Ричард Кнаак - Король серых

• Название: Король серых
• Автор: Ричард Кнаак
• Издательство: ACT
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02904-3

Из тумана, из темных сумерек смерти, из небытия вылетел ворон. Ворон, рожденный в мире, где обитает народ призраков, в мире бестелесном и зыбком, в мире вампиров и монстров, чудовищ и привидений. В мире, где не живут, но жаждут жить. Он был Ворон. Он был — Голод. Он тоже хотел обрести жизнь, хотел так сильно, что понял: сила его — в боли и страдании других. Убивая, убивая и убивая, он становился все неуязвимее, все непобедимее. Так было, пока не встал на его пути Король — человек, которого звали Мертвец. И тогда схватились в смертельном бою тот, кто из смерти прорвался в мир жизни, и тот, кто из мира живых вырван был миром мертвых…

---

Моргенстрём достал авторучку. В глазах Джеремии загорелась надежда. В некоторых пределах Серые могли манипулировать неодушевленными предметами. Значит, он тоже может…

— Что ты делаешь? — с тревогой в голосе спросила Каллистра.

— Являюсь, как призрак…

Джеремия потянулся к авторучке. Если бы ему только удалось взять этот предмет, такой маленький и простой, то он доказал бы Моргенстрёму, что реально существует.

Пальцы Джеремии коснулись твердого пластика. Сердце его столь отчаянно колотилось, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Сжав онемевшими пальцами пластиковый цилиндр, Джеремия решительно отдернул руку. Он едва не подпрыгнул, предвосхищая свой триумф, однако то, что предстало его взору, когда он снова увидел руку Моргенстрёма, заставило похолодеть его сердце.

Моргенстрём держал другую авторучку, совершенно идентичную той, что забрал у него Джеремия. Тодтманн разжал пальцы, и его трофей, не успев коснуться пола, растаял в воздухе. Он вспомнил пресловутые сигареты Ароса Агвиланы.

— Мы вызываем лишь воспоминания, — сказала Каллистра, мягко увлекая его за собой. — Мы вызываем призраков прошлого. Все на свете имеет свое прошлое, а потому — свои воспоминания и своих духов.

«Что-то здесь не так… что-то должно быть не так…»

Но, несмотря на внутренний протест, он не мог найти изъяна в ее объяснении. Теперь Джеремия был побежден окончательно. У него больше не было надежды. У него остался только мир Серых.

Каллистра приблизилась к нему, но говорить больше не стала — вместо этого она приникла губами к его щеке. Полные губы были мягкими, желанными и реальными — не менее реальными, чем был когда-то «Вечный залог».

— Не суди мир Серых по обложке, мои повелитель. Есть дивный мир, которого ты еще не видел. — Каллистра глянула на ничего не подозревавшего Моргенстрёма. — Идем. Нам больше незачем здесь оставаться.

Какая-то часть его еще протестовала, однако на сей раз он безропотно последовал за ней. Он лишь устремил беспокойный взгляд на согбенную фигуру своего босса и вяло спросил:

— Куда мы идем? Снова к Аросу?

— Пока нет. — С этими словами, которые ничего ему не сказали, Каллистра увлекла его за собой. Куда-то еще.

Это по-прежнему был Чикаго; тут и там мелькали знакомые глазу Джеремии виды, но на них то и дело накладывались совершенно незнакомые пейзажи. Старинные здания, заросли высокой полевой травы. Картины дикой, нетронутой природы особенно оживляли силуэты странных животных, обитавших на этой земле десятки тысяч лет назад. В отличие от того мира Серых, к которому Джеремия уже успел привыкнуть, здесь было много света… но и много тьмы. Постепенно он пришел к заключению, что то, что открывалось его взору, — были воспоминания о каждой ночи и о каждом дне, начиная с того времени, когда сюда впервые ступила нога человека.

Это были страницы истории Чикаго, сливавшиеся и накладывавшиеся одна на другую и вместе с тем удивительно отчетливые.

Джеремия стал более чем настороженно относиться к птицам, что было неудивительно для человека, которому довелось пережить то, что пережил он. Потому, когда какое-то пернатое существо простерло над ним крылья, первым побуждением Джеремии было спрятаться. Но поскольку укрыться было негде, его попытка спастись бегством свелась к серии суматошных па, закончившихся причудливой комбинацией фокстрота и чечетки. Лишь увидев, что его спутница и не думает никуда бежать, Джеремия успокоился.

Птица села на указательный палец свободной руки Каллистры. Это была птица-кардинал с великолепным красным оперением — ничего общего с вороном. Каллистра, не произнося ни слова, повернулась к Джеремии, давая ему возможность получше разглядеть птицу.

— Это тоже один из вас?

Серые могли принимать любое обличье.

— Вернее будет сказать, что она появилась оттуда же, откуда и мы. Эта птица не понимает, кто она, она просто существует.

