Валентин Головин - Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели

• Название: Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели
• Автор: Валентин Головин
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 1966

В этой необычайной познавательной книжке юный читатель повстречается с неугомонными выдумщиками Пуговкиным и Ромашкиным. У закадычных друзей появилось очень много знакомых, таких же любознательных, наблюдательных, смекалистых, которые из самых простых материалов мастерят множество полезных и занимательных вещей. Вас ждут новые и интересные встречи, увлекательные походы на самодельных лодках, захватывающие состязания " змееведов". Вместе с юными и умными героями книги Вы побываете в домашнем Планетарии, весело встретите Новый Год в лесу. Книга подскажет Вам, чем заняться, когда приближается лето, как из ученической тетрадки смастерить авианосец, а из обычной консервной банки — оригинальную электролампу.

---

Заглядевшись на затеи Ромашкина, Катя вдруг вскрикнула. Она поскользнулась в мокрой колдобине и подвернула ногу. Девочка захромала.

— Что, больно? — участливо спросил Миша.

— Ничего, обойдется, — поморщилась от боли Катя.

На глазах у нее проступили слезы. Ромашкин взял себе ее рюкзак и крикнул:

— Ребята! ЧП! То есть, как говорят военные, чрезвычайное происшествие! Терентьева растянула себе ногу и не может идти дальше!

— Ну что ж, — проговорил Артур Тортиков. — Пускай посидит тут на травке, подождет. А потом за ней из лагеря придет машина с доктором.

— Гадко оставлять товарища в беде. А вдруг польется еще дождь? Или не будет машины! — возмутились все туристы.

— Вот что, ребята! — произнес Пуговкин. — Понесем Катю по очереди на носилках. До лагеря осталось километра два-три. Нас много — дотащим. Можно, конечно, сделать ромашкинский гамак и подвесить его на одну длинную жердь. Но легче будет нести нам четверым, если мы соорудим носилки из длинных палок и бечевок. Свяжем из них раму, а ложе оплетем веревками.

— Сказано — сделано, — первым откликнулся Ромашкин. — Пока девочки перевяжут больную ногу, мы айда в лес за палками и пушистыми ветками, чтобы Пончику было помягче лежать.

Не прошло и десяти минут, как первая четверка ребят бережно понесла Катю. Всем теперь не терпелось дойти поскорей до лагеря.

Ромашкин, чтобы поразвлечь Катю, стал рассказывать, как определить расстояние в пути.

Если видны знакомые предметы, то самый простой способ — карандашный. Держи карандаш на вытянутой руке. Если предмет закрывается толщиной граненого карандаша, то расстояние до предмета определить нетрудно. Надо ширину предмета умножить на сто.

— А еще, — добавил он, — я хочу всем туристам задать вопрос: как на ощупь темной ночью без светящегося компаса, без звезд в лесу найти, где север?

— Постой-ка, друг, высунь язык, — и Витька заботливо приложил ладошку ко лбу Ромашкина. — Что с тобой? И ты заболел? Впрочем, это редкий случай в медицине: бред налицо, а температура пациента нормальная.

— И вовсе я не больной, — обиделся Мишка.

— Как же ты хочешь в темноте на ощупь отыскать северную сторону?

— Ну, видно, врач Пуговкин не знает, что у деревьев и на камнях мох всегда растет на тенистой, северной стороне. Значит, и ночью можно по такому мху узнать, где север. А ты, как доктор Айболит, сразу мне лоб трогать… — И Мишка рассмеялся.

Улыбнулась и Катя. Когда до лагеря осталось идти совсем немного, Пуговкин не спеша вынул из кармана какую-то круглую коробку и сказал:

— А теперь мы взглянем в складную подзорную трубу, кто нас встречает.

Витька раздвинул в стороны крышки круглой коробки и приставил ее к глазу.

— Ого, да к нам навстречу вышло чуть не пол-лагеря. Вот посмотрите…

И ребята по очереди стали смотреть в самодельную подзорную трубку.

Витина подзорная труба оказалась очень простой. Ее тубус был сделан из небольшого мотка 35-миллиметровой фотопленки. Его можно было легко сдвигать и раздвигать. В широкий конец мотка была вставлена двояковыпуклая очковая линза. Это был объектив. А в другой, узкий, — двояковогнутая. Это был окуляр. Линзы в трубе были укреплены изоляционной лентой. Такая складная труба была очень удобной для походов. Ведь часто бывает нужно разглядеть, что виднеется вдали.

Туристов встретили торжественно. А Катю тут же уложили в кровать. Опасного у нее ничего не случилось.

— Через два-три дня можно будет с тросточкой идти гулять, — сказал врач.

И когда Пончик, все еще прихрамывая, опираясь на палочку, пошла ковылять по лагерю, то на линейке ее ждал сюрприз.

Оказывается, туристы сделали о походе отчетную выставку на воздушных стендах. Чего тут только не было!

