Александр Студитский - Сокровище Черного моря

• Название: Сокровище Черного моря
• Автор: Александр Студитский
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Итак, товарищи, на этом подготовительные работы мы можем считать законченными, - торжественно произнес он. - Приступаем к разрешению поставленной перед нами задачи.

- Здесь, в Севастополе? - спросила Ольга. Смолин отрицательно покачал головой.

- Ну, нет, не затем я держал Ивана Ивановича шесть месяцев на Мурмане. Отказываться от условий, которые есть там, нельзя. Едем на Мурман, Ольга Федоровна, и не позднее завтрашнего утра. Ступайте домой, собирайтесь. О билетах мы позаботимся.

Часть третья

САЙДА-ГУБА

Глава 20

ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ

Почти круглые сутки, едва скрываясь к полуночи за горизонтом, светило полярное солнце. Ольге был непривычен и странен этот свет. Работа шла иногда и днем и ночью. Выходя из лаборатории после многих часов непрерывного стояния у приборов, Ольга долго соображала, куда клонится солнце - к закату или на полдень. Но в конце концов она привыкла ориентироваться во времени. Днём солнце светило над материком, посылая лучи сквозь мглистый воздух с той стороны, откуда приехала Ольга. Ночью оно ненадолго погружалось в океан, окрашивая розовыми отблесками заката его свинцовую хмурую гладь.

Работали с упорством, самозабвенно. Смолин, как только приехал, принялся за лабораторные исследования в таком темпе, что временами у его сотрудников в голове звенело и круги стояли перед глазами. Он стал беспощадно требователен, настойчив, не забывал ни одной мелочи и успевал лично следить за ходом всех опытов, поставленных по его плану.

Прежде всего предстояло изучить состав флоры красных водорослей .в прибрежных водах Баренцева моря, выявить формы наиболее перспективные для воспитания золотонакопителей. Параллельно шла разработка методики культивирования.

Здесь Смолин во всю ширь использовал разработанный им в Севастополе новый метод выведения золотоносных водорослей. Метод оказался применимым к любым водорослям Баренцева моря. Измельченная до состояния полной гомогенности ткань растения превращалась как бы в маточный- раствор, в котором происходило бурное развитие бесчисленных проростков водорослей. Проростки, возникающие из массы измельченной ткани, были качественно новыми существами, измельчение разрушало до основания старую форму, в которую были облечены исходные, родительские организмы. И самым важным, самым ценным в новой методике оказалось то, что эти проростки брали начало не от одного родительского растения, а от двух или трех или даже нескольких десятков, растертых в общую, однородную массу живого вещества. Это было нечто вроде оплодотворения - таинственного процесса слияния двух клеток, в результате которого начинается жизнь нового живого существа. Но здесь сливались не две клетки, а вещество множества организмов, собранных экспериментатором воедино.

Новая жизнь, возникающая в результате слияния двух родительских зародышевых клеток, отличается высокой способностью приспосабливаться к окружающим условиям. Растения, создаваемые Смолиным из растертых водорослей, получали во много раз большую способность к приспособлению. Они отливались в любые формы, предлагаемые исследователем.

Способность приспособляться - пластичность этих организмов, казалось,была безгранична. В первых же культурах проростков, выведенных из самых обычных багрянок Кольского залива и воспитанных в среде, содержащей золото до пятитысячных процента, способность к накоплению золота повысилась в сто раз. Но Смолин остался этим недоволен.

Он хотел получить исходную форму, концентрирующую золото, по крайней мере, в тысячу раз. Для этого, по его мнению, требовалось безграничное разнообразие исходного материала.

Он начал с комбинаций водорослей одного вида, но взятых из разных районов, неподалеку от станции. Тысячекратная концентрация была получена. Но Смолин все же был недоволен. Начались опыты, которые ему самому в первое время казались фантастическими. Он вводил теперь в маточные смеси живого вещества различные виды багрянок. Здесь, казалось, был предел его экспериментаторскому мастерству. Целый месяц тянулась полоса неудач.

И все же он добился своего. Ольга навсегда запомнила день, когда Смолин впервые продемонстрировал сотрудникам выведенные им растения. В лаборатории было тихо и сумрачно. Багряные водоросли растут на глубинах, куда едва достигает свет. Смолин и его сотрудники старались создавать для своих растений естественные условия освещения. Синий свет придавал лицу Смолина возбужденно-аскетическое выражение.

- Полюбуйтесь, товарищи, и попытайтесь определить, - сказал Смолин, бережно распластывая на белом листе бумаги мясистую, сильно разветвленную водоросль.

