Андрэ Нортон - Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов

• Название: Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов
• Автор: Андрэ Нортон
• Издательство: Сигма-пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1994
• ISBN: 5-85949-27-6

Старинные замки с потайными ходами... Сокровища и клады, оставленные в наследство... Романтическая любовь... Всё это можно найти в увлекательных приключенческих романах известной писательницы-фантаста Андрэ Нортон.

---

Я сжала кусок муслина в руке. Торговаться с теми, кто меня удерживает? Я чуть не рассмеялась вслух. И не было ни одного человека, с кем я могла бы связаться. Полковника сняли с доски как фигуру, потерявшую ценность.

Я вспомнила слова графини — что лихорадка бывает признаком начала серьёзной болезни. Я должна играть эту роль, сколько смогу. Доза, которую они подмешали мне в вино, сделала меня действительно больной. Может, постараться показать, что я настолько ослабла, что не опасна для них? Серьёзно больная женщина для них не угроза. Мои мысли достигли этого пункта, когда снова в дверь послышался требовательный стук и, прежде чем Труда успела к ней подойти, та распахнулась.

Снова графиня и мужчина. Вначале я подумала, что это врач, но за графиней заметила барона. На круглом лице Луизы не было торжества, скорее выражение страха. Барон сжимал её голое плечо, потому что графиня была одета в платье с глубоким декольте, как на обеде в Аксельбурге.

Он потащил её к кровати, словно пленницу. На его лице не было ни страха, ни гнева, скорее презрительное самодовольство, как будто барон вполне владел не только ею, но и ситуацией, которая складывается в его пользу.

— Ты! — он даже не повернул головы к Труде, но было ясно, что обратился к ней. — Принеси перо и чернила со стола — быстрее!

И так толкнул графиню, что она едва не упала и ухватилась за кровать. Больше он не обращал на неё внимания, но через её плечо скомандовал тем же тоном, каким говорил с Трудой:

— Гроцер, ко мне!

По приказу барона подбежал человек, но не в ливрее, а в костюме горожанина. Лицо у него было узкое, рот поджат, словно каждое произнесённое им слово — это трата драгоценности. На костлявом носу косо сидели очки в стальной оправе. За ними глаза мигали, словно они слишком слабы и даже свет ламп причиняет им боль.

В руках он держал портфель, а на нём — стопку бумаг. Человек подошёл к другой стороне кровати и протянул мне бумаги. Показалась Труда с эмалевой чернильницей и пером.

Барон взял у неё перо и чернильницу, оттолкнул её локтем, но не отпустил.

— Ты сможешь написать своё имя, девушка?

— Да, благородный лорд, — ответила она.

Барон кивнул.

— Прекрасно. Два свидетеля — всё, что нам нужно. Таков закон, Гроцер?

— Да, ваша милость, — у человека оказался сухой, как шелест бумаги, голос.

— Итак, баронесса, — барон повернулся ко мне. — Нам нужно закончить дело. Подписывайте!

По его сигналу Гроцер положил мне на колени портфель с бумагами, а барон решительно окунул перо в чернильницу и снова заговорил.

Он передал чернильницу Труде, не глядя, взяла ли она или содержимое пролилось на постель. Крепко сжал мою правую руку и сунул в пальцы перо. Другой рукой указал на листок, который лежал передо мной.

— Подписывайте! — приказал он голосом человека, который не признаёт отказа.

Глава двенадцатая

Так уверенны и грубы были его манеры, Что страх заставил меня отказаться от роли полубессознательной больной, которую я надеялась разыграть. Его торопливость послужила для меня серьёзным предупреждением. Он мог вложить мне в руки перо, но не мог заставить подписать.

— Что это? — спросила я, отказываясь подчиняться силе.

Лицо барона вспыхнуло; стало ясно, что он не ожидал встретить сопротивление своей воле. Открытой ладонью он ударил меня по губам, вызвав острую боль. Я так была поражена этим ударом, что ахнула. Никогда в жизни не встречалась я с таким обращением.

Он наклонился ко мне, его красное от гнева люцо оказалось в каком–то дюйме от моего, и я ощутила запах вина. Его рука до боли сжала мои пальцы. Капли чернил полетели на одеяло, а он продолжал сжимать, причиняя мне боль.

— Будь вы прокляты! — в углах его рта показалась пена. — Если необходмо показать вам, кто здесь хозяин, я с удовольствием это сделаю…

И в его глазах появилось выражение, от которого я, несмотря на всю свою храбрость, отшатнулась. Он, должно быть, заметил, что я испугалась, потому что хрипло расхохотался.

— Подписывай!..

Никто не мог помочь мне в борьбе с его силой и грубостью. Я не думала, что Труда решится выступить против него, а остальные двое — его союзники. Я взглянула на бумагу, а он продолжал нависать надо мной, меня буквально подавляла его воля.