Каллистра улыбнулась и подняла руку, птица вспорхнула и улетела прочь. К Каллистре, которая почувствовала себя в родной стихии, вернулась былая уверенность. Обычно фея-призрак теряла ее лишь тогда, когда ей приходилось иметь дело с его человеческой слабостью.

— Посмотри сюда, — шепнула Каллистра, указывая куда-то направо.

Джеремия сделал шаг, другой, затем, услышав хлюпающий звук, доносившийся из-под ног, в растерянности остановился. Улица была совершенно сухой. Он поднял ногу и взглянул на подошву — она была влажной.

Каллистра искренне веселилась, видя его недоумение.

— Смотри дальше. Смотри, что было до улицы.

Джеремия напрягся… и увидел, что очертания улицы начали стираться. Теперь взору предстала высокая луговая трава и влажная, заболоченная почва.

«Таким был Чикаго, когда Чикаго не было…»

Исторические познания Тодтманна не шли дальше большого пожара в Чикаго[6]. Он ничего не знал о том, что представлял из себя район Чикаго в эпоху первых поселенцев, не говоря уже о временах первых кочевников и зверобоев.

— Джеремия, смотри! — Каллистра махнула рукой вперед.

Вначале Джеремия увидел лишь смутные очертания чего-то массивного, приглядевшись, понял, что перед ним животное. Мастодонт. Он вспомнил то и дело появлявшиеся в прессе статьи об обнаружении окаменелых останков. Когда-то эти исполины водились здесь в изобилии. Мастодонт ступал медленно, словно пробирался через трясину. В отличие от других живых и неживых предметов его очертания по краям оставались расплывчатыми, стертыми, отчего происходящее казалось сном, Джеремия поинтересовался у Каллистры, от чего это зависит.

— Даже самые приятные воспоминания со временем стираются из памяти, — ответила она. То же самое ему однажды сказал Арос. — Они настоящие призраки. Мы же… нам не дано даже этого.

— Ты больше, чем призрак, — возразил он.

— И меньше.

Окружавшие их живые картинки внезапно сошли на нет, и они снова оказались в современном Чикаго. Вернее, в том Чикаго, каким он представал глазам Серых. Джеремия опасливо покосился по сторонам.

— Мы здесь в безопасности.

Даже в отсутствие алчных теней и ворона-пересмешника Джеремия не рискнул бы назвать это место безопасным. Дома вокруг — даже если смотреть на них глазами нормального человека, а не сквозь призму Сумрака — были убогие, запущенные. Некоторые из них являли собой настоящие руины и только каким-то чудом можно было объяснить, что они до сих пор не рассыпались в прах. Еще более загадочным было то обстоятельство, что в этих домах продолжали жить люди.

А в том, что дома были населены, сомневаться не приходилось. В окнах, занавешенных ветхими шторами, горел свет. Где-то работал телевизор, доносились обрывки разговоров, которые в основном велись на повышенных тонах.

Это было то, что когда-то составляло существенную часть жизни Джеремии.

— Посмотри-ка. Когда-то здесь был чей-то сад.

Джеремия взглянул на то место, на которое указывала ему Каллистра, но ничего не увидел, кроме потрескавшегося тротуара.

— Не похоже, чтобы он процветал, — пробормотал он.

— Да, но сейчас позволь мне возвратить тебя в былое…

«Где снова скачет одинокий всадник…» — мысленно закончил за нее Джеремия. Он уже вполне усвоил манеру Серых. А что ему еще оставалось?

— Это был прекрасный сад.

— Был… — произнес он и осекся, потому что в тот самый миг перед его взором разразился океан красок.

Все вокруг цвело. Бутоны росли на кустах и пробивались прямо из-под земли. Красные, желтые, синие, розовые… цветы постоянно менялись. На смену являлись кусты, в свою очередь уступавшие место декоративным каменным горкам и невысокому — не более полуфута — деревянному штакетнику; там и сям были разбросаны каменные фигурки птиц и зверей — даже статуэтка девы Марии. Это был настоящий фейерверк, только здесь вместо снопов огня расцветали живые цветы.

Когда Каллистра сочла, что Джеремия увидел достаточно, чудесный сад исчез.

— Всюду есть место красоте, — сказала она, — и красота навечно останется с нами.

— Да, красиво, — согласился Джеремия, однако на смену чувству восторга быстро пришло легкое разочарование. — Для привидений.

— В тебе есть силы сделать это лучше. Арос… — Каллистра вдруг осеклась и поджала губы, явно недовольная собой.

— Арос — что?

Она схватила его за руку:

— Арос верит в тебя. Посмотрим что-нибудь еще или вернемся в клуб?

— Разве у меня есть выбор? Мне же ясно дали понять, что путь домой заказан. Значит, остается только мир Серых.

— Мне боль твоя почти понятна, Джеремия. — Лицо Каллистры было совсем рядом, он чувствовал ее дыхание. — Но не могу сказать, что сожалею о выборе той силы, что эту роль назначила тебе.

— С возвращением, Ваше Величество.