: Астрид и Вероника
• Автор: Линда Олссон
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-02916-3

Вероника Бергман, начинающая писательница, которой едва за тридцать, возвращается из Новой Зеландии на родину в Швецию, в маленький городок. Она поселяется на отшибе, напротив ее жилища стоит один-единственный дом, и в нем, по словам местных жителей, обитает старая Астрид, здешняя ведьма, которая ни с кем не общается и почти не показывается на люди. Что может быть общего у этих абсолютно разных людей, кроме трагических событий в их прошлом? Но именно эти трагедии и есть то связующее звено, что навеки породнило их души.

---

— Э-э… да вот никак. — Помедлив, она добавила: — Твой дед ни за что не дозволяет.

Однажды мы сели в трамвай и поехали в Старый город и к королевскому дворцу, посмотреть на торжественную смену гвардейского караула. Стоял мороз, поэтому, когда мы вернулись домой, госпожа Асп посадила меня ногами в тазик с горячей водой, а сама тем временем сварила мне горячий шоколад. По субботам у экономки был выходной, и суббот я боялась: в пятницу госпожа Асп варила суп на завтра и ставила его в кладовке. В субботу с утра дед уходил и оставлял меня одну. Я и так-то почти все время сидела взаперти в дедовой квартире, но по субботам одиночество ощущалось особенно остро. Отец ни разу не поинтересовался, как я поживаю, не прислал весточки, и постепенно я стала забывать деревню и наш дом.

Как-то раз я собиралась спать и случайно услышала голоса деда и госпожи Асп в прихожей.

— Нехорошо, что она целыми днями сидит тут одна-одинешенька, — говорила госпожа Асп. — Девочка-то хорошая, послушная… Нет, не годится ей одной сидеть.

После некоторого молчания дед ответил:

— Я не просил ее сюда привозить. Она вылитый отец, мне тяжело ее видеть.

— Она всего-навсего дитя малое, и к тому же ваша внучка, — урезонила его госпожа Асп.

Что ответил дед, я не разобрала, услышала лишь, как захлопнулась дверь в его кабинет.

В день, когда меня повезли обратно, лил дождь. Госпожа Асп проводила меня на вокзал. За какие-нибудь сутки наступила оттепель, и теперь с крыш и карнизов с грохотом рушились сосульки и лед. Повсюду белели объявления, призывавшие пешеходов к осторожности, а местами тротуары были огорожены, так что приходилось шлепать по мостовой, прямо по бурливым ручейкам талой воды. На вокзале госпожа Асп зашла со мной в вагон и уложила мой саквояж на багажную полку. Потом крепко обняла и расцеловала меня. Ее твердые холодные очки уперлись мне в щеку.

— До свидания, милочка. Ты не думай, будто дедушка тебя не любит. Ни в коем случае такого не думай. Он просто… — Она осеклась, покопалась в хозяйственной сумке и вытащила бумажный кулек. — Вот тебе гостинцев в дорогу.

Она погладила меня холодной рукой по щеке, натянула перчатку и вышла из вагона. На прощание помахала мне и пошла прочь, а я смотрела ей вслед, пока она не скрылась в толпе.

Потом, вернувшись домой, я не раз спрашивала себя, а не приснилось ли мне все это — Стокгольм, дедова квартира, госпожа Асп? У меня ничего не осталось на память о них, ездила я одна, не с кем было и поделиться этими воспоминаниями. Здесь, дома, в деревне, я погляделась в зеркало и удивилась, что во мне ничего не изменилось. Я была прежней — и дом с деревней тоже. Я вновь очутилась на своем привычном месте.

С тех пор я ни разу не покидала деревню. Может, в это верится с трудом, но я даже в Борлёнг и то не выезжала, и в Фалун, и в Лександ тоже. Я понятия не имею, что за мир лежит за лесами и горами. И куда течет наша река.

Глава 8

Поди, присядь ко мне, печалью поделюсь,
секретами своими будем мы меняться[9].

Вероника осторожно поставила чашку на стол — тонкий фарфор внезапно показался ей особенно хрупким. Да и Астрид держала свою чашечку двумя руками, точно защищала.

— Позвольте, я покажу вам остальной дом, — предложила старуха, встала и поманила Веронику за собой. Из просторной кухни они вышли в прихожую. Астрид кивнула через плечо.

— Живу-то я там, в кухне и задней комнатке, — пояснила она. — А в гостиной даже не топлю и наверх почитай и не подымаюсь. Гостиная там. — Она указала на запертую дверь в конце коридора.

На второй этаж вела широкая лестница полукругом. На первой ступеньке Астрид задержалась и указала на еще одну закрытую дверь.

— Тут у отца был кабинет, а я теперь устроила кладовку.

На втором этаже дверей было пять. С широкой площадки второго этажа из больших окон виднелся из одного дом Вероники, а из другого — склон холма и дорога в деревню. Добрую часть лестничной площадки загромождал старый ткацкий станок; у правого окна — пара плетеных стульев и столик. Но первое, что бросалось в глаза, — это пестрые домотканые половики, устилавшие пол. Один, скатанный, был отодвинут под самый край крыши.

