Фэй Уэлдон - Судьбы человеческие

• Название: Судьбы человеческие
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: Полина, Полина М
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-86773-045-Х

Необыкновенная любовь связывает героев этой книги — Клиффорда и Хелен. Но злые интриги Энджи — миллионерши, влюбленной в Клиффорда, — разлучают их. Трагедия следует за трагедией: бесследно пропадает любимая дочка Хелен и Клиффорда. Соединятся ли вновь судьбы героев? Что ждет их в этом непростом мире? О любви, о жизни, о преданности и предательстве этот прекрасный роман Фэй Уэлдон «Сердца и судьбы человеческие».

---

Возвратясь в Англию, Артур навел справки относительно профессии, поведения и контактов мистера Блоттона. Миссис Блоттон «швырнула» ему дверь в лицо. Он не понял это как признак ее соучастия, он оценил это как не прошедшее еще состояние стресса. Но местная полиция дала согласие на то, чтобы следить за домом Блоттонов. Интуиция подсказывала ему, что рано или поздно Эрик Блоттон вернется, дабы наложить хозяйскую руку на полученные женой два миллиона. Он предложил страховой компании «ZARA эйрлайнз», чтобы они тянули столько, сколько позволяет закон, с реальной выплатой денег, но отсрочка вышла бы в любом случае. Суды были завалены заявлениями и исками родственников погибших, и в то время существовал вполне объяснимый порядок рассмотрения исков в обратном алфавитном порядке: так что, пока дело дойдет до фамилии Блоттон, пройдет немало времени.

Но что Артур мог еще сделать для Хелен? Он встретился с ней тайно и ненадолго, в кофейне, и посоветовал ей принять разумный совет: жить для тех, кто рядом с ней, смирившись с мыслью, что Нелл больше нет на этом свете. Но ему показалось, что Хелен даже не слушала его. Она слышала лишь внутренний голос, не устававший повторять ей, что Нелл жива. Он не принял ее денежного чека, и не принял бы его в любом случае; да, и, по правде сказать, сумма была ничтожно мала. Хелен сэкономила ее на деньгах, отпущенных ей на содержание дома. Она даже и не представляла себе, насколько дорогим агентом он был: он не сказал ей.

Ему очень хотелось обнять ее — и защитить. Сама ее натура подставляла ее под удары судьбы; он страшился за ее будущее. Или же была другая причина, по которой ему хотелось удержать ее? Да, возможно, дело было совсем в другом.

Хелен допила кофе и собралась уйти. На прощанье она погладила его черную щеку своей белой ручкой и сказала:

— Спасибо. Я благодарна, что есть на свете такие мужчины, как вы.

— Какие — такие? — спросил он.

— Смелые, — ответила она. — Смелые, ответственные и добрые.

Она имела в виду, конечно, «в отличие от моего отца, в отличие от Клиффорда», но я должна с огорчением констатировать, что о Саймоне она вряд ли вообще думала как о мужчине.

Разговоры

Читатель, я чувствую, что должна пересказать вам несколько разговоров. Первый из них состоялся между Клиффордом Уэксфордом и Фанни, секретаршей и одновременно любовницей. Произошел он в том самом шикарном доме под Женевой, одновременно и элегантном, и роскошном, с великолепным бассейном, отражавшем голубизну неба и снежные вершины гор, с великолепными картинами по изысканно-бледным выкрашенным стенам (картины постоянно меняются: сегодня это эскиз лошади кисти Фринка, набросок «Мертвая собака» авторства Джона Лэлли, пейзажи Джона Пайпера и великолепная гравюра Рембрандта), с его изысканно-бледной кожаной мебелью.

— Клиффорд, — резко проговорила Фанни, — не смей обвинять Хелен в смерти Нелл. Это ты затеял похищение ребенка. Это из-за тебя девочка оказалась в самолете. Если кто-то и виноват в этой смерти, то только ты!

Фанни была раздражена, разочарована — и имела на то основания. Во-первых, Клиффорд не счел нужным даже скрывать от нее, что он просит ее сопровождать его в Швейцарию только для того, чтобы нянчить его ребенка. Во-вторых, начиная с того ужасного дня авиакатастрофы Фанни была вынуждена принять на себя роль няньки для самого Клиффорда, и утешать его в горе и отчаянии, которые действительно были глубоки. В-третьих, она была вынуждена еще и выполнять его собственную работу, так как от тоски он запил и временами бывал не в силах принимать решения. А решения нужны были незамедлительно: в ближайшие пять месяцев должно было открыться отделение. Леонардос в Женеве, посвященное работам современных мастеров. Однако самих работ пока не было. Их предстояло выцарапать из рук беспечных обладателей за рюмкой спиртного, или купить по контракту, или выменять из художественных студий, а все это сулило долгие и скучные хлопоты, в особенности связанные с вопросами страховки; и это требовало великой ответственности в решениях: эту картину выбрать или ту? Именно эти решения приходилось брать на себя Фанни от имени Клиффорда. И она брала на себя ответственность, и принимала неплохие решения, и тянула этот воз; а вот теперь, когда он пришел, наконец, в себя, он не доверяет ей в простейшем вопросе — в составлении каталога вернисажа. Фанни была в ярости. И пусть он обнимает ее по ночам, пусть шепчет ей ласковые слова, она уже не могла на них реагировать.

