М Стрешинский - Генерал Симоняк

• Название: Генерал Симоняк
• Автор: М Стрешинский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Может быть, так всё было, может быть, кое-что и приукрасили солдаты. Но слушали эту историю все с интересом.

Симоняк обвел глазами гвардейцев.

- Ишь, сколько вас тут собралось! Хоть митинг открывай.

Комсорг полка Баранов, знавший комкора еще с Ханко, сразу подхватил:

- Разрешите вправду, товарищ генерал, митинг начать?

- По плану разве намечено? - отшутился Симоняк. - Давайте просто потолкуем. Есть у вас какие вопросы?

Солдат интересовало многое: бои на других фронтах, действия союзников, жизнь тыла. Симоняк тепло, как с сыновьями, беседовал с гвардейцами.

- Вы хотите знать, когда нам снова в бой? Рад бы сказать, да сам не знаю. Но я хоть сегодня готов! А вы как?

- Готовы, товарищ генерал! - раздались голоса.

- Думаю, еще не совсем. Подучиться вам следует. Немало среди вас молодых, необстрелянных солдат. Кто на Ханко воевал? Поднимите-ка руки.

Ханковцев оказалось десятка полтора.

- Пройдите-ка сюда. Давайте в центр.

Ветераны полка подошли к генералу. У некоторых на плечах были офицерские погоны, у большинства - нашивки с золотистыми и красными полосками, память о ранениях. И у всех - ордена и медали.

- Глядите на них, - сказал Симоняк. - Это славные гангутцы. С первых дней на войне. Испытания они выдержали суровые. Равняйтесь на них, они вас никогда не подведут!

И еще пригласил генерал в центр круга участников прорыва блокады, боев под Пулковом, у Нарвы. Их было уже намного больше.

- Это ваши вожаки, запевалы, - обратился Симоняк к молодым бойцам. Учитесь у них. А вы, ветераны, помогайте молодым. Чем дружнее мы все будем, тем страшнее для врага.

В штабе Симоняка ждал неожиданный гость. Он сидел за его столом довольно давно уже и донимал дежурного:

- Где ваш комкор? Затерялся как иголка в стогу сена.

- Уже выехал, товарищ генерал. С минуты на минуту будет здесь.

Дежурный вышел из комнаты, в коридоре увидел Симоняка и доложил, что его ждет начальник штаба фронта.

- Генерал Гусев? - спросил Симоняк.

- Нет, не он. Какой-то новый генерал.

Комкор, раскрыв дверь комнаты, застыл на пороге. У стола сидел Маркиан Михайлович Попов.

Три года не виделись друзья, с той поры, когда Попов приезжал на Ханко. Давно это было. Война разлучила их. Попов, слышал Симоняк, воевал под Брянском, затем где-то неподалеку... Теперь, оказывается, переброшен сюда.

- Чего, Николай, застрял на пороге? - улыбнулся Попов. - Или не узнал?

Он с завидной легкостью поднялся со стула.

- Что ты, Маркиан? Просто не ожидал тебя здесь увидеть.

Друзья расцеловались.

- Слышал о твоем горе, - медленно проговорил Попов. - Всё не верится, что Александры Емельяновны нет в живых.

Они несколько минут молчали, глядя друг на друга. Потом заговорили о другом. Попов расспрашивал, кого из старых друзей по академии встречал Симоняк.

- Один Андреев у нас на фронте. Тоже корпусом командует.

- У тебя, - улыбнулся Попов, - я смотрю, дела идут, ордена не помещаются на груди. И чем это ты, Николай, Говорова заворожил?

- Не знаю... Что-то ты, Маркиан Михайлович, преувеличиваешь.

- Да нет, говорят, командующий тебя называет генералом прорыва. Шутят, что Симоняк знает волшебное слово, растворяющее двери вражеской обороны.

- Эх, кабы так было! - вздохнул Симоняк. Он завертел свой сивый чуб. Воюем сейчас по-другому, кое-чему научились...

Постепенно он разговорился. Как было в начале войны? На десять снарядов мы отвечали одним. Вражеская авиация господствовала в воздухе.

Всплыли в памяти бои под Ивановским. Трудно было тогда рассчитывать на успех. Наступали на узком участке фронта. Враг обрушивал на наступающих массу артиллерийского огня, прижал их авиацией к земле. А что мог сделать комдив?

- Теперь и противник не тот, и мы не те, - заметил Попов.

- Вот именно.

Разговор перешел на конкретные вещи: как корпус готовил прорыв Северного вала, как организовали взаимодействие различных родов войск в бою. Что обеспечило успех? Прежде всего тщательное изучение обороны противника - не только по картам, схемам и разведсводкам, но на местности - всеми командирами, начиная с комкора; очень важно точно распределить цели между артиллеристами, и тогда во время артиллерийской подготовки они ведут огонь по определенным объектам, а не по площадям. Наконец, многое зависит от правильного построения боевого порядка корпуса...

