Жан Батист Баронян - Артюр Рембо

• Название: Артюр Рембо
• Автор: Жан Батист Баронян
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03596-6

Жизнеописание французского поэта Артюра Рембо (1854—1891) — «преждевременного гения», пославшего мощный импульс поэзии XX века, — воссоздано на документальной основе известным бельгийским писателем, критиком Ж.Б. Бароняном и в русском переводе издаётся впервые. Жизнь такого неординарного человека, как Рембо, похожа на сюжет авантюрного, в чем-то даже криминального, романа. Уроженец провинциального городка Шарлевиль, в отроческом возрасте проявивший редкий поэтический талант и сочинивший несколько десятков стихотворений — большинство их ныне причислено к шедеврам мировой поэзии, — он не получил сколько-нибудь заметного признания у своих современников. При жизни скандальную известность Рембо принесла дружба, похожая на роман, с талантливым французским поэтом Полем Верленом, закончившаяся стрельбой из револьвера и заключением в тюрьму одного из друзей. После разрыва двадцатилетний Рембо навсегда распрощался е поэзией и продолжил свои странствия, к чему был склонен с детства, на Востоке: солдат-наёмник в Нидерландской Индии (ныне Индонезия), администратор в строительных и торговых компаниях, частный коммерсант в Адене и Эфиопии, водивший по этим малоисследованным землям караваны с оружием… Он собирался стать учёным-востоковедом, но в тридцать семь лет судьба поставила в его жизни точку.

---

Его гордость, которую нарочно подчёркивал, нравилась не всем его преподавателям. Некоторые предсказывали, что этот подросток, хотя и силён в латыни и французской поэзии, кончит плохо. Другие считали его высокомерным, малообщительным, скрытным, склонным дурачить своих приятелей. Они ещё не знали, что в марте 1869 года, выполняя задание по переводу на французский отрывка из «De natura rerum»[6] Лукреция, он просто-напросто переписал, изменив лишь мелкие детали, перевод, выполненный Сюлли Прюдомом и опубликованный Альфонсом Лемером всего за несколько недель до того. А прочитав его стихотворение «К Венере», учителя сочли автора бесстыдным язычником:

О, Энеева матерь, отрада богов
И услада всех смертных во веки веков,
О, Венера, ты всюду — и в волнах бегущих,
И в цветущих лугах и в таинственных пущах.
Под лучами светила всё дышит тобой,
Усмиряет твой лик гром и ветер любой,
Разгоняет ненастье и тёмные тучи.
Пред тобою земля расстилает пахучий
Пестротканый роскошный цветочный ковёр,
И сверкающий день услаждает твой взор.
Вновь приходит апрель как весны неизбежность,
Всем готовый дарить свою юную нежность.
И зефир на просторе гуляет опять,
И поёт увлечённо пернатая рать.
Твоему подчиняясь, богиня, веленью,
К лугу мчит через речку семейство оленье,
Рассекая поток. Всё живое вокруг
Жарким чарам твоим покоряется вдруг!
Через реки, моря, через горные кручи,
По зелёным долинам и борам дремучим
От начала времён неизменно и вновь
Всем созданьям живым ты внушаешь любовь!
О, Венера, весь мир у тебя лишь во власти,
И никто без тебя не восстанет от сна,
И в моём стихотворстве подмога одна —
Только ты, мой родник незапятнанной страсти!..{3}

Эти же самые преподаватели были крайне удивлены, обнаружив, что в выпуске от 2 января 1870 года очень популярного воскресного «Журнала для всех» опубликован ещё один образчик творчества Рембо — жалостливое стихотворение из ста четырёх строк под названием «Новогодние дары сирот». То был первый из его опубликованных оригинальных текстов на французском языке. Но учителя не знали, что их воспитанник в этот раз черпал вдохновение уже не у Сюлли Прюдома, а у Франсуа Коппе, и в некоторых местах без всякого стеснения использовал слова, выражения и обороты речи из его сборника «Современные стихи» и пьесы «Прохожий», изданных за полгода до того опять-таки Альфонсом Лемером…

Осенью очередной учебный год начался с курса риторики, а в середине января 1870 года дирекция для ведения этого курса зачислила в штат нового преподавателя. Звали его Жорж Изамбар. Родился он в декабре 1848 года в Париже. Воспитывали его две женщины, сёстры из одной семьи в Дуэ, дружившей с его матерью, которая умерла от холеры через несколько месяцев после его рождения. Он стал четвёртым ребёнком в семье, отец их был коммивояжёром.

Получив в девятнадцатилетнем возрасте диплом по литературе, Жорж Изамбар начал свою карьеру преподавателя на севере, в Азебруке. Он был робок, по-видимому, из-за двух своих врождённых недостатков — близорукости и частичной глухоты, но поприще преподавателя его необыкновенно увлекало. Между ним и Артюром почти сразу возникли не вполне ясные для посторонних отношения, поначалу что-то вроде молчаливого взаимного понимания, вскоре переросшего в настоящую привязанность.

Подобно Полю Дюпре, Жорж Изамбар видел, что этот отличник, этот «хрупкий и застенчивый Мальчик-с-пальчик», в самом деле не такой, как все, что в нём есть нечто особенное, даже исключительное.

Со своей стороны, юный Рембо, поощряемый этим наставником, удвоил усердие и старался предъявлять ему безупречно выполненные задания. Но больше всего он мечтал о том, чтобы стать его другом.