— Когда отец умер, я изрезала всю его одежду на лоскутья и принялась ткать половики, — призналась Астрид. — А когда мужа увезли в дом престарелых, взялась вот за этот. — Астрид повозила ногой по одному из половиков. — Мне приятно по ним ходить, приятно наступать на них.

Взяв Веронику за руку, хозяйка распахнула одну из дверей.

— Это когда-то была моя комната.

Полутьма, застоявшийся воздух, опущенные шторы.

— А потом, когда я вышла замуж, отец устроил тут себе спальню. Здесь он и умер.

Астрид метнула взгляд на узкую кровать, застеленную белым вышитым покрывалом.

— Я обнаружила его уже мертвым. С открытыми глазами. Я опустила ему веки и закрыла лицо простыней.

Астрид захлопнула дверь, а соседнюю и отпирать не стала, просто пояснила:

— Тут была вторая спальня. Наверно, для гостей, хотя гостей у нас сроду не бывало. А вот тут ванная.

Они пересекли лестничную площадку, и Астрид остановилась, словно не решаясь надавить на дверную ручку.

— Вот там, дальше, просто маленькая спаленка. Я… — Она осеклась, не договорила и лишь кивнула на крайнюю дверь. — А тут большая хозяйская спальня.

Дверь распахнулась. Глазам Вероники предстала комната, заставленная потемневшей старинной мебелью. Широкая двуспальная кровать, письменный столик, стул, массивный гардероб. Воздух здесь был прохладный и ничем не пахнул. Точно в музее, подумала Вероника. Выставка, посвященная далекому прошлому.

— Раз в неделю я проветриваю комнаты, но в остальное время сюда не хожу, — сказала Астрид. Она прошла к окну, распахнула двери на балкон, который тянулся вдоль всего второго этажа. Они с Вероникой облокотились на перила. Внизу, в саду, тянули вверх корявые ветви яблони. Дальше расстилались поля, еще покрытые прошлогодней жухлой травой, а за ними виднелась деревня и на горизонте — холмы. Воздух был холоден и промозгл, и из долины поднимался легкий туман — будто наползала, колыхаясь, прозрачная серая дымка.

— Отсюда прекрасный вид, знаю. Но, представьте, он никогда не доставлял мне ни малейшей радости. — С этими словами Астрид вернулась в дом и, дождавшись Вероники, заперла балкон.

Позже, по дороге к себе домой, Вероника глубоко вдыхала холодный воздух. Весенняя трава только-только начала проклевываться, а почки на березах распустятся недели через две, не раньше, и все же в воздухе пахло зеленью и весной. Дни становились все длиннее, вечера — все светлее.

Оставалась неделя до Троицына дня. За утренним кофе Вероника написала пригласительную записку и опустила ее в почтовый ящик Астрид. Потом она спохватилась: да ведь старуха навряд ли проверяет почту! Вероника решила подождать денек-другой. В последнее время она часто видела Астрид: та копалась в крошечном садике по южную сторону дома — вскапывала землю, возилась с семенами. Вероника соседку не тревожила, просто жила своей обычной жизнью — с утра ходила гулять, а потом до самого вечера писала, засиживаясь допоздна, поскольку вечера делались все светлее.

На следующее утро Вероника заглянула в почтовый ящик. Записка исчезла. Но Астрид не дала знать о себе, и в саду Вероника ее в этот день не видела. Однако, проходя мимо по своим делам, заметила приоткрытое окно и решила: должно быть, старушка дома, заняла наблюдательный пост. И вдруг Вероника увидела, как прекрасны когда-то были и этот старый дом, и этот сад — ряд высоких берез, чьи бледно-фиолетовые почки уже набухли, готовясь распуститься, и плавный скат холма, обращенный к деревне. На западной стороне сада росло несколько черемух, а под ними — запущенная живая изгородь из сирени. Когда все это зацветет, будет очень красиво, подумала Вероника. А позади дома располагался маленький фруктовый сад, тоже заросший и неухоженный. Стволы яблонь покрывал серый лишайник, и лишь кое-где на голых ветках виднелись набухшие почки. Похоже, когда-то вдоль изгороди тянулись клумбы — Вероника заметила несколько нарциссов, пытавшихся пробиться сквозь поросль сорняков. Да ведь и мой сад тоже зарос, вдруг осенило Веронику. Потом она спросила себя: что значит «мой сад»? Ведь дом-то не ее, и сад тоже. Временами она спрашивала себя, как вообще очутилась здесь и что тут делает. В этой деревне. И в этом доме.

Целыми днями она перелистывала и освежала в памяти свои записи, что-то подправляла и добавляла. И каждый раз занятие это мгновенно затягивало ее, уносило в совершенно иной мир, который с каждым днем удивительным образом оживал, делался все яснее, будто течение времени придавало ему четкости.