Яков Нерсесов - Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву»

• Название: Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву»
• Автор: Яков Нерсесов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-65944-9

«Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву», «Главное не крепость взять, а войну выиграть», «Победить не берусь, перехитрить попробую», «Война закончена за полным истреблением неприятеля» – так говорил великий М. И. Кутузов, лучший военачальник своей эпохи, «перехитривший» самого Наполеона и заслуживший лавры спасителя Отечества и вечную память благодарных потомков. Отважный воин, израненный в боях, гениальный главнокомандующий, как никто другой умевший учиться на собственных ошибках, мудрый царедворец и искушенный дипломат, прятавший под личиной показной лени, чревоугодия и женолюбия бритвенно-острый ум, огромный опыт и бесценный талант, Кутузов предпочитал грубой силе искусный маневр и военную хитрость, будучи непревзойденным гением обороны и стратегических отступлений, – так что недоброжелатели даже прозвали его «генералом ретирад». Но именно эта «скифская тактика», мастерски примененная им против Наполеона, позволила измотать, обескровить и в конце концов наголову разгромить вражескую армию, принеся России победу в Отечественной войне 1812 года.

Эта книга – лучшая современная биография одного из величайших полководцев в истории, Стратега от Бога, ГЕНИЯ ВОЙНЫ Михаила Илларионовича Кутузова.

---

По дороге на войну Александр I получил неприятное известие, что прусский король Фридрих-Вильгельм III категорически отказывается пропустить русскую армию через территорию своего государства и будет сопротивляться любой попытке это проделать. Для российского императора, который был в полной уверенности, что, очаровав супругу прусского короля томную и восхитительную Луизу, он «решил все проблемы» с Пруссией, это было полной неожиданностью. В какой-то момент Александр I собрался было решить вопрос силой, т. е. по сути дела развязать войну с Пруссией, но затем все обошлось. Пока его «эмиссар по особо секретным делам» ловкач князь Петр Петрович Долгорукий «выкручивал руки» в Берлине прусскому королю-строптивцу, Бонапарт совершил «детскую ошибку» на западной границе Пруссии. Он, невзирая на протесты прусского короля, перебросил свои корпуса Бернадотта и Мармона через территорию прусского анклава в Анспахе. Фридрих-Вильгельм III от такой наглости «корсиканского выскочки» «озверел душой» и не только согласился на проход русских войск по его территории, но приказал привести в боевую готовность и передвинуть к своим западным границам свою армию. Так Бонапарт, сэкономив несколько дней марша для частей Бернадотта и Мармона, вооружил против себя еще и прусского короля.

Российский император не преминул воспользоваться этим «ляпом» самоуверенного Наполеона. Он тут же прибыл в Берлин и принялся охмурять своим бездонно-томным взором безнадежно влюбленную в него королеву-красавицу Луизу. Казалось, прусский король вот-вот созреет до подписания договора против Франции?!

Глава 14 Марш-марш!! На запад!!!

Тем временем Подольская армия Кутузова в условиях осеннего ненастья за 28 дней уже достигла г. Тешен, пройдя от Радзивиллова в общей сложности до 700 верст (скорость движения равнялась 23–26 верст в день). Но тут выяснилось, что гофкригсрат решил срочно ускорить ее движение. Дело в том, что еще 22 сентября австрийское командование, получившее сведения о стремительном продвижении Великой армии (La Grande armèe) Наполеона с побережья Ла-Манша в глубь Баварии, обратилось к русскому царю с настоятельной просьбой любой ценой ускорить свой марш для соединения с оказавшимися под ударом австрийскими силами эрцгерцога Фердинанда и фактически руководившего ими Макка фон Лайбериха, или, как их порой называют в отечественной литературе, Дунайской армией австрийцев. С этой целью венский придворный совет выделил русским ок. 2 тысяч подвод и фургонов.

…Кутузов вынужден был согласиться на ускоренные (50–60 км в сутки) марши на перекладных (на подводах и в фургонах). В каждый фургон или подводу садилось по 12 человек с полным вооружением, и столько же солдат складывали туда ранцы и шинели. Через десять верст происходила перемена: идущие усаживались в фургон или подводу, а ехавшие шли пешком налегке лишь с оружием за плечом…

Форсированный марш привел к тому, что пехота вырвалась далеко вперед, оставив позади не только артиллерию и обозы с боеприпасами, но и кавалерию. Боевых коней берегли и не гнали так нещадно вперед, как простых тягловых лошадок. Коней, у которых были сбиты спины, вели в поводу. Пришлось Кутузову впрягать в каждое орудие по 10 лошадей и распорядиться выделить им двойную порцию фуража…

От грязи, сырости и острых камней солдатская обувь быстро приходила в негодность. Солдаты были вынуждены идти босиком, и ноги их так пострадали от острых камней шоссейных дорог, что уже были не пригодны для похода навстречу врагу. Приходилось писать прошение государю Александру I о пожаловании пехоте 30–40 копеек на обувку. Царь расщедрился и выдал… 50 копеек…

Именно русской армии придется выдержать основную тяжесть борьбы: австрийцы слишком быстро опростоволосятся. Впрочем, она отправилась в новый поход против французов с большим воодушевлением. Вспоминали о победах, которые суворовские «чудо-богатыри» одерживали над французами в Италии. Бонапарт не казался уже страшным противником. Гвардейские офицеры мечтали о скором вступлении в Париж – столицу мирового изыска и соблазна. Русские дамы высокомерно требовали привезти им Бонапарта в Москву пленником. Офицеры хвастливо кричали: «Дайте нам только добраться до него, а об остальном не беспокойтесь!» Тем более что с Кутузовым шли такие опытные военачальники, как генерал-лейтенанты Д. С. Дохтуров, С. Я. Репнинский с Л. Ф. Мальтицем и генерал-майоры П. И. Багратион, М. А. Милорадович, В. Ф. Шепелев, И. К. Розен, А. А. Эссен 2-й.

