Пол Скотт - Остаться до конца

• Название: Остаться до конца
• Автор: Пол Скотт
• Издательство: Иностранная литература. Журнал
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988

Полковник Британской Армии и его жена Люси предпочли остаться в небольшом городке в Индии с его эксцентричными жителями и архаичными ритуалами после того, как страна получила независимость в 1947 году. Это интересная история о том, как двое пожилых британцев справляются с жизнью на новом месте. Роман, в основном, о старости и долгом браке, о страхе остаться в одиночестве и бедности, когда один из супругов умрет….

В 1977 году роман «Остаться до конца» получил Букеровскую премию.

---

Без толку искать пижаму, он ее с вечера вообще не надевал. В комнату Лайлы он пришел в одежде, которую обычно надевал к воскресной службе: строгий серый легкий костюм, белая рубашка, синий галстук, черные туфли, черные носки, белая майка и белые просторные трусы. Вон, все валяется кучей, в плачевном беспорядке — неслыханная беспечность: смотреть тошно, как лежат (и всю ночь пролежали!) смятые, скомканные его вещи, позабытые-позаброшенные. И некому было их собрать, отнести, развесить в удобном шкафу, где бы они разгладились и приняли вновь достойный вид.

Да, вон они — кучей на диване; он сам их побросал туда: днем Лайла любила там вздремнуть. Мистер Булабой на коленях подполз к дивану, собрал одежду — вещь за вещью, — стараясь не столкнуть кофейный столик, на котором красовались доказательства вчерашней попойки: пустая бутылка из-под джина, два стакана, в одном на треть выдохшегося джина с тоником, ведерко со льдом, переполненная пепельница, от одного вида которой мутит, два подноса с объедками: огромные тарелки с курицей под острым соусом, пловом, разными приправами: кувшин, где еще оставалась минеральная вода с застывшими пузырьками воздуха; поникшие ломтики лимона, три пивных бутылки, причем одна открытая, но не початая; пустая пачка из-под сигарет, полупустая коробка глазированных каштанов.

Неловко прижав к груди одежду, мистер Булабой все так же на коленях стал продвигаться к двери в собственную спальню — ни дать ни взять артист, игравший Тулуз-Лотрека в одном из немногочисленных фильмов, которые видел мистер Булабой (этот фильм очень советовал посмотреть мистер Томас — там стоящий канкан). Мистер Булабой выронил туфлю и замер, но миссис Булабой храпела по-прежнему. Чтобы открыть дверь, пришлось встать, но, войдя в свою комнату, мистер Булабой почему-то снова опустился на колени, подполз к стулу, аккуратно развесил одежду, закрыв дверь, запер на крючок, с трудом вскарабкался на постель, свернулся клубочком и закрыл глаза. Но тут же открыл: в тяжелой голове вспыхнули воспоминания вчерашнего дня.

* * *

Вчерашний день не сулил ничего плохого: воскресенье — выходной. Предстояла приятная церковная служба преподобного Стефена Амбедкара. Человек он, правда, беспокойный, и мистер Булабой даже побаивался его. Прежний священник, преподобный Томас Нарайан, приезжая на воскресные службы, чтобы утолить духовную жажду христианской общины в Панкоте, всегда останавливался «У Смита». Стефен Амбедкар лишь однажды заночевал в гостинице, впоследствии же почти всегда предпочитал гостить в семье Менектара, хотя те исповедовали другую веру. Зато христианином был их приятель — главный инспектор полиции в Ранпуре. Мистер Булабой опасался: не дай бог святой отец, проведя час-другой «У Смита» накануне своей первой службы, пожаловался полицейскому инспектору на условия, в которых приходилось коротать время и его предшественнику, преподобному Нарайану.

