Линда Олссон - Астрид и Вероника

• Название: Астрид и Вероника
• Автор: Линда Олссон
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-02916-3

Вероника Бергман, начинающая писательница, которой едва за тридцать, возвращается из Новой Зеландии на родину в Швецию, в маленький городок. Она поселяется на отшибе, напротив ее жилища стоит один-единственный дом, и в нем, по словам местных жителей, обитает старая Астрид, здешняя ведьма, которая ни с кем не общается и почти не показывается на люди. Что может быть общего у этих абсолютно разных людей, кроме трагических событий в их прошлом? Но именно эти трагедии и есть то связующее звено, что навеки породнило их души.

---

Я спустилась к отцу в кабинет. Он успел задернуть шторы и сидел в кресле со стаканом спиртного в руке. Я замерла на пороге, вся сжавшись, стиснув кулаки. Отец кивком велел мне подойти. Когда я приблизилась, он уперся в меня своими бледными, льдистыми глазами. В полутьме казалось — они светятся. Не сводя с меня немигающего равнодушного взгляда, он велел: «Раздевайся».

Негнущимися пальцами путалась я в пуговицах и застежках, а он всё наблюдал за мной. Когда я разделась, он не спеша обшарил глазами всю меня, с головы до ног. Молча. В этом новом мире, куда я попала, не было никаких звуков. Прошла целая вечность, потом он приказал мне повернуться спиной. Я покорилась, и взгляд мой упал на догорающее полено в камине. Затем возник один-единственный звук — ритмичный шорох шерстяной материи. Он копошился рукой в штанах. Время тянулось и тянулось. Уходила моя юность, иссякла без остатка.

Лишь когда раздались его шаги и дверь за ним затворилась, я обернулась. Убедилась, что он ушел. Наклонилась подобрать одежду — тело не слушалось, и я поняла, что теперь оно навсегда останется чужим. Ноги онемели, спина затекла, и я с трудом заковыляла к себе наверх, таща в охапке одежду, будто обмякший труп. Каждая ступенька лестницы давалась мне с трудом. У себя в комнате я заперлась на ключ и налила в умывальный таз холодной воды. Обтиралась мочалкой — до красноты, пока кожа не загорелась. Потом я наконец разрыдалась. Села на пол, прижимая губку к лицу, и плакала, плакала, пока слезы не кончились.

…Я лежала в постели, в своей комнате, пропитанной запахом ландышей. Лежала в полнейшей неподвижности, сложив руки на груди. На миг я увидела себя словно со стороны, откуда-то издалека, с высоты. Различала каждую мелочь — и аккуратно заплетенные косы, и узор на одеяле, и белый столик с рассыпанными ландышами. Мне хотелось, чтобы все стало как раньше. Чтобы девочка, которая лежала в постели, вернулась в свой мир, где собирают ландыши летним днем, в начале каникул. Но у меня ничего не получалось. И пришлось покинуть ее там, куда она попала.

Глава 17

Осталось лишь отсутствие того,
Кого уж нет. И пустота сидит,
Облокотившись в кресле,
Во тьме ночной[21].

Вероника уже собралась постучаться, когда дверь распахнулась и на пороге появилась сама Астрид. Наверно, ждала в прихожей и давно уже собралась. Правда, старушка даже не постаралась привести себя в приличный вид — все те же мешковатые вельветовые брюки, та же клетчатая мужская рубаха с закатанными рукавами.

Веронике не сразу удалось поймать ее взгляд, но, когда глаза их встретились, в лице Астрид читался неприкрытый страх. Старушка сейчас напоминала испуганного ребенка, который не умеет скрывать свои чувства.

Они тронулись в путь около девяти утра, и за машиной над дорогой заклубилось облако пыли. Астрид сидела неподвижно, стиснув ладони между колен, ссутулившись и неотрывно глядя на дорогу впереди. Ехали молча. Накануне Иванова дня — праздника и нескольких выходных — на шоссе было оживленнее обычного. Вероника включила радио, настроила на местную станцию. Передавали легкую музыку, в самый раз к лету. Боковое стекло со своей стороны Вероника чуть опустила, и шум ветра переплетался с музыкой. За все время пути Астрид не проронила ни слова. Уж не заснула ли она?

Машина свернула с шоссе, и вот впереди показался дом престарелых. До десяти часов оставались считаные минуты, на десять и договорено было о встрече с главврачом. Дом престарелых размещался в обветшалом унылом здании, построенном в семидесятые годы, вернее, в трех одинаковых приземистых корпусах, выкрашенных в темно-зеленый цвет. Соединяли их застекленные галереи. Перед входом, посреди круглой клумбы, молчал высохший бетонный фонтан. Вокруг него с трудом пробивались сквозь сухую землю чахлые розовые кустики.

Посетительницы поднялись по металлическим ступеням и вошли в приемный покой — пустой, пропахший дезинфекцией и умиранием, вымученной бодростью и пресной казенной кормежкой. Справа от входа, на стойке администратора, никли в вазе вялые подсолнухи. Стул за стойкой пустовал. Вероника нажала кнопку звонка, и из-за двери появилась медсестра — простоватая, коренастая и плотная. Медицинский халат топорщился у нее на животе и груди. Когда она пошла навстречу Астрид и Веронике, резиновые подошвы ее туфель заскрипели по блестящему линолеуму.

