М Стрешинский - Генерал Симоняк

• Название: Генерал Симоняк
• Автор: М Стрешинский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Перебежчик принес с собой гитару. Сержант показал на нее. Испанец охотно начал перебирать струны, и в землянке зазвучала мелодия марша испанских республиканцев.

- Прощевай, камрадо, - напутствовал испанца, которого отправляли в штаб полка, сержант. - Ты-то в живых останешься, а вот за остальных, которые там, не ручаюсь...

Сержант думал о близких боях. По ночам на наших позициях скрытно устанавливали пушки, оборудовали наблюдательные пункты. В светлое время этого нельзя было делать. Местность перед Красным Бором лежала совершенно открытая, она походила на громадный ровный стол. Лишь в разных направлениях пересекали ее глубокие траншеи и ходы сообщения.

Красный Бор! Противотанковый ров! Сколько крови уже было пролито на этих равнинных местах. В августе сорок первого года тут остановили прорвавшиеся фашистские войска. Ижорский рабочий батальон грудью встал на защиту родного Колпина. И с тех пор жестокие бои вспыхивали здесь не раз. И в первую блокадную зиму, и летом сорок второго года, когда удалось несколько потеснить немцев, выбить их из Путролова, Ям-Ижоры. Теперь приближался час нового штурма красноборского узла сопротивления.

Испанского солдата с гитарой переправили на машине из-под Колпина в Рыбацкое. Он появился кстати. Перебежчика допросили в разведотделе и отправили к члену Военного совета Романову. Того интересовали причины, побудившие солдата на столь решительный шаг.

- Я давно подумывал, - объяснил испанец. - С фашистами мне не по дороге. Что я для них? Они всех ненавидят: и русских, и испанцев.

- Поздно вы это поняли, - заметил Романов. Перебежчик озадаченно посмотрел на генерала.

- Я не фашист, - сказал он.

Когда Романов предложил выступить ему по радио, рассказать о том, как его встретили русские, испанец сразу согласился:

- Могу. Всех позову сюда.

Открылась дверь, и на пороге выросла фигура Симоняка. За ним стоял Говгаленко. Романов обрадовался их появлению и окончил разговор с перебежчиком.

- Ты всё такой же, гвардии генерал, - сказал он комдиву. - Именинник, а выглядишь - туча тучей.

- И ты прежний. Безоблачен, как майский денек на Кубани.

- За дивизию радуюсь.

Романов забрасывал своих гостей вопросами:

- Кого на двести семидесятый полк поставили?

- Афанасьева. Помнишь, из инженерной академии. На Ханко стажировался.

- Потянет?

- Подходит по всем статьям. Летами молод, а умом созрел. И смелости ему не занимать.

- В батьку пошел, - добавил усатый Говгаленко.

Отец Афанасьева, это знал и Романов, был военным моряком, соратником героя первой русской революции лейтенанта Шмидта. Сын унаследовал от отца его отвагу, верность революционному долгу. И только в одном разошелся с отцом стал не моряком, а военным инженером.

На Ханко и в последующих боях Афанасьев зарекомендовал себя с наилучшей стороны и как командир стрелкового батальона, и как дивизионный инженер.

- А что это был за тип с гитарой? - поинтересовался Симоняк.

- Испанский солдат из Голубой дивизии.

Романов передал содержание их разговора.

- Все они задним умом сильны, - недоверчиво проговорил Симоняк. - Попадут к нам и начинают лопотать: Гитлер капут, Я не я, и лошадь не моя.

- Этот сам перешел. И пожалуй, говорит правду, что многие солдаты Голубой дивизии не прочь воткнуть штыки в землю.

Симоняк кое-что уже слышал об этой дивизии. Испанский диктатор Франко направил ее на Восточный фронт в знак своей преданности Гитлеру. Командовал дивизией приближенный Франко - генерал Ифантес. Некоторое время испанцев держали в тылу, но когда с резервами у немцев стало туго, передвинули на передний край. Голубая дивизия обороняла Красный Бор, который гвардейцы должны были штурмовать.

- Посмотрим, как они воюют, - произнес Симоняк. - Ждать недолго. Сроки даже слишком жесткие.

- Не подумай и заикаться об этом.

Романов рассказал о совещании у командующего фронтом. Обсуждался вопрос о красноборской операции. Командующий 55-й армией генерал Свиридов высказал опасение: удастся ли за такой короткий срок перебросить под Колпино войска, всё подготовить...

Говоров пристально посмотрел на Свиридова. Коротко остриженные усы сердито вздрогнули.

У вас всё? - спросил он. - Так вот: откладывать не будем. Промедление в подобном случае недопустимо. Только поможем врагу собрать силы.

Свиридову, как студенту, - всегда одних суток не хватает, - иронически вставил Жданов.

