Линда Олссон - Астрид и Вероника

• Название: Астрид и Вероника
• Автор: Линда Олссон
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-02916-3

Вероника Бергман, начинающая писательница, которой едва за тридцать, возвращается из Новой Зеландии на родину в Швецию, в маленький городок. Она поселяется на отшибе, напротив ее жилища стоит один-единственный дом, и в нем, по словам местных жителей, обитает старая Астрид, здешняя ведьма, которая ни с кем не общается и почти не показывается на люди. Что может быть общего у этих абсолютно разных людей, кроме трагических событий в их прошлом? Но именно эти трагедии и есть то связующее звено, что навеки породнило их души.

---

Я закрыла глаза и прислонилась к стене, перебирая его волосы.

— Хочу, чтобы всегда все так и было, — поглаживая мои ноги, пробормотал Джеймс. — Я люблю тебя, — добавил он, и тело мое впитывало его слова каждой клеточкой.

Солнце спускалось все ниже за холм, и город терял свои яркие краски — его накрывала ночь. Свист бесчисленных невидимых цикад становился все громче, а воздух наполнялся ароматом невидимых в темноте цветов. И в этой темноте мы с Джеймсом слились в целое — друг с другом и с окружавшей нас ночью. Потом мы лежали на деревянном полу, и я смотрела в небо, испещренное незнакомыми звездами. Голову я положила Джеймсу на плечо и уткнулась носом ему под ухо. Вдыхала запах его тела и поглаживала свой живот. Я думала о детях, которые у нас появятся.

Глава 23

Но все, что мне в жизни, как солнце, сияло
И все, что в страданье и тьме угасало,
Сегодня в потоке лучей замерцало[27].

Небо совсем прояснилось, и луг, на котором шел праздник, купался в бронзовом свете вечернего солнца. Над хороводом вокруг шеста вились облака мошкары, будто танцевали свой причудливый танец над головами у людей. Скрипки и аккордеоны смешивались со стрекотом невидимых сверчков. Порой пронзительно вскрикивал какой-нибудь ребенок. Доносился смех из-под деревьев, где кучками толпилась молодежь.

— Пора обратно? — спросила Вероника и протянула Астрид обе руки, чтобы помочь старушке встать. Астрид кивнула, ухватилась за Веронику, поднялась с земли. Они двинулись прочь — некоторое время рука об руку шли вдоль реки, потом поднялись на проселок, который начинался за церковью. Мимо изредка проезжали машины или мопеды.

— У меня дома есть немного селедки и маринованного лосося, — произнесла Астрид. — Хотите перекусить, когда вернемся?

— С удовольствием! — Вероника слегка сжала локоть спутницы.

Они зашагали дальше — одинокая чета, бредущая против течения, подальше от праздничного шума. По обе стороны дороги ярко зеленели всходами картофельные поля, там и сям усеянные белыми мелкими цветами. У церкви Астрид вдруг замедлила шаг.

— Хочу кое-что вам показать. — Она кивнула в сторону храма и повела Веронику по щебеночной дорожке в обход церкви, на кладбище. Астрид подошла к самому большому надгробию — сейчас оно было в тени, потому что церковь заслоняла солнце.

Высокий и темный надгробный камень вздымался в центре травянистого прямоугольника; ограда была в виде массивной цепи на четырех столбиках по углам. С одной стороны надгробие осеняла темно-лиловая листва склоненной карликовой ивы. Цветов на могиле не росло. Надпись на черном полированном граните надгробия гласила, что это семейное захоронение Маттсонов.

— Карл и Бритта — это мои бабушка с дедушкой. — Астрид указала на надпись. — Как видите, разлучились они всего на год. Дедушка приобрел это место на кладбище, чтобы оно было у нас в бессрочном владении, фамильное. Он и дом для того же выстроил. Дом для жизни, дом для смерти. Оба — самые большие во всей деревне. Мой отец, Карл-Йохан, — единственный, кто тут похоронен, кроме бабушки и деда.

Астрид тяжелее облокотилась на руку Вероники и продолжала:

— Маму схоронили в Стокгольме. На ее могиле я ни разу не была. — Она помолчала. Издалека доносился шум праздника — музыка, голоса. — А теперь я похороню здесь последнего, своего мужа. И больше сюда никто не ляжет.

Старушка потянула Веронику за собой. Они дошли до края кладбища, где тянулась каменная стена. Здесь стоячих надгробий не было, лишь небольшие могильные плиты в траве. Астрид остановилась возле одной из них и с трудом, неуклюже опустилась на колени, не выпуская руку Вероники. Она протерла плиту ладонью.

— Здесь я похоронила свою Сару. Здесь и меня похоронят. — Она указала на свободное место рядом с плитой. — Вот наш дом.

Вероника присела рядом. Помолчали. Она согнала со лба комара. Наконец Астрид приподнялась, намереваясь встать.

— Я подумала: пусть уж вы знаете, где лежит моя дочка. — Оперлась на руку Вероники, поднялась. — И где мне лежать.

Они вернулись на дорогу. Прогретый воздух был наполнен солнечным светом. Издалека все еще доносилась музыка.

— А цветы-то! Надо обязательно нарвать семь цветов для ворожбы, — вспомнила Астрид, когда они свернули на холм. — Пойдемте-ка поищем, авось найдем все семь.