- Да, - сказал Попов, - опыт накопился богатый. Не случайно и в новых боях твоему корпусу серьезная роль отводится.

- Готовимся.

- Буду навещать.

Ужинать Попов не остался, спешил в Ленинград на заседание Военного совета фронта. Симоняк проводил его к машине и, когда она рванулась с места, еще долго смотрел вслед...

В Ропшинский дворец съехались командиры корпусов и дивизий. Симоняк увидел многих знакомых: командующего 21-й армией Гусева, Одинцова, Ковалева, Бычевского...

- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! - услышал он хорошо знакомый бас.

Из-за колонны показался грузный Кожевников. Яков Иванович теперь командовал дивизией. Симоняк расстался с ним не без сожаления. Не хотелось отпускать из корпуса, но не вечно же ему командовать полком.

- Здорово, дядя Яша! - улыбнулся Симоняк. - Обратно не тянет?

- Не пущают. Вот если провинюсь, попрошусь в корпус, на перевоспитание.

- Нет уж, на перевоспитание не возьмем. Держи и там марку гвардии.

Окинув глазами комнату, Симоняк увидел Щеглова, Путилова, Романцова, направился к ним.

Вместе они прошли в соседний зал, где стоял большой макет района предстоящих боевых действий.

- Разрешите начинать? - спросил у Говорова начальник штаба фронта Попов.

К макету подошел генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Гусев с длинной указкой в руках. Он охарактеризовал оборону противника на Карельском перешейке, Глубина первой полосы, показывал Гусев, шесть километров. Командарм вел указкой по холмикам и впадинам, по улочкам миниатюрных поселков... Первая полоса тянулась от Ладоги до Финского залива, на макете были обозначены линии траншей, разведанные укрепления, огневые точки, позиции неприятельских артиллерийских и минометных батарей.

На 15 - 25-километровом удалении от первой полосы проходила вторая, наиболее мощная. Указка командарма очерчивала господствующие высоты, где находились железобетонные доты, пулеметные капониры. Подступы к укреплениям, дороги перехватывались грядами гранитных надолб, минными полями.

Третья полоса обороны... Выборгский обвод... Всё это войскам армии предстояло сокрушить, пройти за десять-одиннадцать дней.

- Ого! - шепнул Щеглов комкору. - А помните в финскую кампанию?

Симоняк кивнул. В то время три месяца прорывались к Выборгу наши войска. Сейчас надо это сделать раз в десять быстрее.

Как? Командарм изложил свое решение, затем докладывали командиры соединений.

К макету подошел Симоняк. Он выпрямился, слегка пригладил вихор.

Попов с особым, обостренным интересом ждал, что скажет его старый товарищ, как будет держать себя перед строгими экзаменаторами. Что Симоняк готов к боям, начальник штаба фронта не сомневался. Он уже не раз побывал на учениях в корпусе.

С неделю назад Попов повстречал Симоняка под Старым Белоостровом, у переднего края. Одет был комкор в пятнистую блузу, на ногах - кирзовые сапоги, на голове едва умещалась солдатская пилотка.

- Что это ты себя в рядовые разжаловал? - шутливо спросил Попов, догадываясь, откуда возвращается комкор.

- К Маннергейму дорогу смотрел. Он нас когда-то в гости приглашал. Тогда недосуг было... А теперь в самый раз.

Симоняк выглядел усталым. Еще ночью он по траншеям и ходам сообщения пробрался со своим адъютантом на наблюдательный пункт артиллеристов. Поговорил с командиром дивизиона Сыроедовым, от него перекочевал к пехотинцам, которые здесь уж давно занимали оборону: они рассказали много любопытного о противнике, распорядке дня по ту сторону нейтральной полосы.

Когда рассвело, комкор с разных точек подолгу разглядывал вражеский передний край, делая пометки на своей карте.

У Николая Павловича, понял Попов, осталось неизменным его командирское правило: самому всё видеть и оценить, прежде чем принимать решение.

...Глуховатый бас Симоняка минут двадцать рокотал под расписными сводами зала Ропшинского дворца. Комкор говорил, изредка бросая взгляд на свою карту. Как и ожидал Попов, он доказательно, с большой убедительностью оценил характер обороны противника в полосе наступления корпуса, изложил собственное решение.

Говоров сидел насупившись. Казалось, он не очень следит за словами комкора. Но когда Симоняк отходил от макета, проводил его потеплевшим взглядом.

6

Солнечным утром 10 июня Симоняк с волнением вслушивался в рев канонады. Артиллерийское наступление продолжалось уже больше двух часов. В операции на Карельском перешейке на каждый километр фронта в полосе гвардейского корпуса приходилось более двухсот орудий. Теперь к ним присоединились самолеты. Нара стающий гул моторов заставил Симоняка поднять голову. Низко, чуть не задевая деревья, проносились эскадрильи штурмовиков. Повыше, над ними, в бледно-голубом небе плыли, похожие на журавлиные стаи, девятки бомбардировщиков.