…Между прочим, рассказывали, что уже с самого ее начала не лежала душа к этой кампании у Михаила Илларионовича Кутузова. Его настораживало одно весьма странное обстоятельство, объяснения которому он никак не мог найти. А ведь он прошел не одну войну и повидал много «непонятного» и мистического. В поход он отправился на своем любимом коне, на котором он проделал немало других кампаний. Лошадь была столь умна, что при каждом выстреле во время боя или сражения она всегда оглядывалась – а есть ли на ней ее седок?! За конем очень тщательно ухаживали, и он перед походом был в отменном состоянии. Но только-только всадник и конь пересекли границу, как последний начал ежедневно хромать, причем столь сильно, что Кутузову приходилось сходить с лошади. Но оставшись без седока, конь тут же переставал хромать! Лекари очень тщательно обследовали ноги скакуна, но никаких повреждений не нашли! И все же, как только полководец снова садился на своего коня, он тут же опять начинал сильно… хромать! Свита и сам командующий ненароком задумывались о… неблагоприятном знамении. Что это – то ли быль, то ли небыль?! Впрочем, придет время и станет ясно, что боевой конь, припадая на копыто, «как в воду глядел»…

Мнение известного своей осторожностью Кутузова – «лучше быть слишком осторожным, нежели оплошным и обманутым» – о том, как надо вести кампанию против такого грозного противника, как Наполеон, – не дробить силы, а соединить все союзные войска в единый кулак, – в учет не принималось. Его полностью лишили инициативы, вручив уже разработанный, прежде всего, австрийским гофкригсратом план войны и приказали выполнять его во всех деталях. Тем самым придворным военным советом, что так сковывал неистового старика Sоuwaroff в его блистательной Итальянской кампании и поставил на грань катастрофы в его «лебединой песне» – в походе через Швейцарию!

Дело в том, что венские стратеги решили, что, как и в 1796 и 1800-х гг., Наполеон непременно нанесет главный удар в Италии, и направили туда свои главные силы (от 95 до 100 тыс.) во главе со своим, безусловно, лучшим полководцем эрцгерцогом Карлом. Прикрывать его с фланга (из южного Тироля) полагалось 20–23 тыс. солдат генерала Хиллера (Гиллера). Во все тот же Тироль для фланговой угрозы армии Наполеона выдвигались 30 тыс. другого австрийского эрцгерцога Иоанна, памятного своим конфузом против Моро морозным декабрем 1800 г. под заснеженным Гогенлинденом. Значительно меньшие силы (до 80 тыс.) австрийцев эрцгерцога Фердинанда (на самом деле Макка) направлялись прикрывать западное направление и терпеливо ждать подхода русских. Макк предполагал, что на Рейне ему предстоит встретить не более 70 тыс. неприятелей, так порядка 70–80 тыс. Бонапарту придется распределить на другие «нужды»: оборона побережья Ла-Манша, защита Парижа и т. д. т. п. При этом он рассчитывал, что его поддержат «родственно-дружественные» германские народы – баварцы, баденцы, гессенцы, вюртембержцы и др., что позволит ему увеличить свои силы до 100 тыс. штыков и сабель. Этого вместе со спешащей к нему с востока армией Кутузова он полагал достаточным для обуздания «корсиканского выскочки». Очень скоро это полное подчинение воле союзников поставит русскую армию на грань катастрофы.

…Между прочим, Михаил Илларионович Кутузов не «пошел дорогой» Александра Васильевича Суворова и не стал, как тот, сразу же удивлять австрийский гофкригсрат жесткостью своего характера, стремлением повелевать, подчинять всех своей непреклонной воле, эксцентричностью выходок: не бил зеркал в местах своего пребывания, не требовал в качестве ложа пук соломы, не совершал других порой просто неприличных поступков. При встрече с австрийским императором Францем II в его загородном охотничьем замке Хетцендорф под Веной дипломатичный Михаил Илларионович произвел на монарха и его ближайшее окружение впечатление учтивого светского человека, приятного собеседника на любые темы, в том числе и о женщинах, большим любителем интимных услуг которых он был вплоть до самой смерти. Франц II был весьма доволен впечатлением, произведенным на него русским главнокомандующим, и даже пожаловал русским офицерам 60 тыс. серебряных гульденов в качестве «столовых денег». При общении со своим старым знакомцем еще по Петербургу вице-канцлером Кобенцелем (тот был в свое время послом в Северной столице России) Михаил Илларионович Кутузов предпочел перевести разговор на наиболее приятную тему воспоминаний о славных проказах давно минувших дней – любовных интрижках, в которых австрийский вице-канцлер был большой дока. Кутузов на словах со всем соглашался, просил австрийских военачальников не оставлять его своими советами, убедив тем самым, что его намерения совпадают с их пожеланиями. О своих взглядах на войну с Бонапартом и тем более намерениях он по своей старой привычке предпочитал не распространяться: «что знают двое – то знают все». Он прекрасно понимал, что «в поле» он сам себе хозяин, а во дворце можно и полюбезничать, затуманив головы своим высокопарным собеседникам, понимавшим войну на уровне «игры в оловянные солдатики». В этом – весь «Ларивоныч». Таким образом, и «овцы были целы, и волки сыты», правда, до поры до времени…