— Ты самовлюбленный, скупой и тщеславный эгоист! — кричала ему Фанни, та самая Фанни, которая всегда была выдержанна и мягка. — Ты меня совсем не любишь!

— И не любил никогда, — парировал Клиффорд. — Думаю, мы устали друг от друга. Не лучше ли тебе уехать?

Это был неожиданный оборот для нее: без сомнения, то был конец их связи. Она собралась. Она надеялась, что он бросится за ней. Он и не подумал.

На следующее утро в газете появилась фотография Клиффорда в ночном клубе под руку с Труди Бэйерфут, кинозвездой и автором бестселлера. Фанни пожалела о содеянном и о своей самонадеянности; ведь она могла бы предположить об их связи, не однажды слыша телефонные звонки от Труди за последнюю неделю.

Другой разговор произошел там же в Женеве, в офисе Леонардос, в новом, холодном, мраморном особняке. Фанни сидела за своим рабочим столом и мысленно боролась с унижением и горем.

Вошел Клиффорд. Она понадеялась, что он вошел, чтобы извиниться.

— Вы все еще здесь? — холодно спросил он. — Я понял, что вы уезжаете.

Таким образом, Фанни потеряла не только любовника, но и работу, а также то, что Фанни принимала за любовь.

Ее новая последовательница и соперница, моложе ее, а следовательно, привлекательнее, согласилась на более низкое жалованье, имея более высокую степень выпускницы факультета Истории искусств. Она приехала еще до того, как Фанни покинула пределы Швейцарии. Фанни вынуждена была, к тому же, сама себя уволить (увольнение и принятие на работу входило в обязанности секретаря). Новую секретаршу звали Кэрол.

— Перспективы действительно так хороши, как говорится? — спросила у Фанни Кэрол.

— Я бы сказала, что перспективы действительно широкие, — уклончиво отвечала Фанни.

— Я буду иметь право сама принимать решения в вопросах искусства? — задала еще один вопрос Кэрол.

— Осмелюсь предположить, что может появиться такая возможность, — отвечала Фанни. Она в это время наблюдала, как рабочие монтировали подвеску для картины Джексона Поллока, которую от лица Клиффорда выторговывала для галереи Фанни. — Но я бы не советовала с этим торопиться, — добавила она.

Фанни уехала обратно к родителям в Сюррей. Она бросила все, что было у нее в это непродолжительное время — что? Любовь? Вряд ли! Скорее, любовно-деловое сотрудничество — итак, сотрудничество с Клиффордом. Все это было очень грустно, унизительно, больно. Что поделать: девушки, связывающие свою жизнь с искусством, должны быть готовы к лишениям. В том мире есть и деньги, и любовь, и красота; но все это лишь на вершине того мира. А на вершине — лишь мужчины. Да и где, укажите мне, мужчины не на вершине?

И еще один разговор, правда, в совсем иной стране.

— Ты не любишь меня, — упрекнул Саймон Корнбрук жену, как раз в то время, когда Фанни потеряла работу.

Выглядел он неважно: был бледен, его глаза за стеклами очков глядели с отчаянием. Да, Саймон — не красив, не высок и строен; но он умен, проницателен, добр и, как всякий обыкновенный муж, желает внимания и любви со стороны жены. Хелен с удивлением глядит на него: она не понимает, чего он хочет от нее теперь, когда она отдает все свои силы, все свое внимание маленькому Эдварду — и, тайком, памяти Нелл, которую она нянчит так же, как живого малого ребенка.

— Саймон! Конечно, я люблю тебя. Конечно! Ты ведь — отец Эдварда.

Да, это было не слишком тактично сказано. Но именно это она имела в виду.

— А Клиффорд — отец Нелл, я полагаю? — ядовито замечает Саймон.

Хелен вздыхает:

— Клиффорд — в другой стране, — напоминает она Саймону, — и, кроме того, мы с ним разведены. В чем дело, Саймон?

Нам-то достаточно хорошо известно, в чем дело.

Саймон понимал, что Хелен вышла за него из стремления к теплу, комфорту и ощущению безопасности, которые он мог ей дать — и дал. После того, как она столько перестрадала в разводе с Клиффордом, ей казалось, что все, чего она когда-либо пожелает от мужчины, и будет заключаться в этих стремлениях. Однако обманулась и она, не был удовлетворен и Саймон. Теперь ему нужен был ее эротический отклик, ее чувство — он желает, чтобы она думала о нем, а она думает лишь о младенце Эдварде, о погибшей Нелл — и о потерянном для нее Клиффорде.

Но она не думает о нем, Саймоне, и это Саймону хорошо известно. Они оба знают об этом, и не стоило Саймону задавать свой вопрос. Хелен склоняется над ребенком, чтобы не встречаться с мужем взглядом, и нежно воркует с ним. Но Саймон, не в силах совладеть с собой, поднимает рукой ее лицо — и наносит ей пощечину. Пощечина, конечно, не тяжела; это скорее способ вернуть жену к нему, в действительность. Однако она была, и теперь не простится. Он ударил женщину, свою жену, мать своего новорожденного ребенка, и она ничем не спровоцировала его и не оскорбила: просто спросила, в чем дело.