Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

• Название: Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка
• Автор: Том Вулф
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00388-8

Самая первая книга классика американской литературы Тома Вулфа, своего рода «зернышко», из которого впоследствии выросли такие шедевры документалистики, как «Электропрохладительный кислотный тест», «Новая журналистика» и «Битва за космос».

Том Вулф для американской журналистики является фигурой столь же значительной, что и Сэлинджер для художественной прозы, ибо его творчество восхитительно, непредсказуемо и суперсовременно. Сэймур Крим

Эту книгу можно перечитывать бесконечно. Словно сокол, реющий в небе памяти, она принесет с собой назад целый мир и доставит вам огромное удовольствие. Newsweek

---

Наконец прибывают и сами «Стоунз» — в синих джинсах, спортивных свитерах с длинными рукавами, все как обычно. Народ начинает вставать, а Мик Джаггер входит с раскрытым ртом и опущенными глазами, слегка утомленный успехом, и все спускаются вниз, в студию, куда цепочкой тянутся люди, целые их сотни. «Голди энд Джинджербредз» стоят на сцене в одном конце студии со всем электрическим — электрогитарами, барабанами, динамиками и парой прожекторов, чей свет буквально взрывается на золотистой ламе. «О, малышка, куда ушла наша любовь?» Музыка внезапно заполняет весь зал подобно гигантской яйцерезке. Салли Киркленд-младшая, молодая актриса, вертится на танцполе студии в ситцевом платье леопардовой расцветки, и ее обширная грива летает по воздуху. Салли отплясывает фраг вместе с Джерри Шацбергом. А затем там в черном платье появляется Кэтрин Милинейр, другая Девушка Года, после чего к ней присоединяется и сама Малышка Джейн со своей невероятной гривой, в полукомбинезоне от Луиса Эстевеса, выделывая фраг. И вот там уже оказываются все. И внезапно происходящее становится очень странным. Все вдруг принимаются прыгать вверх-вниз в сумерках, а музыка орет свое «О, малышка». Весь пол в студии тоже начинает ходить вверх-вниз, точно батут. Некоторые пугаются и пытаются отойти в сторону, но большинство продолжает подпрыгивать в сумерках, а затем — хлоп-хлоп! — бокалы начинают падать на пол, однако все упорно продолжают скакать вверх-вниз. Стекло хрустит под ногами, а бурое виски расплескивается по полу. Столько голов подпрыгивает, столько тел трясется, столько похожих на гусиные потроха губ тоже трясется, столько маслянистой плоти вихляется и так, и сяк, столько лиц, которые столь многим отчаянно хочется увидеть, — и вот они, пожалуйста, красные, как сушеные перцы, прыгают вверх-вниз. Происходит всего лишь несколько ссор немного борьбы в сумерках, пока в пять часов утра — чпок-чпок — Голди не выдергивает наконец все электрические шнуры из розеток и помещение внезапно не становится всего лишь мутно-охряной студией с битым, раздавленным стеклом, рассыпанным под ногами по всему полу, откуда поднимается сладковато-кайфовый аромат бурого виски.

Понедельничные газеты отметят это действо как «Бал Стиляг и Рокеров», как «Вечеринку Года», но это будет в понедельник, до которого еще так далеко. А сейчас вся компания решает отправиться в «Брассери», что на 53-й улице между Парк-авеню и Лексингтоном. Да, «Брассери» — это то самое место, все верно. Там суперский вход, приподнятый над столиками почти как подиум для показа мод. Сейчас в «Брассери»… так-так, сколько же их там?.. Тридцать пять человек. Все они поднимают взгляды, и первый оранжево-розовый луч рассвета проникает в переднее окно. А затем в «Брассери» входят… четыре девушки подросткового возраста в обтягивающих нарядах из золотистой ламе, малый в жилетке из тигровой шкуры, джентльмен в английском костюме, под которым вроде бы надета темно-синяя рубашка с 42-й улицы, и малый в спортивном свитере, чьи волнистые волосы так и стекают вниз… А затем там появляется девушка с поистине невероятной гривой, рыжевато-бурой короной, одетая в полукомбинезон черного бархата. Никогда не знаешь, кто в такой час может заглянуть в «Брассери» — но есть ли здесь хоть кто-то настолько тупой, чтобы во все это не врубиться? Девушка Года? Не может быть! Вот это да! Послушайте, этого они никогда не забудут.

Часть 3. Борьба за статус и светское общество

12. «Субботний маршрут»

Неужели вон там, на тротуаре, стоит сама Джоан Морс, сказочная портниха? В своем сказочном желтовато-вересковом пальто, в роллс-ройсово-малиновых сапожках по колено, в самых больших на свете солнцезащитных очках после тех, которые Одри Хепберн надевала, принимая солнечные ванны на роскошной террасе в Швейцарских Альпах? Да, это наверняка Джоан Морс.

— Джоан!

А вон там, на углу Мэдисон-авеню и 74-й улицы, Джоан Морс, хозяйка «А-ля Карте», сравнимого по своей сказочности с «Мейнбочером», резко разворачивается и кричит:

— Фредди! Я видела тебя в Париже, а ну-ка расскажи, что с тобой в Лондоне приключилось?

Немедленно это выяснить не удается, поскольку только что сменился сигнал светофора. Джоан одолевает свой «субботний маршрут» вниз по Мэдисон-авеню. Фредди одолевает свой «субботний маршрут» вверх по Мэдисон-авеню. Однако оба продолжают идти, ибо знают, что рано или поздно они встретятся на Парк-Берне и все наверстают. Если не там, так у галереи Уайлденстейна, в «Эммерихе», у Давина, у Кастелли или еще где-нибудь.

