Игорь Васильков - Тайна двух сфинксов

• Название: Тайна двух сфинксов
• Автор: Игорь Васильков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1961

Что могут дать достижения ученых в области оживления организмов? В чем заключается загадка «мнимой смерти» и анабиоза?

Книга, которую держит в руках читатель, посвящена одной из наиболее интересных проблем современной науки, в решении которой заинтересованы миллионы людей во всем мире, — ведь речь идет в конечном счете о поисках пути к продлению жизни человека.

Рассказ об этих проблемах автор облек в форму сюжетной повести: документальные данные и рассказ о достоверных событиях тесно переплетаются здесь с вымыслом и фантастикой. Читатель получает возможность узнать не только о важных достижениях биологии и медицины, но и заглянуть в ближайшее будущее этих наук.

---

Оглядевшись, Андрей замечает знакомые лица, и ему сразу становится легче. Вон за столом президиума президент Академии наук. А на трибуну — вон там, справа — поднялся вице-президент, знаменитый ученый-биолог. Он говорит:

— Товарищи, друзья! Сегодня научная общественность празднует десятилетие института анабиоза. Мы собрались на это торжество вместе с нашими зарубежными коллегами, которые прибыли к нам специальными реактивными аэропоездами почти из всех стран мира.

Кто-то берет Андрея под руку и ведет его за стол президиума. Теперь он еще лучше слышит вице-президента, который продолжает свою речь:

— Многие знают, что наше торжество совпало с одним прискорбным событием, которое, однако, может вылиться в новое торжество науки. Из сообщений печати известно о трагедии, происшедшей на внеземной космической станции. В результате временной неисправности автолокаторов не был своевременно замечен метеорит, пробивший огромную брешь в одном из отсеков. По соседству находились три астронавта. Они по счастливому стечению обстоятельств были в высотнокомпенсирующих костюмах, но, к сожалению, без тепловой изоляции. Поэтому, оказавшись в холоде межпланетного пространства, астронавты мгновенно замерзли. Космический корабль доставил пострадавших на Землю. Они сейчас здесь, в этом институте, и лежат в камерах, где поддерживается температура, близкая к абсолютному нулю. Мы должны будем осуществить пока еще беспрецедентный опыт оживления этих людей. И надо сказать, что никто из нас не сомневается в успехе. Порукой этому замечательная методика оживления, разработанная и экспериментально проверенная нашим соотечественником Андреем Васильевичем Ковалевым…

Все снова зааплодировали, а Андрей машинально встал и поклонился.

— Я думаю, — закончил вице-президент, — все согласны с тем, что гуманные принципы — основная движущая сила науки. И, верные этим принципам, мы предлагаем наше сегодняшнее торжество начать не с парадных речей, а с оживления пострадавших. Мы приглашаем наших зарубежных гостей присутствовать при этом опыте.

Опять затрещала дробь дружных аплодисментов, а потом вместе со всеми Андрей спустился по эскалатору куда-то вниз, должно быть в глубокие подвалы института.

Вот он входит в большую аудиторию, в центре которой возвышается огромный бокс из прозрачного материала, вроде плексигласа. Только подойдя ближе, он догадывается, что это не плексиглас, а какое-то прозрачное теплоизоляционное вещество.

В боксе три стола, похожие на операционные, и сложная аппаратура.

Резко прозвучал звонок, и одна из стен лаборатории автоматически раздвинулась, открыв вход в длинный подземный тоннель.

Андрей стоит как раз против входа в тоннель, откуда прямо на него выезжает самодвижущаяся электротележка, на которой установлен небольшой бокс из того же прозрачного материала.

Тележка проносится мимо Андрея, и он едва успевает разглядеть лежащего в боксе белокурого, смертельно бледного юношу с закрытыми глазами. Следом проносится вторая тележка, потом третья…

Но что это? Андрей видит, как из тоннеля появляется еще одна тележка с боксом. Откуда она? Ведь вице-президент ясно сказал, что астронавтов трое.

Андрей делает шаг вперед и, когда тележка поравнялась с ним, заглядывает сквозь прозрачные стенки бокса. И опять, как тогда перед фронтоном здания, он чувствует слабость во всем теле, по спине пробегает неприятный холодок, а руки бессильно опускаются.

Там, в боксе, — он ясно видит это, — лежит сухая мумия архитектора Мересу.

Андрей знает: надо пойти и как можно скорее предупредить, что произошла ошибка. Но ослабевшие ноги не слушаются.

— Это египетская мумия, ее нельзя оживить, — пытается громко крикнуть он. А язык точно прилип к гортани. Тогда Андрей хочет побежать вслед за тележкой, чтобы остановить ее. И чувствует, что не может: ноги будто налились свинцом. В ужасе он напрягает все силы, пытается сдвинуться с места и… просыпается.

