Фэй Уэлдон - Судьбы человеческие

• Название: Судьбы человеческие
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: Полина, Полина М
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-86773-045-Х

Необыкновенная любовь связывает героев этой книги — Клиффорда и Хелен. Но злые интриги Энджи — миллионерши, влюбленной в Клиффорда, — разлучают их. Трагедия следует за трагедией: бесследно пропадает любимая дочка Хелен и Клиффорда. Соединятся ли вновь судьбы героев? Что ждет их в этом непростом мире? О любви, о жизни, о преданности и предательстве этот прекрасный роман Фэй Уэлдон «Сердца и судьбы человеческие».

---

Нелл рассказывала им о том, что ее преследовали с собаками, а она убегала, но они не смогли поверить в то, что кто-то мог быть так жесток, чтобы травить ребенка собаками! Она сказала; что ее зовут Эллен Рут, однако Полли и Рэйди не понравилось это имя. Полли сказала, что ей всегда нравилось имя Нелл, поэтому так ее и решили назвать. У Полли были, несомненно, способности к экстрасенсорике: она могла предсказывать судьбу — и ей являлись привидения. Удивительно уже одно то, что она решила переименовать Эллен именно в Нелл.

Полли была хохотушкой, рыжеволосой, быстрой молодой женщиной. Рэйди была маленькой, тощей, с замедленными движениями и вялым темпераментом. Клайв был худым и гибким, а Бино толстым и высоким. Всем им было около тридцати. Все они дружно верили, что после очередной кражи завяжут с этим делом, разбогатеют, и уедут в Рио-де-Жанейро или еще в какое-нибудь чудесное место, где будут жить все вместе, в роскоши и припеваючи.

Но как-то так получалось, что никуда они не уезжали: так и оставались жить на отдаленной ферме.

Волосы Нелл быстро отрастали, а ее личико сияло от счастья и удовольствия. С каждым днем она расцветала. Она брала карандаш и рисовала портреты с кота Полли, и портреты получались на удивление хороши, и все очень гордились ею. Она недаром была внучкой Джона Лэлли. Хотя, к счастью, она унаследовала лишь его талант, а не его ужасный характер.

— Мне кажется, нам следует взять ее в дочери, — сказал как-то Клайв Полли. — Сделай вид, что она наш ребенок, свяжись с местными властями, запиши ее в школу. Что-нибудь в этом роде.

— Я — мать?! — удивленно переспросила Полли.

Беспечная на вид Полли страдала той болезнью, которую психологи называют заниженной самооценкой: она никогда не верила, что у нее может быть брак, как у всех, нормальный муж, ребенок. Вот отчего к двадцати восьми годам у ее ничего этого не было. (Кстати, именно в этом возрасте мы обнаруживаем, что оцениваем себя достаточно трезво — а может быть, просто к этому времени проходит уже достаточное время для того, чтобы взглянуть трезво на жизнь). Но затем Полли подумала: «А почему бы нет? По крайней мере, мне не нужно будет ходить беременной — и портить фигуру». Это было более чем странное рассуждение, поскольку фигуры у нее не было как таковой. Но, как и все женщины, принимавшие в своей жизни ЛСД, а это была середина семидесятых, и, следовательно, бум на ЛСД, Полли слегка утеряла связь с реальностью. Эти люди видят мир таким, каким хотят его видеть, а вовсе не таким, каков он есть. Они, к примеру, могут поверить в то, что еды в доме предостаточно, и неважно, есть она на самом деле или нет, и отказаться ходить в магазин. Если, к примеру, не хочется напоминать ребенку о том, что нужно ложиться спать, то они и не станут укладывать ребенка. У детей, растущих возле таких женщин, есть определенные преимущества, а именно — общая жизнерадостность обстановки и настроение типа: «А, гори все синим пламенем», но есть и свои недостатки. Детям приходится заботиться не только о себе, но и о своих родителях в весьма раннем возрасте: буквально добывать деньги на пропитание, ходить самим в магазин, самих себя укладывать спать — нередко при этом и спать-то лечь некуда, если не стащить с постели несколько бесчувственных взрослых тел — или, если не в силах стащить, перелезешь через них. Детям нужны порядок, рутина и безопасность: если этого у них нет, то дети, как правило, делают вид, что они есть. Делала вид и Нелл, и это ей удавалось.

В сельской школе не стали задавать вопросы: она была на пороге закрытия от отсутствия учеников, а при виде хорошенькой Нелл глаза директора школы засияли от удовольствия. Был даже проигнорирован вопрос об отсутствии свидетельства о рождении ребенка.

Таким образом, маленькая Нелл Бичи пошла во второй класс, и все сочли ребенка плодом совместной жизни Клайва и Полли. Полли, конечно, не озабочивалась успеваемостью девочки, не участвовала в родительских комитетах. У нее вечно не хватало времени: постоянный приток ворованных товаров не давал расслабляться.

Полли любила, напевая, мыть Нелл в огромной сияющей белизной ванне с львиными головами и лапами по бокам. Она укладывала Нелл на высоченную железную кровать с продавленным, но мягким матрасом, с пыльными и истрепанными одеялами, которые ранее использовались для заворачивания ворованной утвари.

