Ильдар Абузяров - ХУШ. Роман одной недели

• Название: ХУШ. Роман одной недели
• Автор: Ильдар Абузяров
• Жанр: Русское современное
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-20308-4, 978-5-7390-2257-8

Этот роман – одна неделя из жизни разных людей. У каждого из них своя история, но судьбы причудливо сплелись в один странный узел на улицах Питера.

Али чудесным образом попадает на саммит лидеров сорока государств в поисках своей возлюбленной, которую выдали замуж за богатого старика. Ирек – экскурсовод и интеллектуал "домашний" мальчик из Нижнего Новгорода, который сбежал от отчима. И еще писатель, невольно оказавшийся в центре событий, развернувшихся вокруг загадочной молодежной организации Хуш…

И – остается всего неделя до страшного события, которого пока еще можно избежать…

---

– Хорошо.

– А где ты был?

– Гулял везде, – наивно отвечал Мурад, стаскивая ботинки.

– И что, несколько часов вот так просто везде гулял?

– Да.

– А поподробнее? – Дядя, похоже, собирался учинить форменный допрос.

– Искал дух Петербурга, на разных там улицах…

– Ну и что, видел? – Дядю рассмешил ответ Мурада, и он смягчился. – Видел там духа? Подцепил кого-нибудь?

Мурад хотел было рассказать о своих впечатлениях. Даже собирался пересказать услышанное от меддаха. Но, споткнувшись о тапки, вовремя передумал.

2

Стаскивая носком с пятки ботинок и подцепляя тапок, Мурад продолжал разговаривать с дядей.

– Почти подцепил, – сказал он, отбросив второй ботинок. – Но в последний момент он ускользнул.

– Кто? Дух ускользнул?

– Да, смылся из кафе, как только я полез в карман за мелочью, чтоб расплатиться за наши посиделки.

– И что, вот так ускользнул – и все, и даже не предложил заплатить? – Дядя уже откровенно хохотал в трубку. – Ну мерзавец! Свалил все на мальчишку! Хороши, наверное, у тебя первые впечатления от этого города, да, Мурадик?

– Что? – растерянно переспросил Мурад. В какой-то момент ему показалось, что это смеются над ним. И что это вовсе не дядя с ним разговаривает, а меддах снова дергает за проводки.

– Какие впечатления, я спрашиваю? – переспросил дядя.

– Замерз очень. – Мурад, очнувшись, решил специально продолжать играть под дурачка, раз это так веселило дядю.

– Что?

– Из впечатлений – замерз очень, – отвечал Мурад.

– Да как же я мог забыть?! – Последние слова вовсе не позабавили дядю. – Тебе же нужна теплая одежда. Возьми деньги в столе в кабинете или в тумбочке в спальне и иди купи себе куртку или пальто. Ты уже большой, должен справиться.

– Не надо. У меня есть деньги, – опять гордо отвечал Мурад. – Мне мама дала.

– И обязательно купи себе шарф и перчатки, – настаивал дядя. – Помни, если есть шарф и перчатки, организм сам начинает себя греть. Иди сегодня же в выставочный комплекс в ЦПКО. Там недорого и качественно. И купи себе пальто, шарф и перчатки. Это будет мой подарок тебе на Новый год.

– На какой Новый Год? – продолжал гордо отказываться Мурад. – Новый год давно прошел. И ты, дядя, мне не Дед Мороз.

– Ну что за упрямый мальчишка! Новый год бывает по разным календарям. Ну ладно, мне некогда с тобой пререкаться, как приеду, объясню. Ты просто возьми деньги и купи себе, что я сказал. Ладно?

– Ладно.

– И еще сотовый телефон какой-нибудь купи. Чтоб я знал, где ты.

3

Мурад положил трубку, словно сбросил камень с шеи. Во время разговора по телефону он чувствовал себя в полной зависимости от дяди, как чувствовал свою полную зависимость от голоса меддаха. Телефонный провод, словно та веревка, за которую привязывают необъезженных лошадей и неприрученных соколов, кидая им время от времени подачки и тычки. Та веревка, за которую пытались дергать, связывали-спутывали по рукам и ногам, как казалось дяде, его, дикого, спустившегося с гор мальчишку. А звонки, неожиданно прорывающиеся к его сознанию, будто управляли всеми его планами.

И, следуя этому дядиному плану, Мурад пошел по большому дому искать его кабинет. Ступая вкрадчиво в мягких мышиных тапочках, он прошел зал, гостиную. И вот, наконец, кабинет, огромный стол с компьютером, стеллажи с книгами, кожаный диван. Глобус в кольце, словно это не планета Земля, а планета Сатурн, парусные корабли в бутылках, словно истина не в вине, а в путешествиях. Не на одном ли из этих парусников они сегодня плыли мимо дворца Великого князя Алексея Александровича Цусимского? По стенам развешана коллекция китайских и японских бабочек в рамках, столь изящных, словно они бахрома пестиков идеально квадратных цветов. Вообще в этом кабинете было так много ящичков, что Мурад не знал, куда ему ткнуться, чтобы не потревожить какой-нибудь хрупкий сувенир. Нет, лучше уж тумбочка в спальне, решил он, крутанул шар глобуса, закрыл глаза, ткнул пальцем и угодил в Антарктиду.

