Сергей Голубов - Полководцы гражданской войны

• Название: Полководцы гражданской войны
• Автор: Сергей Голубов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Предлагаемая читателю книга не претендует на изложение всех событий гражданской войны. История гражданской войны только еще создается. Сборник имеет более скромные цели: рассказать самым широким кругам советской молодежи о некоторых эпизодах великой битвы за народное счастье.

Читателю предлагается 13 биографических очерков выдающихся начальников периода гражданской войны, тех, кто непосредственно руководил соединениями Красной Армии, возглавлял ее штабы, командовал партизанскими отрядами и кого нет уже ныне в живых. Главное внимание в очерках уделяется военному периоду, о жизни и деятельности в последующие годы говорится более сжато. В сборнике широко использованы мемуары участников гражданской войны и собственные воспоминания авторов. Из-за отсутствия некоторых материалов, не сохранившихся в архивах, в отдельных случаях воспоминания были единственным источником.

---

Приняв дивизию, Щорс в первый же день двинул ее с места. Уходили на фронт, эшелон за эшелоном, они двигались на север, запад, юг, и с каждым днем все нарастало их движение. Вот Черняк, командир новоградсеверцев, уже гонит петлюровцев из-под Велико-Половецкого, на станции Кожанка захватил он целый эшелон сечевиков и их бронепоезд; уже богунцы и нежинцы овладели Винницей; лихим рейдом Боженко ворвался в Жмеринку, где захватил 200 орудий, 100 пулеметов, 5 тысяч винтовок; уже налажена связь с командованием советского Западного фронта — боевая обстановка накалена.

9 дней идут бои под Бердичевом. Петлюра рвется в город со своими галичанами и свежими формированиями сечевиков. Богунцы и таращанцы напрягают последние силы. Западный фронт не может выйти за рубеж Белоруссии. 2-я Украинская дивизия ведет бои где-то возле Вапнярки и Жмеринки. Щорсу приходится рассчитывать на одни свои силы. А силы на исходе. Изо дня в день (часто и по нескольку раз на дню) ведет Боженко в бой таращанцев; Щорс то с одним батальоном богунцев, то с другим ходит врукопашную; новоградсеверцы перебрасываются с участка на участок, и всегда вперехват просачивающихся петлюровцев. Беспрерывные пешие и конные атаки петлюровцев измотали щорсовскую дивизию, но вопреки всему то тут, то там слышится песня, любимая песня комдива:

Ой, поля, ви поля,
Ви, широки поля…

И на девятый день боев за Бердичев Щорсу позвонили из Киева:

— В Елизаветграде восстал Григорьев, в Триполье поднял мятеж Зеленый, в Христиновке восстание. Мы бросили туда все наши силы, но этого мало. Снимите с фронта два полка и направьте их в Киев, в распоряжение группы.

— Слушаю! — отрапортовал Щорс. — Приказ будет выполнен.

Штабные недоумевали: как можно, говорили они, «отдать дяде» лучшие полки в то время, когда трещит собственный фронт! Даже храбрейший Боженко ворчал: «Это что? Отступление? Отступай сам, а Тараща не отступит от Бердичева».

Щорс улыбнулся своей обычной — ясной и немного стеснительной — улыбкой.

— Нам тут трудно, но будет еще труднее, если враг ударит нам в тыл. Вот для того, чтобы обеспечить свой тыл, я и посылаю два полка. А об отступлении не может быть и речи.

И все — кто словом, кто жестом — одобрили приказ своего комдива.

Утро следующего дня началось, как уже повелось в последнюю неделю, с артиллерийской канонады. Но опытное ухо Щорса уловило в сегодняшнем гуле что-то новое: из-за монастыря били две свежие восьмиорудийные батареи. Щорс быстрым глазом просмотрел последние донесения. Петлюра ночью выдвинул против новоградсеверцев недавно прибывший к нему Белоцерковский полк. Устали, измотаны новоградсеверцы. Как бы не дрогнули! Щорс отправился к ним.

Петлюровцы начали атаку по всему фронту, но особенно нажимали на новоградсеверцев: обе восьмиорудийные батареи, точно огненным колпаком, накрывали все подходы к ним. У Щорса не было резервов: он приказал командирам полков стоять насмерть, а сам во главе новоградсеверцев то отбивал атаки белоцерковцев, то поднимал своих в контрнаступление.

Щорсу да и всем другим командирам приходилось туго. Но стояли, кровью истекали, но стояли. А к вечеру прокатилось по всему фронту победное «ура»: в распоряжение Щорса прибыл полк иваново-вознесенских рабочих!

Петлюру отогнали от Бердичева — короткая передышка. Щорс добывал снаряжение, комплектовал части, проводил учения, военные игры, втягивал в жизнь дивизии окрестное население. Организовал в Житомире школу красных командиров. Для этой школы он выделил лучшее обмундирование, лучшую технику, для этой школы он сам составил учебный план и, несмотря на заботы по горло, еще и преподавал в школе. Он задался целью воспитать для армии культурного, опытного, дисциплинированного командира, для которого дело партии, дело народа было кровным, жизненным делом. В школу он отобрал лучших бойцов.