Романов, закончив рассказ, добавил:

- Так что, Николай Павлович, никаких отсрочек не жди.

- Слушаюсь, товарищ член Военного совета.

В вечерней полумгле роты вытянулись на обочине дороги. Скрипел снег, раздавались команды, погромыхивали котелки. Капитан Зверев, легкий на ногу, нетерпеливый, озабоченно обходил строй.

- Всё взяли? - спрашивал он у Бойко. - Ничего не забыли?

Тот успокоил комбата: люди на месте, оружие в порядке, имущество погружено.

Андрей Максимович был старше Зверева на десять лет, выглядел солидно, казался даже несколько мешковатым. Числился старшиной, но по-прежнему командовал первой ротой. Комбат просил Кожевникова никем Бойко не заменять. Лучшего ротного ему не надо.

- Не офицер он, - проворчал Яков Иванович. - Образования военного нет.

- А воевал как?

Бойко, как и Зверев, получил на днях орден Красного Знамени. Прикрепил к гимнастерке над левым карманом и нет-нет да и косил глазом на орден.

Зверев отправился во вторую роту. Здесь его нагнал замполит батальона Василий Иванович Челухов.

- Куда ты запропастился? - недовольно спросил Зверев. - Хоть розыск объявляй.

- В политотдел заходил, а на обратном пути в госпиталь, с ребятами прощался. Когда еще встретимся?

- Встретимся. Держи голову выше; комиссар.

Вспыхнувший огонек папиросы осветил совсем юношеское лицо Зверева.

Челухов за несколько месяцев привык к молодому комбату, полюбил его. Видел его достоинства, видел и слабинку - стремление казаться старше, говорить порой нарочито грубовато. Осторожно, стараясь не задеть самолюбие, не оттолкнуть от себя, Челухов незаметно для Зверева шлифовал его колючий характер.

- Есть держать выше голову, - ответил замполит.

Он рассказал, что встретил в госпитале комдива. Генерал вручал раненым награды. Ходил в белом халате от койки к койке, разговаривал с солдатами и сержантами.

- Симоняк договорился с командующим фронтом, чтобы наши раненые обязательно возвращались обратно в свою дивизию. Вместе звание гвардейцев завоевали, вместе и дальше пойдем.

- Наш генерал обо всем подумает, - заметил Зверев. - Правда, попади я в госпиталь - и без приказа махнул бы по выздоровлении обратно в свой полк.

Отогнув рукав полушубка, комбат направил глазок карманного фонарика на часы.

- Ого, скоро и в путь.

Поздним вечером гвардейцы покидали Морозовку. Сердито ворчали моторы, фыркали кони, натужно скрипели полозья саней.

На окраине поселка Зверев и Челухов в радостном изумлении застыли на месте. Со стороны Шлиссельбурга к Морозовке двигался громыхающий поезд. Шел по мосту, который десять дней и ночей строила железнодорожная бригада.

Зверев сорвал с головы шапку, замахал ею в воздухе. Вот и прошел первый поезд с большой земли. За ним пойдут и пойдут эшелон за эшелоном. Хорошо!

8

63-я гвардейская дивизия наступала на Красный Бор со стороны Колпина. Симоняк намечал нанести главный удар на правом фланге, вдоль шоссе Ленинград Москва. Сюда он и направил большую часть приданных дивизии 1 средств усиления: артиллерии, танков. Еще на рекогносцировке комдив, указывая на восточную окраину поселка, говорил подполковнику Шерстневу:

- За твоим полком, Александр Иванович, решающее слово. Надо выбираться из этой ямы на простор. Одним рывком. На исходном положении - вдох, а за Красным Бором - выдох. Так и нацеливай комбатов.

- Слушаюсь, товарищ генерал.

Начальник штаба Меньшов разработал план боя, строго рассчитанный по часам и минутам. И в других полках, наступавших левее, тщательно продумали всё, начиная от выхода на исходный рубеж для атаки и кончая боем в глубине вражеской обороны.

В своем резерве, как и на Неве, комдив оставил два; стрелковых батальона. Он намеревался использовать их, когда образуются бреши в обороне Голубой дивизии.

На заседании Военного совета фронта, когда комдив гвардейской доложил, что соединение готово к выполнению боевой задачи, Жданов спросил:

- Вы всё рассчитали, товарищ Симоняк? Может быть, вам еще что-нибудь требуется?

- Ничего не надо.

- Вот какие комдивы пошли, - заметил, улыбнувшись, начальник штаба фронта Гусев.

Говоров сидел за столом молча. В его спокойных серых глазах Симоняк уловил мелькнувшую теплую искорку. Одобряет, очевидно, - подумал он, - жаль, что не выпадало случая поздравить командующего со званием генерал-полковника. Удивительный он человек, большого ума и сильной воли. А что скуп на слово и улыбку, разве это умаляет его достоинства?!