Точно так же поступают Грета Гарбо и ее старый друг Джордж Шлее. Грета Гарбо, совершающая «субботний маршрут», лишена своей привычной склонности к уединению: никаких черных очков, никакого поднятого воротника «Ольстера». Точно так же поступают Мими Рассел, ее сестра Серена и Ник Вилльерс — Мими не желает бросать «субботний маршрут» только из-за того, что в газетах прошли заголовки типа «Дебютантка отрицает все. Предъявите ей обвинения».

И точно так же поступают Герберт Леман, Кёрк Дуглас, Норман Норелл, Огаст Хекшер, Эмметт Хьюз, Ян Митчелл, Пьер Скапула, Кеннет Дж. Лейн, Альфред Бар, Дороти Миллер, Тед Пекхэм — короче говоря, все.

Весь фокус заключается в том, что любой старикан с сельских равнин Джорджии знает, как оно вообще-то бывает в субботу в Соединенных Штатах. Все пожилые люди едут к железнодорожной станции, паркуются вдоль железнодорожных путей, вылезают наружу и общаются, прислонившись к крыльям своих автомобилей, пока не наступает главное событие — пока поезд «Сиборд» со спальными вагонами пулей не проносится мимо, направляясь к Нью-Йорку. А молодые люди, съезжаясь со всех сторон, паркуются вдоль улицы неподалеку от «Рексолла» и обнимаются с подружками под ярким стимулирующим светом уличных фонарей.

Но как насчет Нью-Йорка? Ну и что, если кто-то живет в Нью-Йорке и является Гретой Гарбо, это еще вовсе не означает, что остальные должны непременно бросать свою привычную жизнь. Черт с ней, с харизмой поезда «Сиборд» со спальными вагонами. В Нью-Йорке имеется своя религия — Искусство. И никакой тут парковки вдоль железнодорожных путей. В Нью-Йорке есть особый маршрут, от 57-й до 86-й улицы, проходящий мимо художественных галерей, в который входят Мэдисон-авеню и все окрестные улицы. И, понятное дело, тут нет никаких тисканий под дугами уличных фонарей. В Нью-Йорке, на «субботнем маршруте», люди одаривают друг друга новейшей благодатью Нью-Йорка — Социальным Поцелуем.

Когда звуки влажных чмоков в районе полудня начинают рикошетировать между очаровательными домиками в верхней части Мэдисон-авеню, все знают, что преодоление «субботнего маршрута» уже началось. Бейби Симпсон из журнала «Вог» живет на Восточной 83-й улице, так что она начинает с конца 86-й улицы, проходит по 78-й улице до «Шраффтса» (ради позднего завтрака), а затем движется вниз по Мэдисон-авеню. По пути она встречает «сотни» своих знакомых. Точно так же поступают Ян Митчелл, владелец «Лачоус», и его жена, роскошная, хотя и скромная на вид блондинка, которые начинают с 57-й улицы. Точно так же поступают и все остальные, неизбежно начиная с того или иного конца улицы.

«Марта!» «Тони!» «Эдмонд!» «Дженнифер!» «Сара!» «Брайс!» Пока Тони с Мартой обнимаются, он приклеивает ей на щеку Социальный Поцелуй, и она приклеивает ему на щеку точно такой же, а Эдмонд приклеивает Социальный Поцелуй на щеку Дженнифер, и Дженнифер тоже ему приклеивает, а затем Социальными Поцелуями обмениваются Тони с Дженнифер, Марта с Эдмондом, Брайс с Дженнифер, Сара с Мартой и Марта с Дженнифер.

Совершенно непреодолимым образом этот променад светских персон, звезд, литераторов и деятелей культуры начинает привлекать к себе целый кортеж жезлоносцев и глашатаев моды. Один такой комплект называется «Седьмая авеню». Туда входят модельеры, агенты производителей, которые желают знать, что Они носят на «субботнем маршруте», а также обширная толпа декораторов интерьера — как молодых и развязных, так и пожилых и серьезных. И еще ювелиры, молодые музейные смотрители, викарии, торговцы антиквариатом, дизайнеры мебели, журналисты, специализирующиеся на моде, журналисты, специализирующиеся на искусстве, агенты по печати и рекламе, социальные карьеристы, культурные карьеристы, лодыри, зеваки, агенты по сбору долгов, а также молодые люди, которые раздобыли себе кожаные слаксы, или молодые женщины в черных брюках из эластичного нейлона, в пальто из крокодиловой кожи, которые всю неделю ломали головы, где бы им все это поносить. Так что к половине третьего дня весь променад с шумом курсирует вверх-вниз по Мэдисон-авеню, подобно комете с пыльным хвостом из маленьких звездочек.

У галереи Уайлденстейна на Восточной 64-й улице Грета Гарбо с тюрбаном на голове и меховым палантином на плечах стоит на углу перед неизбежно драпированными бархатом стенами Уайлденстейна меж двух картин — Чиличева и Прендергаста. Грета Гарбо — потрясающе красивая и роскошная женщина, однако при всем при том полностью лишенная стремления выпендриться. Все люди в округе принимаются толкать друг друга локтями, говоря: «Это Грета Гарбо, Грета Гарбо, Гарбо, Гарбо, Гарбо, Гарбо, Гарбо». Затем все вроде как отступают назад — кроме Мерилин, которая пытается высунуться вперед и разглядеть, что там у Греты Гарбо надето под палантином.