Нелл внимательно постигала уклад жизни и новые правила. Пища здесь подавалась время от времени, вовсе не по часам, но кто был голоден, свободно мог взять себе что угодно — в буфете или из холодильника; и никто не бил за это по щекам, и не кричал, и даже не удивлялся. Если тебе нужны были новые носки или чистые чулки, то приходилось добывать их самой, иначе никто не позаботится; а старые приходилось вовремя стирать — и помнить об этом, иначе вскоре будет не в чем пойти. Нелл это устраивало, хотя приходилось порой ходить в школу в мокрых носках, что было неудобно. Нелл утешала себя тем, что она всегда вновь убежит, если ей что-то не понравится. Если удалось однажды — удастся и дважды.

— Улыбайся почаще, — говорила ей Полли. — Все трын-трава, все так весело!

Вскоре Нелл вновь научилась всем улыбаться, и не с целью угодить, а потому что жизнь была легка и весела; и она вновь прыгала, хотя могла спокойно ходить, но это хороший знак, который означал, что Нелл совершенно позабыла мысль о побеге.

Она приняла ферму как свой дом. Хотя иногда задумывалась над тем, кто же ее настоящие родители. Ей хотелось спросить, но она знала, что вопросы здесь не поощряются. Если вы здесь — вас принимали, но и вы должны принять все, как есть.

Мысль о родных, о родном доме временами поселяла в душе Нелл печаль. Она раскачивала языком свои шатающиеся молочные зубы, и это было хотя и больно, но приносило определенную пользу: чем быстрее вывалятся старые, тем скорее вырастут новые: большие и белые. Так же она намеренно расшатывала в душе болезненный вопрос: кто она и откуда. Она вспоминала о Роуз, которая мочилась до ночам в постель, и скучала по ней, и думала: как там Роуз без нее? Она вспоминала старика и двух старух, всех в морщинах, в странном, темном, огромном доме; она помнила, как пекла тосты перед камином. Иногда она делала тосты для Полли и Клайва, иногда и для их друзей, если они приходили к завтраку. Нелл собирала пустые бутылки, подсчитывала их и серьезно говорила: «Тринадцать! О, мой Бог!» — и все смеялись.

Она не любила лишь мысли об огне: это нагоняло на нее страх, тоску и смутные воспоминания о рушащихся со страшным звуком стенах, под которыми остались двое добрых стариков. И еще в воспоминаниях остался странный певучий звук, и печальный, и приносящий счастье одновременно. Ей снилось одно место, и ей казалось, что оттуда она и произошла: там внизу блестело на солнце море, и над головой был небосвод, и теплый ветер обдувал лицо, и все было так прекрасно… Это и есть рай, думала она.

Тем временем было и чтение, и чистописание, и заучивание таблиц, и игры с друзьями, и разговоры. Это было новое открытие большого мира. Поначалу Нелл была застенчива, тиха и послушна.

— Какая умница ваша девочка, — говорила Полли мисс Нэйн, учительница. — Это награда для матери! — И Полли сияла от удовольствия.

Со временем, конечно, послушание пропало, и Нелл стала и более вздорной, и более живой. Однако она никогда не была вредной, и никогда никого не мучила; она легко сходилась с друзьями, и все хотели с ней дружить.

Школа давалась ей легко — и приносила радость. У Нелл был маленький радиоприемник, подаренный ей друзьями Клайва. Приемник был отнюдь не дешевенький, принимал много станций, и временами Нелл сидела перед ним, слушая, озадаченная, стараясь понять, что же представляет из себя этот огромный мир. А понять было нелегко! Когда ей надоедали сообщения, она искала музыку и слушала песенки. Телевизора на ферме не было: не из принципа, а лишь оттого, что окружавшие ферму горы мешали хорошему изображению, и на экранах были одни помехи. Вот так Нелл и проводила дни: читала, разговаривала, прыгала и была счастлива.

Надо сказать, что занятия Полли и Клайва можно оправдать лишь одним тем фактом, что они взяли девочку к себе, и девочка росла здоровой и счастливой. Если у них такой ребенок, думали деревенские жители, то они и сами неплохие люди. К тому же, Нелл была талантлива. Когда ей исполнилось девять, она впервые участвовала в конкурсе детского рисунка «До десяти» и заняла первое место. К десяти годам Нелл стала первой ученицей в школе.

Но тут мы забежали вперед. Оставим же пока Нелл расти на отдаленной ферме — и вернемся к другим героям.

Неприятная ночь

Вернемся к Артуру Хокни, с которым мы расстались, оставив его в роли ночной няни в доме Хелен в ту ночь, когда она не вернулась домой. Конечно, в жизни Артура Хокни было много неприятных ночей — такова судьба следователя страховой компании. Он чуть было не замерз в Антарктиде на месте авиакатастрофы, чуть не помер от страха перед акулами на крошечном коралловом островке, наткнувшись на который затонул танкер, почти потерял разум от пыток, попав в лапы банды, похитившей Шергара… Но если бы его спросили, какая из ночей была самой тяжелой в его жизни (за исключением той, когда умерли его родители), он бы ответил: безусловно, эта бесконечная ночь, когда он, по просьбе Хелен Корнбрук, остался в роли ночной няни при ее ребенке, а она не вернулась домой.