4

В спальне раскинулась огромная кровать с разобранной постелью, от вида которой его вдруг неудержимо потянуло в спячку, как, наверное, медведя зимой. Потянуло, потому что взбитые перина и одеяло над накрахмаленными простынями выглядели, как сугробы в Антарктиде или как шапки снега на вершинах Эльбруса и Казбека. Выглядели так воздушно, что Мураду захотелось плюхнуться на них с разбегу, несмотря на то, что спальня была выполнена в нежных пастельных тонах и на обоях цвели весенние ирисы и ландыши.

Присев на край кровати, Мурад взял с тумбочки фото жены дяди и сразу был поражен ее милой улыбкой, голубыми глазами и нежностью розовых щек с ямочками. Ямочками, в которые проваливались, как в бездну, все, кто ее видел.

Насмотревшись, Мурад прижал фотографию к груди и откинулся на постель. Он лежал так несколько минут, пригревшись в пуховых перинах и довольно мурлыча, до тех пор пока не почувствовал, что по его лбу сползает жирная капля-муха. Нехотя подняв руку, Мурад смахнул каплю с лица. Только теперь он понял, что его так резко бросило в жар потому, что на нем по-прежнему его ветровка с хвостом-капюшоном и шерстяная шапка. И что из-за этого неподходящего вида над ним вовсю потешаются солнечные зайчики.

5

Очарованный портретом, Мурад перевел взгляд с фото на окно с появившимся солнцем, словно привлеченным улыбкой с фотографии. И тут же в солнечном столбе-луче он увидел тысячи ворсинок-пылинок-мотыльков. «Откуда они здесь взялись?» – подумал Мурад. Он стал шарить глазами и руками по сторонам, стараясь поймать как можно больше мотыльков, и вдруг рукой наткнулся на розовый газ пеньюара. Взяв в руки и поднеся к лицу нежную ткань, вдохнув божественный аромат юного женского тела, оглушенный Мурад чуть не свалился с постели.

Пеньюар был прозрачно-розовым – газ и органза, с нашитыми малиновыми бабочками и серебристыми стрекозами. Сама ткань была шелковистой, как, наверное, кожа девушки. Мурад касался пеньюара щекой, смотрел на мир сквозь дымку воздушной ткани. И видел весь мир в розовых тонах и муаровых грезах.

В какой-то момент до него дошло, что это недопустимое святотатство и преступление по отношению к так тепло встретившему его родственнику, к родному дяде. И поняв, что делает что-то отвратительно нехорошее, Мурад в ужасе вскочил и побежал прочь из дома за грубой курткой. Подальше-подальше от воздушной «ночнушки-халата».

6

Ехать до ярмарки Мурад решил на трамвае номер два, потому что, с одной стороны, побоялся спускаться в метро, где, как ему показалось, должно быть еще больше газов из каменных разломов. А еще Мурада занимало: как может передвигаться трамвай, подвешенный за такие тонкие нитки. Трамвай напоминал игрушечный дирижабль. Птицу с одним подбитым или сломанным крылом и привязанной за это крыло проволокой. К тому же из окон трамвая лучше виден город. И можно постоянно задавать себе вопрос: как же тебя угораздило попасть в этот розовый муаровый город?

В город, в котором снег с неба, как конфетти и мишура. В город, в котором сосульки свисают с проводов и трамвай выглядит одной из таких звенящих сосулек ксилофона.

Стоя на остановке, Мурад отломил одну из сосулек и начал ее старательно сосать, лизать, словно леденец из железной банки. А когда трамвай подошел, лихо запрыгнув на подножку другой железной банки, он сам оказался внутри сосульки, а не сосулька в нем.

7

Из этой банки город смотрится, как через калейдоскоп: окна в морозных, искристых узорах, желтые леденцы солнечных зайчиков, ледяные сиденья и поручни. Мурад давно мечтал пожить внутри сосульки или ледяного шуточного дворца Анны Иоанновны. Екатерина построила Эрмитаж, а Анна ледяной город… Но откуда он, Мурад, все это знает, неужели от меддаха?

Сначала Мурад смотрел на воздушные серые дворцы и пирамиды-здания, готовые раствориться в клубах голубого дыма от машин. И на идущих пешеходов, которые словно курили пар изо рта. Смотрел сквозь заиндевевшее стекло, будто все еще сквозь розовый пеньюар. А потом прикорнул: все-таки ему пришлось рано встать на молитву.

Но не успел Мурад плотно прикрыть глаза, как опять перед ним явился его меддах. Он как будто вошел в трамвай и сел на переднее сидение, не глядя на Мурада. Только его зачесанные назад длинные блестяще-черные волосы, словно черное зеркало, впитывали в себя пристальный взгляд Мурада. А потом в какой-то момент меддах повернулся и пристально посмотрел на мальчика сам.

Если бы не это странное видение, можно было бы сказать, что спалось Мураду замечательно. Убаюканный в железной люльке-бишеке, раскаченный на рессорах-рельсах, под перезвон трамвайных бубенцов-погремушек, под кряхтение входящих и усаживающихся стариков, под выкрики и шушуканье пассажиров, он ощущал свой сон как маленькое сладкое от леденцов счастье.

8

ЦПКО был конечной остановкой. И поэтому – просыпаемся, выходим, освобождаем вагон!