— Здравствуйте, я — сестра Бригитта, — с профессиональной участливостью представилась она и протянула руку.

Вероника покосилась на Астрид, но старушка не шелохнулась, руки ее все так же висели вдоль тела. Мгновение протянутая рука медсестры маячила в пустоте, потом Вероника пожала ее.

— Вы, должно быть, дочка, — произнесла медсестра.

Вероника снова глянула на Астрид и снова не дождалась ответа — старушка смотрела перед собой отсутствующим взглядом.

— Нет-нет, я просто знакомая, — поспешно объяснила Вероника. А ведь предположение медсестры похоже на правду, подумала она. И с удивлением поняла — ей приятно, что ее приняли за дочь Астрид.

Сестра провела их в небольшой кабинет, устроилась за столом, а им указала на пластиковые стулья. В щели жалюзи струились солнечные лучи, били в спину медсестре, так что лицо ее оставалось в тени, путались в ее пышных волосах, словно в подсвеченной паутине.

— Господин Маттсон умирает, — сообщила она. — Как я уже объяснила госпоже Матссон по телефону, мы больше ничего не можем для него сделать. Угасал он давно, но сейчас ему остались считаные дни, а то и часы. — Она сложила руки перед собой на столе. — Госпожа Маттсон, прямо скажем, редко навещала нашего пациента… — Сестра умолкла, потом продолжала: — Но поскольку сейчас конец уже близок, я подумала, что ей захочется приехать и проститься с мужем как следует.

Повисло молчание. Где-то за стеной спустили воду в туалете, звякнуло что-то металлическое.

Медсестра кивнула, словно одобряя собственные слова. Ее крепкие руки неподвижно лежали на блестящей поверхности стола. В окно вливался аромат свежескошенной травы и птичьи трели. Там, снаружи, жизнь шла своим чередом, а здесь, в тесной комнатке, смерть забирала весь воздух и не давала дышать.

— Отведите меня к нему.

Астрид произнесла эти слова едва слышно, но они заглушили все прочие звуки. Казалось, даже птицы мгновенно умолкли. Астрид с трудом встала, тяжело опершись о спинку стула.

— Дайте мне на него посмотреть.

Их провели в двухместную палату. Вторая койка пустовала. Окна выходили на север, поэтому, несмотря на теплую погоду, здесь было зябко, а воздух застоялся. Безликая, казенная палата, тело на койке столь же безжизненно, как пластиковый стул у окна или серые в полоску занавески. Посетительницы стояли у изножья койки и смотрели на неподвижное тело. Да жив ли он вообще, усомнилась Вероника. Он так исхудал, что матрас и подушка под его тяжестью даже не проминались. Лицо больного с закрытыми глазами белело, как бумажная маска, в нем не осталось ничего своего — лишь тело, набор органов и конечностей. На койке лежал просто умирающий безымянный старик. Представить, что за человек это был раньше, не получалось.

— Андерс, я пришла посмотреть, как ты умираешь, — обратилась Астрид к неподвижному телу. — И буду здесь до самого конца.

Утешение то было или угроза? Как ни всматривалась Вероника в бледное бесстрастное лицо Астрид, ответа не нашла. А та не сводила глаз с умирающего. Стояла у койки, но не опиралась на нее, — как всегда, сложила руки за спиной.

Вероника вышла из палаты и вернулась в приемный покой. Медсестра теперь сидела за стойкой. Она встретила Веронику профессиональной улыбкой, привычной и отработанной.

— Это всегда нелегко, но мы тут привыкли и неплохо управляемся, — сказала она.

Вероника присела на стул.

Управляемся с чем? О чем это она? Представляет ли кто-то из них двоих, что творится там, в палате? Что происходит между умирающим стариком и его женой, у которой жизнь тоже клонится к закату?

Через некоторое время Вероника вышла на улицу и уселась на траву под редкими березами. Астрид появилась на крыльце только через час с лишком, а то и через полтора. Она замерла, щурясь от яркого солнца, ухватилась за перила, и Вероника поспешно вскочила ей навстречу. Хотела было обнять старушку, но не решилась и только поддержала под локоть, помогая спуститься. Они сели на одну из скамеек подле бездействующего фонтана.

— Может, это затянется еще на недели. А может, все кончится сегодня. Неизвестно, — сказала Астрид. — Доктор придет в три.

Они поехали в ближайшую деревню перекусить. Там нашлось только небольшое кафе да ларек с сосисками в тесте. Выбрали кафе. Внутри оказалось безлюдно, пахло перепревшим кофе, весь день простоявшим на подогреве. Столики были покрыты клетчатыми сине-белыми клеенками. Вероника сходила к стойке, налила из кофейника две чашки обжигающего горького напитка. Едва они с Астрид уселись, из кухни появилась официантка. Заказали по сэндвичу с ветчиной. Астрид к своему не притронулась, лишь прихлебывала кофе, обхватив чашку обеими ладонями.