В центре висела большая карта маршрута, где рисунками были обозначены место лесного душа, привал и прочие дорожные происшествия.

Туристы-изобретатели выставили часы-компас, складную подзорную трубу, очки, микрофлягу, «спичкор» и другие полезные вещи. Художники показали свои этюды. Геологи дали с подписями образцы пород. А натуралисты продемонстрировали не только свои гербарии и коллекции бабочек и жуков. На стенде у них был привязан и складной аквариум из прозрачного пластмассового мешка, в котором среди водорослей шныряли какие-то черные жучки.

— Ну, как тебе показалась наша выставка? — спросили Катю наши умельцы.

В ответ она только молча крепко пожала им руки. Ведь и поход, если не считать ее личной неудачи, и выставка удались на славу.

— А не «заболеть» ли нам теперь? — спросил друга, хитро улыбнувшись, Пуговкин.

— Ты что? С ума сошел? — прервал его возмущенный Мишкд. — Сам по себе захворать надумал?

— Я вижу, ты, Ромашкин, забыл, как у нас «болеют» любители футбола и бокса, хоккея и почтовых марок. Я ведь хочу, чтобы мы с тобой стали именно такими здоровыми болельщиками, а не хилыми больными.

«Минька»

Виденное лучше сказанного.

Пословица

— Чем же ты решил заразиться?

— Одним серьезным занятием — фотографией.

— Откуда ты взял, что фотографирование — серьезное занятие?

— Эх ты, Мишка, Мишка, — произнес разочарованно Пуговкин, — а я-то надеялся, что у Мишки есть умишко. Да если б не фотография, никогда б ты не увидал ни кинофильмов, ни телевидения. В больницах не могли бы делать рентгеновских снимков для распознавания болезней. И что узнал бы весь мир о поверхности Луны без фотографии? Есть даже распрекрасная пословица о фотоотпечатках.

— Что за пословица? Почему я ее не знаю?

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

— Где ж нам раздобыть дорогую и сложную фотоаппаратуру? Ведь без нее фотографией не больно заболеешь.

— И все ж летом на любой лужайке нетрудно получить фотоотпечатки без камеры, объектива, затвора, пленки, проявителя, закрепителя, фотобумаги и всяких фотопремудростей.

— Вот тут ты, Витек, и попался! Таких снимков нет и быть не может, — возразил запальчиво Мишка.

— Никогда не спеши отрицать, чего пока не знаешь. В переводе на русский язык фотография означает светопись. Положи на травку, например, треугольную фанерку. Через неделю погляди — на лужайке появятся очертания этого треугольника. Зелень под фанеркой без света выцветет. Так природа по-своему сделает негатив. Да что ходить на лужайку! Попробуй поброди в июне денек-два в майке, и тут же светопись, то есть загар, увидишь на своем теле. И выходит, ты попался! Только мы станем фотографировать, чтобы не ожидать подолгу снимков, не на травку или свою кожу, а на фотопленку с помощью фотоаппарата.

Надо все-таки сказать, что Пуговкин давно прицеливался к фототехнике. Он уже прочитал о ней несколько популярных книжек и даже успел посоветоваться с лагерным киномехаником дядей Сережей. Поэтому Витька и обнаружил неожиданные познания по фотографии, о которых Ромашкин до сих пор не подозревал.

— Фотоотпечатки на траве и на нашей коже всегда получаются не резкими. А в фотокамерах, где есть линзовый объектив, светопись выходит четкой, — объяснял он Мишке. — Впрочем, хороший рисунок предметов дает и простейший безобъективный черный ящик, который называют камера-обскура.

— Вот бы нам для начала такую камеру, — помечтал Ромашкин.

— Ну что ж, ее проще всего смастерить из обыкновенной спичечной коробки.

Ребята раздобыли пустую прочную коробку. Вырезали сбоку ее окошко и заклеили эту стенку папиросной бумагой. Затем напротив окошка они прокололи в центре стенку коробки тонкой иглой.

Потом Пуговкин поднес свою коробочку к зажженной электролампе. На папиросной бумаге, как на экране, возник светящийся яркий рисунок нити накаливания. Нить была перевернута, и ее изображение было тем больше, чем ближе придвигалась камера к лампочке.

— Примечай, — продолжал он учить Ромашкина, — как вместо сложного, дорогого объектива простая малюсенькая дырочка дает правильные отображения и дальних и ближних предметов.

— Если б можно эти изображения научиться сохранять, — подумал вслух Мишка.

Друзья отправились за советом к киномеханику. Он им показал, как устроен его фотоаппарат. Теперь друзья уже вдвоем проектировали в своих тетрадках различные варианты спичкамер. Прошло несколько дней, и простейший самодельный фотоаппарат был сконструирован. Он был очень несложен в изготовлении. Его можно было смастерить за один-два часа. Фотопленку взяли обычную, для малоформатных камер.

— А как мы назовем нашу камеру? — спросил Мишка.