ДОМАШНЯЯ ТИРАНИЯ

Было заметно, что, привязавшись к Жоржу Изамбару, прислушиваясь к его мнению и рекомендациям, Рембо преобразился, расцвёл. И дома с родными, и в школе с некоторыми товарищами по классу он становился всё менее отчуждённым, замкнутым и скрытным. Он уже не боялся сказать тому, кто желал его услышать, особенно своей непреклонной матери, что для него в жизни имеет значение только поэзия.

Но каких авторов надо читать в первую очередь, чтобы проникнуть в глубины столь таинственного искусства, как поэзия, в этот величественный, богатый, завораживающий и полный высоких истин мир?

Франсуа Вийон, Пьер Ронсар, Андре Шенье, Виктор Гюго, Альфред де Мюссе, Теофиль Готье, Алоизьюс Бернар, Шарль Бодлер, Теодор де Банвиль, Альбер Глатиньи… От этих славных имён кружилась голова. А были ещё новые авторы, которых он открыл в выпусках «Современного Парнаса» и стихами которых увлекался: Леконт де Лиль, Франсуа Коппе, Эммануэль Дезессар, Эрнест Д’Эрвилли, Жан Экар или самый меланхоличный и элегичный из всех Леон Дьеркс…

Изамбар в это не вмешивался. Он лишь наблюдал за тем, что именно так жадно читает его протеже из поэзии и прозы, даже если то были произведения, на его взгляд, ничего не значащие. Он был убеждён, что для всякого, кто хочет научиться писать, нет лучшей школы, чем поближе узнать гигантское пространство литературы. Артюру же было только того и надо — поглощать книгу за книгой.

Госпожа Рембо не могла не заметить серьёзного изменения в поведении сына. Она не усмотрела в нём ничего хорошего, обеспокоилась и вскоре, проведя небольшое расследование, обнаружила, что Артюр распутничает, наслаждаясь втихомолку чтением безнравственных книг писателей, включённых в список запрещённых авторов. В начале мая 1870 года она отправила Изамбару письмо:

«Господин Изамбар, я как нельзя более признательна вам за всё, что вы делаете для Артюра. Вы направляете его советами, даёте ему дополнительные внеклассные задания, на подобное попечение мы не имеем никакого права.

Но есть такое, чего я не могу одобрить, например, чтение книг вроде той, что вы дали ему несколько дней назад (отверженные В. Гюгота), вы должны знать лучше меня, господин профессор, что следует быть очень осторожным в выборе книг, которые намерены предложить детям. И я думаю, что эту Артюр раздобыл без вашего ведома, было бы опасно разрешать ему подобное чтение.

Имею честь изъявить вам своё уважение,

В. Рембо»{4}.

Тогда же в крайнем раздражении она пришла к главе коллежа с жалобой на Изамбара, и начальство попросило того как можно скорее лично с ней объясниться. Напрасно он уверял её в чистоте своих намерений, в том, что он одолжил юному Артюру не «Отверженных», а «Собор Парижской Богоматери» — чтобы подросток «познакомился с местным колоритом»{5} для лучшего выполнения задания по французскому. Госпожа Рембо настаивала на своих обвинениях, заявив Изамбару, что он нечестивец, который сделал её невинного мальчика соучастником своего гнусного вероотступничества.

Этот инцидент имел для госпожи Рембо неожиданные последствия: он лишь укрепил взаимную привязанность Артюра и Изамбара, который убедился в том, что его лучший ученик действительно оказался жертвой «домашней тирании»{6}. Рембо, со своей стороны, уже не боялся показывать ему тексты собственного сочинения и просить у него откровенного и подробного отзыва о каждом из них. Это были «Ощущение», «Credo in unam»[7], «Офелия», «Бал повешенных», «Наказание Тартюфа»… И даже «Новогодние дары сирот», стихотворение, напечатанное в «Журнале для всех», которым он гордился. Ведь это издание предоставляло свои страницы таким знаменитым авторам, как Андре Шенье, Виктор Гюго, Марселина Деборд-Вальмор и Альфред де Мюссе!

А ещё стихотворение из девяти строф «На музыке», в котором Артюр с удовольствием клеймит, сочетая меткость, проницательность, едкость и чувственность, «одышливых» обывателей Шарлевиля, которых «душит зной», «рантье с лорнетами», «тучных дам», «клубы отставных бакалейщиков», ковыряющих песок своими тростями с набалдашниками, служивых, «упивающихся рёвом тромбонов» и «заигрывающих с детьми, чтобы обольстить их нянек»… Все они собираются воскресными вечерами на Вокзальной площади вокруг павильона и «жалких лужаек». В трёх последних строфах стихотворения он вывел на сцену самого себя:

Одетый без затей, в манере школяров,
Я резвых двух девиц приметил под каштаном,
А те глазами так косят, что будь здоров:
Нескромный взгляд сквозит призывом долгожданным.
Молчу я и в упор уверенно гляжу
На блеск атласных вый, на локон шелковистый.
Корсажи распахнув, я смело обнажу
Их плечи, спины… Я в мечтах своих неистов.
Ботиночки долой, чулки скорее прочь —
Я ощущаю их тела как в лихорадке.
Шепчась, они ничем мне не спешат помочь,
Но знаю я уже, как их объятья сладки…{7}

Все эти стихотворения в той или иной мере выдают влияние Франсуа Вийона, Виктора Гюго и Теодора де Банвиля, но тон и слог их настолько индивидуальны, что ни о каком подражании не может