От неудобного положения в кресле ноги затекли и онемели. Андрей с досадой постучал подошвами о пол, потер колени ладонями. Все предметы расплывались в сине-лиловых тенях глубоких сумерек. Он сидел в кресле, ждал, когда восстановится кровообращение в ногах, и старался собраться с мыслями, отогнать от себя картины только что виденного сна.

Но почему все вокруг приобретает голубой оттенок? Андрей оглянулся. Прямо против открытого окна сияла в небе круглая, полная луна. Но голубой свет шел не от нее. Луна была желта, как начищенное до блеска медное блюдо. Необычайный свет рождался где-то здесь, в лаборатории. Напряженно всматриваясь в темноту, он увидел: там, над ванной, где лежала мумия, струилось какое-то голубое сияние. Вот загорелся голубой огонек и тотчас погас, потом зажегся рядом. И уже десяток огней колеблются и пляшут, словно в хороводе. В их свете отчетливо видны темные контуры мумии.

Мумия фосфоресцировала… Андрей с интересом наблюдал за вспышками блуждающих огней и вдруг заметил, как грудь мумии поднялась и медленно опустилась. Или ему это показалось?.. Неужели показалось?

Прошла минута, и Мересу снова вздохнул глубоко, со свистом и клекотом.

«Надо бежать и разбудить Виктора Петровича, Верочку», — подумал Андрей. Но сразу же понял, что не сможет подняться. Необъяснимая, неимоверная тяжесть вдавила его в кресло. Он сидел, нагнувшись вперед, и широко открытыми, остановившимися глазами смотрел перед собой.

Мумия оживала… Андрей ясно видел, как у нее дрогнули веки, как передернулись губы и пальцы рук начали хватать воздух судорожными движениями.

И вдруг Андрей почувствовал, что сердце у него забилось часто-часто, а потом почти остановилось. В ванне что-то забулькало, а затем Мересу взмахнул руками и сразу, рывком, сел. Он еще раз тяжело вздохнул, приоткрыл глаза, обвел комнату тяжелым взглядом. И вот его взор остановился на Андрее. Тогда Мересу поднял руку и, показывая на ученого пальцем, засмеялся. На его длинной и сухой, как палка, руке прыгал тяжелый браслет с изображением женщины, играющей на тимпане.

Андрей почувствовал, как шевелятся волосы на голове и холодный пот покрывает все тело. А Мересу смеялся все громче и громче. Это был уже не человеческий смех, он до боли давил на барабанные перепонки, не давал вздохнуть. Андрей понял, что теряет сознание… и проснулся опять, на этот раз уже по-настоящему.

В лаборатории было совсем темно. Андрей не мог преодолеть безотчетного страха. Он встал и, торопясь, натыкаясь в темноте на мебель, подошел к двери, нащупал дрожащими руками штепсель.

Когда яркий электрический свет залил лабораторию, Андрей облегченно вздохнул, потом вынул из кармана платок и вытер капли пота, выступившие на лбу.

«Пора кончать, — подумал он. — Ведь так, чего доброго, станешь всеобщим посмешищем. Надо сейчас же разбудить Верочку и замести все следы этого смехотворного опыта».

Андрей со злостью посмотрел в сторону мумии и, словно удивившись чему-то, отошел на два шага в сторону и посмотрел опять. Потом, недоверчиво покачав головой, он медленно подошел к мумии, долго рассматривал ее, затем бросился к столу, схватил какой-то предмет, снова подбежал к мумии и наклонился над ней.

Громкий крик не то ужаса, не то безмерной радости пронесся в этот поздний час по пустым, гулким аудиториям института…

ГЛАВА ШЕСТАЯ О несостоявшемся объяснении, тысячелетней жизни и о речи, которой никто не произносил

Из консерватории Нина возвратилась сегодня усталой. Кончался учебный год, и надо было много заниматься.

Дверь ей открыла Наталья Павловна. Нина молча прошла в комнату, постояла перед окном, подсела к роялю и стала наигрывать одним пальцем какую-то бесконечную и грустную мелодию. Потом так же лениво она положила на клавиатуру вторую руку, и звуки стали полнее и шире. Она играла, не вдумываясь в точность. Это было похоже на импровизацию. И мысли тоже не имели определенности — они скользили, не задевая одной, неотвязной.

Как и полагается в таких случаях героям повестей, Нина думала о нем, об Андрее. Наверное, о какой-нибудь прогулке с ним в парке или вдоль набережной, когда должно было произойти решающее объяснение, которого она так ждала. Но объяснение не состоялось по вине автора, не пожелавшего обременять повествование описанием того, с чем читатель уже встречался в доброй сотне других книг.

Нина с шумом захлопнула крышку рояля, включила радиоприемник, и комната сразу наполнилась немыслимым воем и скрежетом джаза.

— Нина! Выключи радио, ты мне мешаешь! — послышался голос Натальи Павловны. — Кстати, тебе сегодня звонил Андрей и просил зайти за ним в институт. Не понимаю, что за фантазия — звать в институт ночью. Ведь уже больше десяти часов.

Нина выключила радиоприемник.