Юрий Нагибин - Река Гераклита

• Название: Река Гераклита
• Автор: Юрий Нагибин
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

В новом сборнике произведений известного советского писателя отражено то, что составляло основу его творческого поиска в последние годы. Название сборника выразило главную тему книги: «Река Гераклита», — река жизни и времени, в которую, по выражению древнего философа, «никому не дано войти дважды», стала для Юрия Нагибина символом вечного обновления и неразрывности исторической и культурной связи поколений.

---

— Дались тебе самарские дети! За что ты их ненавидишь?

— Какая чушь! Может быть, немного ревную… Я не хотела тебе говорить, но коль на то пошло… Ты думаешь, Иеппе Окьер послал им бочку рыбьего жира? Черта с два! Он сам сидит без гроша. Это я из сэкономленных денег…

— Как ты умеешь все запутать! Еще немного, и окажется, что это я виноват.

— Да! Ты видел во мне только хранительницу семейного очага Пенелопу, у которой нет другого дела, как ждать своего ненаглядного. А я не Пенелопа. Я не могу тупо прясть и распускать пряжу, пока не нагуляется муж-странник. Ты сам сделал меня такой, хотя и не стремился к этому. Ты научил меня думать, жить не только домом и кухней. Но в свою главную жизнь ты меня так и не пустил.

— Неправда!..

— Правда! Я для тебя подушка, в которую можно выплакаться от всех невзгод. А кому выплакаться мне? Ты ведь не допускаешь, что у меня могут быть свои горести, сомнения, поиски. Я оказалась в пустоте. И нашлись люди — художники, живые, горячие, ищущие, они вырвали меня из этой пустоты, дали почувствовать себя человеком. Неудивительно, что один из них стал мне близок.

— Я догадываюсь, кто это. Боже, такое ничтожество!..

— Конечно, ему далеко до мюнхенской кельнерши. Ты не находишь, что подобный разговор низок?

— Наверное… Но мне больно, больно тут, — беспомощным жестом он показал на сердце. — И мерзко. Представляю, как нам промывают косточки!

— Мало ли о нас сплетничали? Ты всегда был выше этого.

— А дети, Грета? Дети знают?

Лицо ее сразу осунулось, постарело.

— Они слишком малы…

— Сторм сказал мне о «втором папе».

— Детская болтовня! — Маргрете вновь взяла себя в руки. — Он сказал это, не вкладывая никакого смысла… Насчет Сторма не беспокойся.

— Да не в Сторме дело! — вскричал он. — Что мне делать?

— Постарайся простить меня, Мартин, как столько раз прощала я тебя.

— Но ты хоть любишь меня? — и это прозвучало как признание своего поражения.

— Очень люблю.

— «Очень» — это меньше, чем просто люблю, Грета, — бледно улыбнулся Нексе.

— Я люблю тебя.

— Ну, а что же дальше?

— Начнем сначала, — сказала Маргрете. — Есть семья, есть дом, есть литература, есть твоя борьба. Может быть, она станет и моей борьбой. Твоя бывшая жена Маргрете была хорошая женщина, но ей нужна была только твоя верность. Я же прошу о другом, о большем. И если это будет, то бог с ней, с кельнершей.

— Нет, с этим покончено!.. — вскричал Нексе. — Начнем сначала!

22

Невыспавшийся, встрепанный Нексе сидел в пижаме на застеленном диване в кабинете. На письменном столе в беспорядке набросаны исписанные и чистые листы бумаги, газеты. Не постучавшись, вошла Маргрете.

— Ты только встал?

— Вернее, я только лег. И не могу заснуть.

— А как работа?

— Плохо.

— Опять наша жизнь пошла кувырком. Но тогда ты хоть писал «Дитте», а сейчас из-за газетной статьи.

— Я старею, и мне все труднее пишется. Да и тоскливо кричать в пустоту.

— Почему ты не хочешь спать нормально в своей постели?

— Почему? — у него стало злое лицо. — Потому что в ней нормально спал другой человек.

Он ждал ответной вспышки. Но она лишь устало опечалилась.

— Ты не можешь выкинуть этого из головы?

— Из головы могу, из сердца не получается. — Теперь у него лицо не злое, а несчастное. — Дом стал мне ненавистен, здесь все захватано чужими руками. И Дания мне ненавистна. У меня ничего не вышло тут. Ни с литературой, ни с личной жизнью. — И, будто осененный внезапной идеей: — Грета, давай продадим дом!

— Продать дом? Ты на это решишься? Сколько вколочено в него денег, труда, душевных сил. А твой сад, Мартин?

— Я разобью другой сад.

— Где же мы будем жить?

— Только не в Дании. Начнем сначала, но по-настоящему.

— В России? — спросила она неуверенно.

— Я же не знаю языка. А для писателя это смерть. Поедем в Германию. Ну, хотя бы на Баденское озеро. Там красиво и чудесный климат. Мои легкие окрепнут. И самое главное — книги Андерсена Нексе там широко продаются.

— Как все неожиданно!..

— Поедем, Грета. У меня много знакомых в издательских кругах. Я буду хорошо зарабатывать. А ведь это необходимо, когда на руках семьдесят душ. Да и отношение много значит. Меня не будут травить, не будет косых, злорадных усмешек и гнусного шепотка. Там республика, Германия сейчас ведущая страна в европейской культурной жизни.

— Наверное, ты прав… Но это — как снег, на голову.

— Но и то… другое… тоже как снег на голову. Уедем, Грета, мы сохраним семью, друг друга и будем опять счастливы.

Она долго, молча смотрела на него. Потом медленным движением опустила ему руку на плечо.

— Давай попробуем, Мартин. Еще раз начнем сначала…

…Медленно опускается с флагштока на крыше «Зари» красный стяг.

— Полная капитуляция? — с бледной улыбкой спросила мужа Маргрете.

— Нет, временное отступление, — в глазах Нексе печаль и надежда…

23

Зимний вечер. Женщина глядела в окошко на облетевшие деревья, на темную пустынную деревенскую улицу, на холодно поблескивающее под луной озеро. Это Маргрете. Лицо ее замкнуто и печально. Прислушалась. Прошла в детскую. Инге разметалась во сне, что-то бормочет, порой вскрикивает. Маргрете приложила ладонь ко лбу дочери и прогнала страшный сон — девочка притихла.

Хлопнула входная дверь. Маргрете вышла из детской, зажгла свет в гостиной, и в этот свет шагнул из прихожей Нексе с красным, нахлестанным ветром лицом. Его бодрый, здоровый вид резко контрастировал с сумрачным обликом Маргрете.

— Уже вернулся?.. — произнесла она тусклым голосом.

— Нельзя сказать, что меня приветливо встречают!

— Я не ждала тебя так рано. Будешь ужинать?

— Меня накормили после лекции. Отличные свиные сосиски и кружка баварского пива.

— Ты где ляжешь?

— Почему ты всякий раз спрашиваешь меня об этом? — сердито сказал Нексе.

— Разве?.. Не замечала.

— Ты стала какая-то странная. Грета, то рассеянная, то резкая, порой просто грубая. Откуда это у тебя?

Она чуть помолчала, затем сказала, глядя прямо в глаза мужа:

— Мне не нравится немецкий вариант. Ты выгадал себе полную свободу, а меня лишил всего. Думаешь, мне очень весело в этой дыре?

— Тебе не хватает общества художников?

— Если хочешь — да!

— Не надо, Грета. Мы же условились…

— Мало ли о чем мы условились, но ты не выполняешь условий. Что у меня есть: дети и кухня, дети и кухня, и так до одурения. Время забито, а душа?..

— Мне кажется, ты делишь и другие мои заботы, — осторожно сказал Нексе.

— Ты имеешь в виду, что спихнул на меня своих самарских питомцев?.. Я радовалась и этому, хоть какой-то выход из четырех стен. Но кончился твой голубой самарский период. Вот письмо. Советское правительство сердечно благодарит, но больше в варягах не нуждается.

Нексе взял письмо, пробежал его глазами.

— Я рад, что ж, — произнес он слегка наигранным тоном, — значит, у Советов дела идут на лад. А я могу теперь засесть за большую работу.

— Господи, опять начнется старый кошмар!

Нексе испытующе посмотрел на нее.

— Наверное, нам полезно на время разъехаться. Я смогу работать, как привык, а ты не будешь раздражаться. В Констанце легко найти пустующий домик. А по воскресеньям я буду приезжать. Хочешь, вызови маму себе на подмогу?

— Чтобы она следила за мной? Этого еще не хватало! Нет, Мартин, если я уж что решу, меня никто не остановит.

— О чем ты, Грета? Я хочу спасти нашу жизнь. Мы плохо живем. Мы оба стараемся, но ничего не выходит. Видимо, не так легко простить…

— Я тебе все простила, — искренне сказала Маргрете.

— Есть все-таки разница…

— В чем она?

— Русские говорят: плевок из дома, плевок в дом. Моряков, возвращающихся из далекого плавания, нередко поджидает в семье лишний малыш.

— Я знаю моряка, который привез из плавания шестьдесят пять малышей, и жена их всех приняла.

— Мне не до шуток, Грета. Если хочешь, разница в том, что я не растрачивал на других душу.

— Тогда это еще хуже… — тихо сказала Маргрете. — Вся беда в том, что и на меня ты не хочешь потратить ни вот столечко души. Ты сам по себе, я сама по себе.

— Давай сделаем еще попытку. Проверим нашу нужность друг другу.

— Ох, Мартин, ты всегда умеешь настоять на своем, — устало сказала Маргрете. — Только к добру ли это?

24

Ранняя весна. Нексе сошел с поезда и быстро двинулся по дороге к своему дому мимо цветущих кустов и деревьев в молодой листве. В руках у него букетик полевых фиалок.

Подошел к дому. Ставни наглухо закрыты, и это придает дому какой-то нежилой вид. Распахнув калитку, он быстро пересек маленький садик, открыл ключом английский замок и вошел в дом. От запертых ставен тут темно, как ночью. Нексе нашарил выключатель и зажег свет.