Насколько я могла понять, это был какой–то юридический документ. Но к чему он меня обяжет? Я знала, что не смогу сейчас сопротивляться. Он ещё сильней сжал мне руку, и у меня на глазах выступили слёзы от боли.

— Если вы сломаете мне кости, — я нашла в себе остатки мужества, — я вообще не смогу выполнить вашу волю.

Он хмыкнул, но слегка отпустил руку. Я, конечно, ничего не добилась. Выхода не было, и я неразборчиво написала своё имя внизу листка. Барон выпустил мою онемевшую руку и поднёс документ к глазам. Он держал его так близко, что я подумала: у него что–то со зрением.

Но тут он что–то прорычал и повернулся ко мне. Глаза его стали не просто жестокими — это были глаза средневекового палача, наслаждающегося своей работой. Он поднял руку, собираясь нанести мне такой удар, от которого голова слетит с плеч или я потеряю сознание.

— Что это за глупость? — спросил он, и голос его напоминал рёв рассерженного зверя. — Это не ваше имя! — он помахал листом перед моими глазами. — Вы смеётесь надо мной — надо мной! Этого не будет, сука, безымянная шлюха, шлюхино отродье!

— Это моё имя. Я подписалась своим именем…

Пальцы его впились мне в плечо, врезались в плоть, он протащил меня вперёд и вверх, отбросив бумагу человеку в чёрном. Я увидела приближающийся кулак и не смогла увернуться. Последовал удар, потом такая боль, что я не подозревала о подобном, потом пустота.

Голова болела, что–то давило на неё, словно на мой бедный больной череп надели железное кольцо и теперь затягивали и затягивали его. Иногда боль становилась такой, острой, что я пыталась вернуться назад, туда, где вообще нет чувств. Но такого утешения мне не было дано.

Я не мыслила, я могла только чувствовать, а пытка всё продолжалась и продолжалась. Медленно я начала осознавать, что тело моё куда–то переносят, что я лежу не на неподвижной постели, а скорее на носилках, которые раскачивались и дрожали. Именно эти движения и вызывали у меня особенно острые приступы боли. Я пыталась попросить передышку, хотела, чтобы меня оставили в покое. Но не знаю, смогла ли издать хоть звук.

Меня как будто сковали в тесные колодки. Мне не позволят уйти. Несмотря на боль, окружающий мир постепенно начал проясняться. Меня не просто тащили на каком–то подвижном основании, но я чувствовала ветер, по крайней мере порывы воздуха время от времени касались моего больного лица. Наверное, эти прикосновения и вернули мне сознание.

Боль не проходила, избежать её я не могла. Но теперь я ощущала не только ноющую, страждущую плоть. Начало просыпаться сознание. Я лежала на постели в Кестерхофе, а потом… Ко мне возвращались подробности этой последней сцены. Документ, который принёс барон. Подписывай! Голос его снова прозвучал у меня в ушах, вызвал новый приступ головной боли.

Я подписала — тогда почему?.. Я вспомнила его кулак. Его гнев… на что? Я сделала, как мне было приказано. Мои дрожавшие пальцы как будто снова вывели имя…

«Амелия Харрач». Моё имя… Я подписалась своим именем. Тогда почему?..

От резкого толчка голова моя повернулась набок. Последовала такая боль, что потеря сознания была воспринята как величайшая милость.

Холодно, как холодно! Мне казалось, что я лежу на снегу. Должно быть, я упала по пути с речной пристани. Я помнила, что там иногда наметает сугробы. Меня найдут… должны найти… мне так холодно… и голова болит… словно мозг промёрз насквозь. Холодно…

Но я больше не раскачивалась из стороны в сторону. Лежала неподвижно… как хорошо лежать неподвижно… даже на снегу. Скоро появится Джеймс… Он позовёт Рей–фа, Питера, они отнесут меня в поместье. Придёт Летти с одеялами, приложит к моим ледяным ногам кувшин с горячей водой. Мне иногда снились такие странные сны. Но не нужно сейчас их вспоминать! Скоро я окажусь в безопасности, согреюсь в своей постели в поместье.

Я так никогда и не узнала, сколько времени я так засыпала и просыпалась снова. Звала ли я Джеймса, Летти, других, тех, кого знала с детства? Если и звала, то вряд ли кто–нибудь мог понять. А если и понял, то ничего не сделал. Мне не становилось тепло, никто не занимался моими ссадинами и ушибами.

Время от времени я приходила в себя от этой полужизни, открывала глаза и видела сумрак. Дважды кто–то приподнимал меня, вызывая волны боли в голове. Новую боль вызывал и жёсткий край чашки, которую прижимали к моим губам, а когда я открывала рот, чтобы возразить, туда лилась жидкость, так что я начинала давиться.

Но потом обнаруживала, что жидкость смягчает боль в горле и во рту, и начинала жадно пить. Открывала глаза, но от этого кружилась голова, и я не могла разглядеть, кто меня кормит.