Мино Милани - Пульсирующий камень

• Название: Пульсирующий камень
• Автор: Мино Милани
• Издательство: СПб.: Северо-Запад, 1992—479 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0046-3

В книгу включены два фантастических романа известного итальянского писателя Мино Милани «В Стране Огромных Следов» и «Тайна древнего колодца», в которых рассказывается о приключениях наших современников на маленьком исландском острове Оук, на берегах Амазонки, в джунглях Южной Америки, а также несколько небольших повестей, тоже необычайно привлекательных.

Фантастические, невероятные ситуации, острый динамичный сюжет, яркость характера главного героя — Мартина Купера — заставляют с волнением следить за событиями любого читателя — и детей, и взрослых.

---

— Ну, это и в самом деле невероятно, — пробормотал Дег и посмотрел на меня: — Просто невероятно, Мартин, правда?

Я не успел ответить, так как в этот момент Эванс, отшвырнув прочь пустую консервную банку, воскликнул:

— Гораздо невероятнее другое — у нас под боком лежит миллион долларов, а мы почему-то теряем время!

— Это точно, — проворчал Джей, избегая моего взгляда.

— Вот это действительно невероятно! — повторил Эванс.

Я решил, что пришло время поставить точки над «и».

— Ох… ох…

— Эванс, послушайте меня. Послушай и ты, Джей. Я говорю вам это в последний раз и больше повторять не буду.

— Черт возьми, Мартин, но…

— Представляется случай изрядно разбогатеть, настолько, чтобы уже не желать больше никаких денег. Я не миллионер, даже квартира, в которой я живу, не принадлежит мне. У меня есть только хижина на озере Мичиган и друзья, разбросанные по всему свету. Я журналист. И вовсе не гений, каким меня представляет полковник, когда хочет польстить мне, а просто неплохой газетчик… Достаточно неглупый, чтобы понять — это сражение за миллион долларов проиграно раньше, чем началось…

— Ох… Ох…

— Нам не удалось бы получить этот миллион, даже если бы мы дружно договорились обо всем, даже если бы решились рискнуть жизнью. Астрид закрылась в самолете. Мы можем, разбежавшись, окружить его со всех сторон. Но вход в кабину только один. Астрид будет сидеть там спокойно, целясь в каждого из нас… И скажите мне, кто из вас отважится подняться в самолет? Ты, Джей? Вы, Эванс?. Или ты, Дег?

Дег ткнул себя пальцем в грудь:

— Я? Это уж точно — нет!

— И вы оба — тоже! Если вздумали помышлять о миллионе, надо было раньше думать. К тому же это богатство принадлежит кому угодно, только не нам. Если, конечно, мы не хотим уподобиться тупамарос…

— Ох… Ох…

— Кто это, черт побери, так вздыхает? — не выдержал я. Излагая все, что намеревался сказать, я все время слышал далекое и в то же время совсем близкое, почти неуловимое дыхание… или стон…

— Кто это так дышит? — повторил я. И увидел, что все смотрят на меня. У них тоже возник этот вопрос. Мы молча переглянулись. Больше ничего не было слышно. И вдруг…

— Ох… Ох…

Два вздоха — один словно эхо другого. Так никто из нас не дышал. Но тем не менее странное дыхание окружало нас, висело над нами, звучало внутри нас…

Отчаянно звякнули вдруг колокольчики тревоги. Я вздрогнул, волосы на голове зашевелились. Встретившись взглядом с Финклем, я задал ему немой вопрос. Мы вместе посмотрели на прибор…

Вздохи исходили оттуда. Эти еле уловимые вздохи доносились из микрофона.

Глава 5

Я вскочил. Остальные тоже. Финкль испуганно смотрел на меня. Мы молчали. Может быть… да, может, мы все-таки ошибались.

Прошло несколько секунд. И вдруг снова:

— Ох… Ох…

Невозможно передать вот так на бумаге словами этот тихий металлический нереальный звук. Это дыхание, этот шепот, этот шелест несуществующей листвы — такое бывает лишь в кошмарном сне. Но мы слышали это. Прошло еще секунд тридцать, и мы опять услышали те же звуки. Я набрался мужества и посмотрел на прибор… и увидел, что при каждом вздохе капсула очень слабо, еле уловимо пульсирует. Было в этом мерцании что-то бесконечно отдаленное, усталое, не огонек, а дальний отблеск. Но все же лампочка на приборе загоралась.

Я хотел было что-то сказать, но не смог. У меня возникло ощущение, будто все это действительно только кошмарный сон. Удушливый комок сжал мне горло. И все же я с трудом произнес:

— Наверное, что-то испортилось в приборе, инженер.

Никто не шелохнулся. И прежде чем опять послышались непонятные звуки, Эванс неуверенно пробормотал:

— Конечно, это какая-то неполадка.

В это невозможно было поверить. Никто и не верил. Финкль дрожащими губами произнес:

— Неполадка? Нет, нет. Этого не может быть.

Наступила тишина. Все смотрели на микрофон, приставленный к камню. Я все же чувствовал, что прибор совершенно исправен. Я готов был поклясться… Но мои чувства, мои клятвы не имели в сущности никакого значения. Это ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ неполадка. Камень не может пульсировать. У него нет сердца, а значит, нет и сердцебиения.

