Роберт Силверберг - Крылья ночи

• Название: Крылья ночи
• Автор: Роберт Силверберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33381-3

Работа Наблюдателя — следить за небом. Тысячи Наблюдателей бродят по Земле, четыре раза в сутки проводя наблюдения за небом там, где застало их время. Каждое мгновение кто-нибудь из Наблюдателей должен наблюдать за небом, чтобы заметить корабли захватчиков, чтобы предупредить землян о начавшемся Вторжении.

Один из Наблюдателей бродит по миру в компании с юной Воздухоплавательницей…

---

— Помогите мне деньгами на кров, — просил он. — Меня выкинули на улицу, потому что я калека, но если вы поможете мне…

Аулуэла объясняла ему, что она ничего не может сделать, что она сама — чужая для этой ложи. Но калека не хотел отпускать ее, пока Гормон не поднял его, как кучу сухих костей, и не отнес в сторону. Затем мы шагнули внутрь портика. Путь нам сразу же преградили три нейтора, они осведомились о цели нашего прибытия и быстро отправили нас к следующей линии обороны — паре тощих чиновников. И снова мы услышали тот же вопрос, произнесенный в унисон.

— Мы просим аудиенции, — сказал я. — Это касается милости принца к нам.

— День приема — через четверо суток, — предупредил чиновник, стоявший справа. — Мы внесем вашу заявку в списки.

— Но нам негде спать! — возмутилась Аулуэла. — Мы голодны!

Я стал успокаивать ее. Гормон тем временем покопался в своей сумке, и блестящие монеты засияли в его руке: золото, вечный металл, с отчеканенными на нем остроносыми бородатыми лицами. Он бросил одну монету в сторону отказавшего нам чиновника. Тот ловко поймал ее и мгновенно спрятал в складках одежды. Второй чиновник поднял на нас глаза. Улыбаясь, Гормон протянул ему второй сверкающий кружок.

— Может быть, мы сможем получить особую аудиенцию? — как можно небрежнее проговорил я.

— Не исключено, — согласился один из чиновников. — Проходите.

Мы прошли в неф дворца и оказались в огромном гулком помещении; впереди угадывалась апсида с закрытым тронным залом. Путь к нему преграждала молчаливая стража из безразличных нейторов. Холодная пустота дворца за их спинами лишь подчеркивала многолюдность собравшегося здесь общества.

Я заметил нищих — причем среди них были и такие, кто нищенствовал вполне законно, имея на это занятие наследственную лицензию, — а еще целый сонм паломников, глашатаев, запоминателей, музыкантов, стряпчих и чиновников. Я слышал голоса молящихся, вдыхал запах благовоний, ощущал вибрации подземных гонгов. Гормон рассказал, заставив меня снова заподозрить, что на самом деле он — запоминатель, выдающий себя за мутанта, что в прошлые циклы это здание было храмом одной из древних религий — христеров — и что оно сохраняет часть своей святости даже теперь, когда служит местом пребывания светского правительства.

Но как нам добраться до принца? Слева от входа я заметил небольшую богато украшенную часовню, в которую медленно входила очередь из сытых и внешне довольных купцов и помещиков. Присмотревшись, я увидел вдали три черепа на опрашивающем устройстве — вход банка памяти — и рядом с ним дородного писца. Я встал в хвост очереди, попросив Гормона и Аулуэлу подождать меня в зале.

Очередь двигалась медленно, и прошло не меньше часа, прежде чем я поравнялся с опрашивающим устройством. Черепа тупо пялились на меня пустыми глазницами, внутри них пенились и журчали питательные жидкости, обеспечивая жизнеспособность миллиардов нейронов мертвого, но еще вполне работоспособного мозга, ставшего несравненным запоминающим устройством. Стоявший рядом писец немало поразился, увидев в очереди дозорного, но прежде, чем он успел наброситься на меня с упреками, я выпалил:

— Я пришел как чужой и взываю к милости принца. Я и мои товарищи остались без крова. Моя гильдия прогнала меня прочь. Что мне делать? Как я могу получить аудиенцию?

— Приходите через четыре дня.

— Я спал у дороги гораздо дольше. Теперь я должен отдохнуть в нормальных условиях.

— Обратитесь на постоялый двор.

— Но я же член гильдии! — запротестовал я. — Обычный постоялый двор не примет меня, поскольку дозорные содержат свою гостиницу, но гильдия отказывает мне в праве на место и занятие из-за новых правил! Это безвыходное положение.

Писец поморщился и вяло проговорил:

— Вы можете оставить просьбу об особой аудиенции. Вам, конечно, откажут, но на просьбу вы имеете право.

— Где?

— Здесь. Укажите вашу просьбу.

Я сообщил черепам о своей общественной значимости, назвал имена и статус моих компаньонов и объяснил суть дела. Вся эта информация была поглощена и передана, то есть канула в недра бесчисленных мозговых центров, оборудованных где-то в глубинах города, но ответа пока не ожидалось. Когда я закончил, писец сказал:

— Если ваша просьба будет принята, вам сообщат.