Они неспешно сошли с дороги и двинулись через луг, по колено в высокой траве. Уже выпала роса. Вдвоем они отыскали колокольчики, фиалки, красный клевер, тимофеевку, незабудки и пушицу.

— Вот уже шесть, осталось найти еще один, — посчитала Вероника. — Непременно нужно отыскать тысячелистник, иначе не считается!

Она склонилась над порослью мелких белых цветочков, от которых исходил легкий лекарственный запах.

— А вот и он! Теперь все семь есть.

Возвратились на дорогу, и каждая несла букетик из семи цветов. Медленно дошли до самого дома Астрид. Та слегка запыхалась.

У калитки Вероника спросила:

— Хотите, принесу вина? Я сейчас, быстро, только цветы под подушку положу, а то как бы потом вечером не забыть.

Астрид кивнула и прошла в калитку.

Вероника, как и обещала, не задержалась. Она вернулась с двумя бутылками вина (одну несла под мышкой, другую в руке) и с портативным магнитофоном. Астрид была на кухне — мыла в раковине молодую картошку. Букетик из семи цветов она поставила посреди стола в вазочку.

— Моим нечего делать под подушкой, хватит с меня снов, — объяснила она.

Вероника сгрузила бутылки на стол, включила магнитофон.

— Я бы с удовольствием оставила его вам, — предложила она, — я-то уже привыкла слушать музыку на ноутбуке.

Астрид обернулась — в одной руке картофелина, в другой щетка.

— Только я не знаю, какая музыка вам нравится, так что принесла разной на выбор, — добавила Вероника. — Вот тут Брамс.

Когда кухню заполнила музыка, Астрид отошла от раковины и опустилась на стул. Она позабыла и про картофелину, и про щетку, не замечала, что с рук у нее капает вода.

— Что это? — тихо спросила она. — Что это за музыка?

Вероника удивленно взглянула на нее — она не ожидала, что старушка будет так потрясена.

— Соната ре минор для скрипки и фортепиано.

Когда зазвучали начальные такты второй части, Астрид положила щетку и мокрую картофелину на клеенку, а руки уронила на колени.

— Мама так часто ставила ее, что я помнила каждый такт. Но это было давно, так давно… а потом десятилетия тишины.

Она закрыла глаза и отдалась музыке.

Когда музыка стихла, Астрид заговорила:

— А вот то самое восковое дерево. — Она кивнула на подоконник, где стояло растение в горшке. Длинные стебли тянулись по одной стороне окна, унизанные гроздьями розовых цветов. — Первые цветы как раз на днях распустились. Вы видели бутоны? Твердые, блестящие, прямо жемчужины. И не подумаешь, будто внутри такие бархатные цветы и что пахнуть они будут так нежно. — Астрид глянула на Веронику. — Простите, это я от музыки. Семьдесят лет, как я ее не слышала. А теперь вот услышала и понимаю: память, все эти образы — они всегда были со мной. Хранились у меня в сердце, вот тут, внутри, только я о них и не ведала. — Она приложила ладонь к груди. На рубашке осталось мокрое пятно. — Мама ставила эту пьесу на граммофоне. Особенно она любила вторую часть. Включала ее снова и снова и говорила: «Слушай внимательно, в этой музыке — вся красота мира». Она сажала меня к себе на колени, я, бывало, приложу ухо к ее груди и слушаю, как у мамы сердце стучит. И музыка будто тоже шла из ее тела.

Астрид взяла картофелину и вернулась к раковине.

— Пожалуйста, поставьте еще раз, ладно?

Так, под музыку Брамса, они готовили праздничный ужин в честь Иванова дня.

…Ужинать сели с отворенным окном. За ним светлела летняя ночь. Астрид зажгла спираль от комаров, и тонкая струйка дыма тянулась к потолку, а горьковатый запах примешивался к сладкому аромату воскового дерева на подоконнике.

— Вероника, пожалуйста, поставьте вторую часть еще раз, — попросила Астрид. — Еще один разочек. — Кончиками пальцев она притронулась к букетику на столе. И смотрела на него, пока играла музыка.

Вероника, прикрыв глаза, откинулась на спинку стула, а в руке крутила бокал с вином. Когда соната закончилась, некоторое время царило молчание.

Потом Астрид перестала теребить цветы на столе и взглянула в лицо Веронике.

— Я убила музыку, — произнесла она. — И своего ребенка убила.

Глава 24

…Ничто такую боль не причиняет,
Как ты[28].

АСТРИД

Я умерла в ту летнюю ночь.

Я сидела на траве у земляничной грядки позади дома, с дочкой на руках. Белый клевер благоухал чем-то медовым; перевалило за полдень, и было то время дня, когда клонит в дрему и, уснув, видишь прозрачные и теплые летние сны. Я кормила дочку грудью, и она так и уснула — выпустила сосок, откинула головку. Она спала с приоткрытым ртом, в уголке губ оставалась струйка молока. Я отерла ее пальцем. Потом легонько потрогала ей десны и нащупала два новых зуба — они только начали прорезываться, будто твердые рисовые зернышки. Дочка спала, тонкие веки ее то и дело вздрагивали, на губах появлялась и пропадала легчайшая улыбка.