— Это действительно какая-то неисправность, инженер, — сказал я. Не знаю отчего, но голос мой звучал глухо.

Все замерли. Никто не решался даже шевельнуться. Как прикованные, не отрывали мы взгляда от прибора. И каждый раз, когда вновь раздавались таинственные вздохи, мы опять видели еле заметное, едва уловимое мерцание, слабое предвестие света. Финкль оказался сильнее нас. Он постарался сбросить это колдовское оцепенение и громко сказал:

— Ясно, что прибор работает не так, как должен был бы. Как я и опасался… посадка… толчок… естественно, что…

— Попробуем переставить микрофон, — предложил я. Все испугались возможного исхода этого эксперимента. Но потом Эванс поднялся и решительно перевернул микрофон, направив его в противоположную сторону — к самолету, в пустоту, в ничто. Мы замерли в ожидании.

Тишина.

Прошло несколько секунд. И еще тридцать, сорок, шестьдесят… Никаких вздохов. Абсолютное молчание. И никакого мерцания капсулы. Ничего.

Перепуганный Финкль коснулся прибора, проверил микрофон и снова приставил к камню.

Секунды, которые последовали затем, тянулись мучительно медленно и казались долгими часами.

— Ох… Ох…

Мы посмотрели друг на друга. Все, стоявшие рядом со мной, выглядели одинаково — бледные, растерянные, потрясенные, напуганные. В этот момент все остальное на свете просто перестало существовать для нас. Забыты были и золото, и банкноты, и взрывчатка, и Астрид с ее пистолетом, и тупамарос. Главным стало нечто такое, что мы не способны были понять, что пугало нас, — что-то могучее, грозившее уничтожить нас… Если, конечно, мы не бредим или этот непогрешимый прибор не сошел с ума.

Исчезло ощущение времени. Мы стояли и слушали колдовской шепот, смотрели на это едва заметное для глаз мерцание капсулы.

Эванс опять переместил микрофон, и снова наступила тишина. Но как только микрофон направляли к камню, он неизменно посылал нам свое слабое дыхание. И капсула пульсировала. Финкль, сжимая пальцы, прошептал:

— Там где-то бьется сердце.

От абсурдности подобных слов у него даже перехватило дыхание. Он испуганно посмотрел на нас, словно опасаясь, что мы накричим на него или рассмеемся прямо в лицо.

Но мы не могли сделать ни то, ни другое. Единственное, на что мы были способны, это повторить то же самое:

— Да, там бьется чье-то сердце.

Чье-то сердце.

Есть ли тут какая-то логика? Есть ли, наконец, пусть очень далекая, но возможность все это принять за действительность? И все время, пока я, с трудом оторвав взгляд от прибора, смотрел на камень, в голове моей рождались самые разные мысли, я не мог управлять ими, они вспыхивали и гасли, словно светлячки. Сердце. Чье? Животного? Неважно.

«Какое-то ископаемое? — подумал я. — А что такое ископаемое, если не материя, которая когда-то была живой, а теперь замкнута в футляр из камня? Но у ископаемых нет пульсирующего сердца — оно у них такое же недвижное, как и сам камень, замуровывающий их. Так ведь? Конечно, так. Но тогда…»

— Ох… ох…

В таком случае, что же там бьется? Могу я представить себе живое ископаемое? Нет. Нет, я вообще отказывался вообразить что-либо, что могло пережить тысячелетия. Я, может быть, чаще других встречал всяческие чудеса и, наверное, мог бы сказать, что не верю в будущее как во что-то, что еще только должно начаться. Но этот феномен переходил все границы. Все пределы.

Оторвав взгляд от камня, я посмотрел на прибор, который слабо и неумолимо пульсировал.

— Хватит ломать голову, — сказал я, сделав глубокий вздох. — Тут может быть только одно из двух — либо прибор испорчен, либо в этом камне, верим мы в это или нет, заключено пульсирующее сердце.

Все взглянули на меня с таким видом, как будто я оскорбил их. Наверное, они ненавидели меня в этот момент. Но сдались, как сдался и я. Эванс сказал:

— Тогда надо выяснить, что же именно… — Он посмотрел на меня. — Вы же не станете утверждать, будто в этом камне находится живой человек?

— Человек? — прошептал Дег.

— Ну, человек или животное, какая разница! — возразил Эванс. — Наверное, речь идет всего лишь о каком-нибудь магнитном явлении… — Тут он запнулся и вдруг, как бы желая избавиться от этой мысли, что отвлекала его от другой — от мысли о деньгах, с негодованием воскликнул: — Какое это имеет значение? Если хотим узнать что-то, надо расколоть этот проклятый камень и все! Взрывчатки, — воскликнул он, — у нас тут сколько угодно, не так ли?

— Я могу поговорить с Астрид, — сразу же отозвался Финкль и заволновался: — Да… да… о, да… я уверен, она не будет… иметь ничего против. Нам ведь нужно только выяснить… словом, это ни в коей мере не помешает ее планам… — Он замолчал, с испугом глядя на камень. Мы тоже рассматривали его.