Конечно, ежемесячные наезды нового священника радовали христианскую душу мистера Булабоя, однако вызывали у него тревогу и волнение: как-никак он церковный староста. Во времена мистера Нарайана такого не было и в помине. Тот приезжал в Панкот воскресным утром, оставлял свой тощий саквояж в номере пятом и завтракал вместе с мистером Булабоем, потом они вместе шли в церковь. Мистер Булабой успевал заскочить туда спозаранку, отпирал дверь для Сюзи, и к его возвращению с мистером Нарайаном она уже заканчивала украшать церковь цветами. Потом за чашкой кофе (Сюзи приносила с собой термос), сидя за круглым столом в ризнице, мистер Нарайан говорил, какие гимны должны петь прихожане и какие главы Писания он будет с ними читать. Сюзи закладывала нужные места в Библии на кафедре и вставляла в пюпитры бумажки с номерами гимнов. А святой отец и мистер Булабой подсчитывали месячный доход и толковали о делах приходских. В 10.25 Нарайан облачался подобающим образом, а мистер Булабой звонил шесть раз в колокольчик, созывая паству. Даже когда являлось совсем мало прихожан, Томас Нарайан никогда не отказывал им в причастии, никогда не настаивал, чтобы они воздерживались от еды и питья до причащения. Мистер Булабой, конечно же, и крошки в рот не брал, лишь позволял себе глоток-другой кофе. Иной раз прихожан вообще не было, и причащаться Святых тайн приходилось лишь ему и Сюзи. Когда собирался народ, мистер Нарайан задерживался после службы, беседовал со своей паствой на церковном подворье и иногда принимал чье-нибудь приглашение отобедать. Иногда, наоборот, он с несколькими прихожанами шел обедать в гостиницу. После обеда он навещал болящих и скорбящих или заглядывал к Сюзи на занятие в воскресной школе, помещавшейся в ее доме, где некогда она жила с матерью, а теперь — одна. Потом наступало время вечерней службы, на которую приходило еще меньше людей. Ужинал мистер Нарайан либо с Сюзи, либо с мистером Томасом, владельцем кинотеатра, либо с мистером Булабоем. В понедельник он уезжал в Ранпур полуденным поездом, однако случалось ему и откладывать отъезд, если кто-то из паствы был при смерти. Не то чтобы он чуял смерть загодя, просто так обходилось дешевле: не нужно специально снова ехать в Панкот на похороны, проводить заупокойную службу в той же церкви или в маленькой часовне при колумбарии центральной больницы, построенной англичанами. Если кто умирал скоропостижно, мистера Нарайана можно было вызвать по телефону из Ранпура в любое время дня и ночи. Не раз приходилось ему добираться до Панкота на попутном военном грузовике. Свадьбы и крестины (в наши дни явления куда более редкие, чем похороны) обычно старались приурочить к воскресным службам.

Славные то были дни.

После смерти преподобного Томаса Нарайана и назначения в приход преподобного Стефена Амбедкара кое-что изменилось к лучшему, кое-что — к худшему. Что именно, мистер Булабой не смог бы определить, он лишь чувствовал, что при мистере Амбедкаре он постоянно лелеял какие-то смутные надежды и смиренно сносил всяческие разочарования.

Придя в церковь в первый раз, новый священник сразу же указал на сломанный орган:

— Нужно бы починить.

Мистер Булабой растолковал ему, что денег не хватает даже на самое скромное содержание церкви, на это мистер Амбедкар лишь лукаво улыбнулся: дескать, праведный человек всегда найдет деньги для праведного дела, если уверен в его необходимости и если у него окажутся «полезные» связи. Однако и по сей день Сюзи приходилось аккомпанировать хору на фортепьяно, самой же и настраивать инструмент. Пастве выпадал лишь редкий случай причаститься, ибо новый святой отец в отличие от преподобного Нарайана поставил строгие условия: причащаться не позже восьми часов утра и натощак — это означало, что он не всякий раз сможет причастить прихожан, а лишь тогда, когда приезжал загодя, в пятницу или субботу. А загодя он приезжал (как нетрудно было вычислить) лишь вместе с главным инспектором полиции — тот наведывался поиграть в гольф. Прибывал он в служебной машине с флажком на радиаторе и мистером Амбедкаром (в темных очках) на соседнем сиденье. Мистер Амбедкар тоже не прочь был поиграть в гольф и провести субботу с воскресеньем в доме полковника Менектары или в резиденции командующего ранпурским округом генерала Крипалани, где привечали полицейского инспектора, а заодно и святого отца. Кроме этих редких дней у панкотских христиан оставалась лишь одна возможность приобщиться Святых тайн. Дело в том, что мистер Амбедкар был весьма желанным гостем у директора местного отделения авиакомпании и изредка бесплатно летал в Нансеру. Из этого следовало, что к вечеру в субботу он приезжал на автобусе авиакомпании в Панкот, а возвращался в Ранпур лишь вечером в воскресенье. Порой мистер Булабой получал известие о его прибытии лишь за несколько часов и не успевал предупредить всех прихожан, жаждущих причастия, чтобы в восемь утра они приходили в церковь святого Иоанна. Мистер Амбедкар, впрочем, понимающе относился к трудностям церковного старосты, но все же бывал весьма разочарован, если к причастию набиралось всего с полдюжины (а то и меньше) людей. Прежде чем жестом подозвать их к себе, духовный пастырь демонстративно пересчитывал поголовье своего стада и уж потом освящал облатки, проследив, чтобы не было лишних, и вино. Причем если облатки святой отец выделял с предельной точностью, то о вине того не скажешь: всякий раз на дне потира оставалось преизрядно. Мистер Амбедкар смиренно вздыхал и выпивал все до капли.

К обычной воскресной службе (как, например, вчера) мистер Амбедкар прибывал в машине полковника Менектары часам к одиннадцати. Минут за пятнадцать мистер Булабой выходил к церковным воротам, чтобы встретить святого отца.

Но вчера мистер Амбедкар объявился минут на сорок раньше обычного, к немалому удивлению мистера Булабоя, Сюзи и мистера Томаса, — они сидели в ризнице и пили кофе, управившись со своей работой: украсили церковь цветами, разложили псалтыри и молитвенники, приготовили, вытащив из шкафа, ящичек для пожертвований.