Лето было в разгаре, и на Украине зашевелились бандиты разных толков и разных калибров. Они отвлекали, взрывали налаженный ритм. Вспыхнул мятеж в самой щорсовской дивизии. Бандиты, проникшие в Нежинский полк, убили комиссара и повернули штыки против Житомира. Положение осложнилось тем, что вблизи Кодни, где были расквартированы нежинцы, орудовала крупная банда Соколовского. Объединись они — беда. Штабные работники советовали Щорсу перебросить в Кодню два полка.

Николай Александрович решил эту задачу по-своему. Он выехал в Кодню с одной-единственной ротой, выгрузился из вагонов на виду у мятежников, рассыпал своих красноармейцев цепочкой, а сам в своей аккуратной гимнастерке, туго перехваченной широким ремнем, с кавалерийской шашкой на боку направился навстречу группе бандитов. Они галдели, а предатель, поднявший мятеж в полку, держа маузер на весу, переминался с ноги на ногу, и лицо его корчилось от злорадной гримасы. Щорс приближался спокойно, прогулочным шагом и, не доходя метров пять до предателя, сказал отрывисто:

— Клади оружие, бандит!

В это мгновение грянул выстрел: кто-то из нежинцев с тыла выстрелил в спину предателя.

Нежинский полк разоружен, переформирован. Щорс вернулся в Житомир, а там новые беды. Обстановка на фронте за несколько дней резко изменилась. Боженко со своими таращанцами разбил петлюровцев под Славутой, но им, таращанцам, пришлось спешно отступить к Аннополю, чтобы перехватить польские легионы, что рвались к Шепетовке. Черняк с новоградсеверцами, взорвав железнодорожный мост, остановил движение поляков к Ровно и разгромил их передовой отряд, но его, Тимофея Черняка, в этот же день какой-то бандит убил выстрелом в спину.

Щорс сидит в аппаратной житомирского вокзала; белая лента разматывается, разматывается. Каждое сообщение жжет, оглушает, камнем ложится на сердце.

— Боженко погиб, его отравили. К Киеву подходит Деникин. Дорога на север отрезана. Остается один путь для отхода на Коростень. Бросайте все на защиту этого узла.

Щорс отвечает:

— С запада идет наступление. Вся дивизия на фронте.

— Курсантов пошлите. Пошлите всех, кто в состоянии носить винтовку.

Щорс вышел из аппаратной. Общую обстановку он знал: в Одессе, Херсоне. и Николаеве французы; англичане высаживаются в Архангельске; Юденич стучится в ворота Петрограда; Сибири — Колчак; на Дальнем Востоке — американцы и японцы; легионы Пилсудского наступают с запада; Петлюра и сотни мелких бандитов тут, под боком, а теперь еще и Деникин очутился, под Киевом…

Кольцо, железное кольцо.

Щорс вспомнил слова Ленина: рабочие и трудовые крестьяне верят своей большевистской партии, они уверены, что большевистская партия приведет их к победе…

Надо выстоять. Если Коростень — якорь спасения, то надо крепко зацепиться за этот якорь. Дорога на север — единственная ниточка, что связывает нас с Лениным, с русским народом, с живой жизнью. Эта ниточка не может быть перерезана. И не будет! Всех на фронт, всех на Коростеньский плацдарм!

Если б жив был Василий Назарович Боженко, легче было бы на душе. Его неожиданные порывы, его чудачества, идущие от душевной щедрости, его деловая неугомонность и каждоминутная готовность к подвигу, его народная мудрость, обогащенная благородством большевика, — все это вселяло уверенность, и там, где слышался его клич: «За мной, Тараща!» — там неизменно витала победа. Нет Василия Назарыча. Нет и храброго Черняка… Да и многих уже нет… А теперь надо пускать в дело «сынков», курсантов — будущих командиров полков, дивизий, будущих красных полководцев. И кто знает…

— На фронт! Всех на фронт! — оборвал он сам свои нерадостные мысли.

Вечером 29 августа 1919 года Щорс собрал своих командиров в штабном вагоне. Перед ним карта, в руке карандаш. Он говорит притихшим голосом, а глаза горят.

— Обстановка создалась такая, что от судьбы незначительной станции Коростень зависит судьба Южного и Западного фронтов. Коростень — последняя дверь: распахни Петлюра эту дверь, ворвется смерть на Украину. Против нас пока сегодня, завтра одни петлюровцы. Их мы привыкли бить. Против них мы выстоим, сколько бы их ни было. Но к нам рвутся деникинцы, к нам рвутся белополяки. Страшны они нам? Нет, товарищи, они нам не страшны до тех пор, пока удерживаем Коростень. По этой железнодорожной ниточке спешат к нам части Красной Армии, спешит к нам братская помощь из Советской России, — он взял со стола телеграмму, — вот последнее донесение. Если не сегодня, так завтра сюда прибудет дивизия Красной Армии, и вместе с нею мы не только прогоним петлюровскую нечисть, но и до самого Черного моря дойдем. Никаким петлюрам, деникиным и пилсудским вкупе с их империалистическими хозяевами не сломить нашей воли к победе! — закончил он резко, словно вдруг увидел врагов, преграждающих ему путь к победе.

Командиры разошлись. Щорс вышел из вагона. На августовском небе ярко горели звезды. Где-то рядом кто-то пел: