Борис Прянишников - Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции

• Название: Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции
• Автор: Борис Прянишников
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05720-Х

Благодаря собранному бесценному материалу по истории русской белой эмиграции в борьбе с органами ОГПУ-НКВД, события, происходящие в 20–30-е годы, воспринимаются в книге с поразительной достоверностью.

Эта книга читается как остросюжетный исторический детектив и не оставит равнодушным читателя.

---

В тон Скоблину звучал софийский центр. Пером старшего алексеевца, генерала М. А. Зинкевича, писавшего Скоблину в тот же день 20 августа, «Линия» заявляла:

«…Нужно употребить все усилия к тому, чтобы привлечь генерала Шатилова к сотрудничеству в нашей работе. Все мы ощущаем двусмысленность ситуации, заключающейся в том, что от нашей деятельности отведен самый способный из наших генералов… В близком будущем, благодаря изменениям, вносимым в устав РОВСа, у генерала Шатилова не будет никаких причин к тому, чтобы не вступить в него опять. Может быть, позже удастся поставить его на пост председателя Высшего Совета, место, подходящее ему по праву. Прошу тебя не разглашать никому моих планов, ибо, если они провалятся, то отвечать за это будешь ты».

Итак, в Софии продолжались заговоры против Миллера, составлялся проект нового устава с возведением Шатилова на подобающее ему место…

* * *

Не зная намерений своего старшего алексеевца и его дружбы со Скоблиным, начальник группы алексеевцев в Париже полковник Сергей Александрович Мацылев писал 4 июня 1937 года генералу Зинкевичу:

«…Пока что невозможно расшифровать Скоблина. Сейчас даже Евгений Карлович, имевший к нему полное доверие, начинает разбираться. Но сколько времени понадобилось для этого, и сколько глупостей было совершено под влиянием Скоблина».

8 августа он вновь писал Зинкевичу:

«…Лавры Туркула не дают Скоблину спокойно спать. Лично я считаю, что его деятельность в Париже причинила много зла. Генерал Скоблин — человек скользкий, он всячески хочет играть роль. Скоблин очень близок к генералу Миллеру, который, под его влиянием, наделал много глупостей».

* * *

17 марта 1937 года Кусонский информировал Абрамова:

«…Недавно у меня был с визитом один офицер Корниловского полка (я не считаю его умным), который некогда был очень связан со Скоблиным… Мой посетитель спросил меня, откуда Туркул и Скоблин получают так много денег. Я объяснил ему, что первый дает обеды и что он получает, не знаю откуда, субсидии на свои поездки и газету. Что касается второго, то он живет на доходы от концертов своей жены. Мой посетитель начал подсчитывать, сколько Плевицкая может добыть своим трудом (не знаю, откуда у него сведения о ее доходах), и он заключил, что Скоблин не может жить на заработки жены так, как он живет.

Таким образом, видимо ведутся дискуссии о Ск. и его образе жизни, не отвечающем его ресурсам. В какой степени они обоснованы, я не знаю, может быть, это только зависть бедного к богатому…»

Подсчитывал ли Миллер доходы и расходы Скоблиных, сообщил ли ему Кусонский о визите корниловца так, как он отписал Абрамову?

Так или иначе, но поведение Скоблина начало внушать Миллеру опасения. Пытаясь поставить под свой контроль «Внутреннюю линию», Миллер всё больше и больше убеждался в своем бессилии. Известные ему «линейцы» его приказов не исполняли. «Линия» продолжала свою работу по подрыву престижа Миллера и, где возможно, сеяла среди чинов РОВСа ненависть к нему. Одновременно «линейцы» провоцировали неприятные инциденты между РОВСом и НТСНП, удачно ведшим свою пропагандную и организационную работу во многих странах мира.

Летом 1937 года Миллер совершил поездку по группам РОВСа во Франции. Видимо, хотел лично убедиться в положении дел на местах.

Прибыл он и в Лион. В помещении французского Союза Комбаттантов состоялось собрание местной группы РОВСа, на которое пришли и члены НТСНП, не прекратившие своих связей с воинскими организациями.

Офицерская аудитория тепло приветствовала главу РОВСа. Глухим, усталым голосом Миллер говорил о международной обстановке, об угрозе новой мировой войны и о задачах РОВСа по сохранению кадров для дальнейшей борьбы с большевиками.

Офицеры задавали вопросы по докладу генерала. Миллер отвечал лаконично, точно, убедительно. Вдруг корниловец, подполковник Гречко, задал генералу вопрос:

— Ваше превосходительство, а что делается для того, чтобы прекратить деятельность тех лиц, которые вызывают трения между РОВСом и НТСНП?

Миллер ничего не ответил. Опустив голову, он застыл в безмолвии. В эту минуту стоявший рядом со мной Рончевский выхватил из кармана пиджака письма Закржевского. Еще мгновение, и он огласил бы документы, Миллеру уже известные. Я схватил выше локтя руку Рончевского и шепнул ему:

— Не надо. Ты видишь, в каком он состоянии? Все понятно без слов…

— Да, ты прав, тут не место для разоблачений, — ответил остывший Рончевский и спрятал бумаги в карман.

* * *

После собрания Рончевский и я зашли в кафе и обсудили происшедшее. Конечно, поездка Миллера связана с делами «линейцев» и попытками его выяснить неясное. Но доставленные нами сведения об «Организации», при всей своей странности и серьезности, еще не убеждали Миллера в самом страшном для него и РОВСа. И за отсутствием прямых улик мы сами считали их недостаточно убедительными для того, чтобы в открытую утверждать наличие советской провокации. Зная это, руководители «линейцев» не раз подталкивали нас на преждевременное выступление.

Член нашей тройки, корниловский подпоручик Альтов-Артамонов неоднократно подстрекал нас к преждевременным разоблачениям, из которых мог бы выйти просто пшик. Несколько неприятных споров, когда Альтов, продолжая действовать в Лионском отделении НТСНП в роли агента «Вн. линии», настаивал на оглашении писем Закржевского, обострили наши с ним отношения. Понимая его стремления и цели стоящих за ним, мы решили не исключать его из НТСНП — до поры до времени. Но отвели его от управления половиной Лионского района, поставив на его место Глеба Бабикова, верного человека, преданного члена НТСНП. Исчерпав свои возможности и не добившись нужного «Линии» результата. Альтов к 1937 году сам отошел от НТСНП. В дальнейшем он вел злостную кампанию против НТСНП и особенно против Рончевского, исполняя приказы начальника корниловцев в Лионе, полковника Киреева.

* * *

Все больше и острее ощущал Миллер пустоту вокруг себя. Не на кого было опереться. Замкнувшись в себе, он не пытался найти честных и верных. А их было много…

Похищение Е. К. Миллера

В начале июля 1937 года в Париж приехал заместитель начальника ИНО НКВД Шпигельгласс. Встретившись с Кривицким в ресторане на бульваре Монпарнас, Шпигельгласс поведал ему, что прибыл сюда с миссией величайшей важности.

Поделившись московскими новостями и рассказав о деле «изменника» Тухачевского, Шпигельгласс приоткрыл важную тайну: собрания антисоветского кружка А. И. Гучкова в Париже посещал их агент, доносивший ГПУ о деятельности этого кружка и его связях с РОВСом. Имени осведомителя Шпигельгласс не назвал.

Два агента, позаимствованных у Кривицкого на роли немецких офицеров, поступили в распоряжение Шпигельгласса.

* * *

18 и 19 сентября 1937 года корниловцы торжественно праздновали 20-летие своего полка. После молебна в храме на рю Дарю, с выносом полкового знамени, в зале собрания Союза Галлиполийцев на рю де ля Фезандери состоялся юбилейный банкет. Присутствовали многие генералы, общественные и политические деятели, представители печати.

Генералы Миллер и Деникин произнесли приветственные речи, прославлявшие подвиги доблестных корниловцев. Подчеркивая свое уважение к вождям Белого движения, им в высокопарных тонах отвечал Скоблин. Пела патриотические песни Плевицкая. Банкет удался на славу. Гости и хозяева расходились в приподнятом настроении.

* * *

Около 9 часов утра 22 сентября 1937 года Е. К. Миллер вышел из своей квартиры в Булонь-сюр-Сен. Внешне он был спокоен. Никто из семьи не заметил на его лице следов тревоги или озабоченности. Уходя, сказал, что заедет на Восточный вокзал, чтобы купить железнодорожные плацкарты для невестки Ольги. Васильевны и внучки, собиравшихся домой в Белград. Как обычно, никого из своих домашних он не посвятил в распорядок своего делового дня.

Несколько позже, чем обычно, Е. К. Миллер появился в управлении РОВСа на рю дю Колизе. Было около 11 часов, когда он, зайдя в кабинет генерала Кусонского, сказал ему, что еще до завтрака хотел бы поговорить с ним. В начале первого Миллер пригласил к себе Кусонского и сказал:

— У меня сегодня много беготни. Сейчас я должен ехать на свидание и на завтрак. Может быть, после этого я вернусь в управление. Не сочтите меня, Павел Алексеевич, за сумасшедшего. Но я оставлю на всякий случай записку, которую прошу не вскрывать.

— За сумасшедшего вас не считаю. Записку, конечно, не вскрою и завтра утром верну вам ее нераспечатанной, — ответил Кусонский.