Ланин с интересом нагнулся над ней. Он долго шевелил ее листовые пластинки, мерил их длину и ширину, определял на ощупь плотность. Смолин терпеливо ждал.

- Ничего не могу сказать,-заявил, наконец, Ланин.-Какая-то странная смесь признаков, знакомых, но в такой степени измененных, что ни к одному из здешних видов ее отнести нельзя...

- Правильно, - Смолин улыбнулся. - Эта форма создана заново. И на исходные формы она похожа очень отдаленно. Так что видовое название мы будем давать ей сами. Концентрация золота в тканях увеличена в десять тысяч раз.

Это была победа. Но Смолин считал ее только самым началом наступления на природу.

Не теряя ни одного дня, он приступил к опытам с повышением скорости роста созданной им формы. Ольге этот период запомнился тем, что Смолин окончательно потерял различие между днем и ночью, упорно преодолевая присущий растению довольно вялый темп роста и навязывая ему тот, которым должна была обладать будущая, запланированная фантазией Смолина, идеальная форма.

Наконец и этот барьер был преодолен. Но Смолин и тут не сделал передышки. Весь день, пока солнце светило с материка, профессор сидел в лаборатории над грудами водорослей, обрабатывая пробы, отбирая лучшие экземп. ляры для постановки культур, составляя среды и отмечая суточный рост сотен экземпляров.

И только раз в два-три часа профессор выходил в широкую, обращенную к морю застекленную галерею, чтобы жадно, одну за другой, выкурить две папиросы и подышать свежим воздухом.

Из своей лаборатории Ольга слышала его шаги-взад и вперед-по галерее. Шесть в одну сторону, потом остановка. Потом шесть шагов в другую сторону. Снова остановка. И так четверть часа. Затем шаги удалялись и все смолкало.

Первые недели по приезде на Мурман - новая обстановка, незнакомая и непривычная природа, напряженный темп работы - возбуждали Ольгу, беспрерывно поддерживая в ней беспокойное, взволнованное состояние. Все, что ее окружало здесь, было далеким и чуждым. Маленькие домики поселка, бегущая к морю белая лента шоссе, серые скалы, высокий мрачный гранитный берег над черной водой гавани, где дымили трубы неподвижных пароходов, все это казалось картинкой из прочитанной в детстве волшебной сказки. Ее раздражали туманы, вой ветра под крышей, отсутствие деревьев.

Но однажды в тихий солнечный день она вышла из общежития отдохнувшая, свежая после душа, оглянулась вокруг и с удивлением рассмотрела, как прекрасен окружающий ее мир. Воздух дрожал и переливался мельчайшими радужными вспышками невидимых частиц легкого тумана. Океан дымился испарениями. Над ним ослепительными белыми пятнами мелькали чайки.

Ольга посмотрела перед собой, глубоко вздохнула, раскинув руки, и зажмурилась от прилившей к сердцу беспричинной радости, Она побежала к сияющему на солнце зданию, где помещались лаборатории, чувствуя необычайную легкость, точно растаяло, как туман, все, что мучило ее за последнее время, Радость словно поднимала ее в воздух, радость ощущения собственных сил, здоровья и бодрости, радость участия в интересном и важном деле.

А потом случилось как-то, что она пробегала по галерее из аквариалвной к себе в химическую лабораторию и столкнулась лицом к лицу с Евгением Николаевичем. Встреча была такой внезапной, что она от неожиданности застыла на месте, как вкопанная, расплескала воду из кристаллизатора и уронила на пол растения, которые несла в руках. Омолин наклонился, Ольга тоже. Выпрямляясь, он слегка задел ее лбом, она отшатнулась и расхохоталась. Смолин посмотрел на ее оживленное, раскрасневшееся лицо, улыбнулся, и глаза его посветлели.

- Как дела? - спросил он мягко.

- Чудесно, Евгений Николаевич, - ответила она.

- Не жалеете, что поехали?

- Что вы! Мне здесь так нравится...

- Не скучаете?

Ольга пренебрежительно пожала плечом и провела тыльной стороной мокрой руки по растрепавшимся волосам.

- О чем, Евгений Николаевич? Здесь все ко мне так хорошо относятся...

Смолин пытливо взглянул на нее.

- Ну, и прекрасно, - оказал он с необычайной теплотой. - Вот теперь мне нравится ваш вид. Взяли себя в руки, да? О, это очень, очень важно...

Смолин продолжал смотреть ей в лицо.