— Так где я должен остановиться?

— Я предложил бы остановиться где-нибудь поближе к дворцу.

Ясно. Присоединиться к легиону несчастных, забивших площадь, — сколько из них просили особой милости принца и теперь месяцы или годы ожидали, когда их пригласят? Сколько времени они спят на камнях, выпрашивают объедки и все еще живут глупой надеждой?

Но я уже истратил все силы. Я вернулся к Гормону и Аулу-эле, рассказал им о ситуации и предложил попытаться поискать какое-нибудь пристанище. Гормон, как безгильдийный, легко мог устроиться на любом постоялом дворе, содержавшемся специально для таких, как он, Аулуэла, скорее всего, сумеет найти прием в ложе гильдии, ну а мне остается ночевать на улице — и не впервые в жизни. Но я надеялся, что нам не придется расставаться, — я уже привык к своим молодым спутникам и воспринимал нашу компанию как семью.

Когда мы подошли к двери, мой хронометр тихонько напомнил, что пришло время очередного дозора — это было правом и обязанностью каждого дозорного независимо от обстоятельств, в которых он оказался. Поэтому я остановился, открыл тележку, включил приборы. Гормон и Аулуэла замерли радом со мной. Я заметил издевательские улыбки и откровенные насмешки на лицах тех, кто входил и выходил из дворца: дозор не пользовался симпатией и доверием, поскольку велся уже целую вечность, а обещанный враг так и не появлялся. Тем не менее для кого-то это занятие было обязанностью, как бы забавно это ни казалось другим. То, что для одних лишь бессмысленный ритуал, для других — смысл жизни.

Я заставил себя войти в состояние дозора. Мир вокруг привычно растаял, и я погрузился в небеса, испытывая привычную радость. Мой разум, преодолевая бесконечность за бесконечностью, обшаривал галактики одну за другой. Не собирается ли где-то могучий межпланетный флот? Не муштруются ли войска? Не готовится ли завоевание Земли? Четыре раза в день я вел дозор, то же самое делали другие члены нашей гильдии, каждый в свое время, так что в любое мгновение чей-то подозрительный разум был настороже. И что здесь странного, и тем более глупого или смешного?

Когда я вышел из транса, то первое, что восприняли мои органы чувств, был громкий крик:

— …принцу Рума! Дорогу принцу Рума!

Я замигал и затаил дыхание, пытаясь стряхнуть последствия своей сосредоточенности. Позолоченный паланкин, несомый фалангой нейторов, продвигался по нефу в мою сторону. Четыре человека в элегантных костюмах и в бриллиантовых масках гильдии хозяев подметали пол, а перед ними шагало трое кряжистых мутантов, у которых горло было изменено таким образом, чтобы имитировать звучащие органы самцов лягушки-быка: на ходу они издавали трубные величественные звуки. Меня поразило, что при дворе принца находятся мутанты, пусть даже и такие необыкновенные.

Моя тележка находилась как раз на пути этой чудесной процессии, и я торопился закрыть ее и откатить в сторону до того, как шествие сметет ее прочь. Возраст и страх заставили дрожать мои пальцы; пока я возился, растерянность моя нарастала, а важно шагавшие мутанты приблизились настолько, что их трубные вопли стали оглушительными. Гормон попытался мне помочь, но дотрагиваться до приборов наблюдения могут только члены гильдии дозора! Я оттолкнул его, и через мгновение первый из нейторов навис надо мной, подняв сверкающий хлыст, собираясь смести меня прочь.

— Во имя Провидения! — закричал я. — Я — дозорный!

И словно божественное эхо, вдруг прозвучал глубокий, холодный, громкий голос:

— Не трогать его. Он дозорный.

Движение прекратилось. Говорил принц Рума.

Нейторы отступили, мутанты прекратили орать, а носильщики поставили паланкин на пол. Все, кто был в нефе дворца, шагнули назад, кроме меня, Гормона и Аулуэлы. Мерцающие занавеси паланкина раздвинулись, двое хозяев поспешили вперед и сунули руки внутрь звукового барьера, предлагая помощь своему монарху. Звуковой барьер упал с жалобным стуком.

И появился принц Рума.

Он был таким юным — мальчик с густыми темными волосами и гладким лицом. Но он был рожден повелевать и, несмотря на молодость, производил впечатление настоящего повелителя. Его тонкие язвительные губы были плотно сжаты, острый орлиный нос придавал лицу агрессивный вид, глубокие холодные глаза напоминали бездонные озера. На нем были одежды гильдии властителей, богато украшенные драгоценными камнями, татуировка на щеке — дважды перечеркнутый крест — указывала на принадлежность к гильдии защитников, а вокруг шеи была повязана темная шаль запоминателей. Властитель мог состоять в любых гильдиях, в каких захотел бы, и было бы странно, если бы властитель не был защитником, но меня поразило то, что принц оказался еще и запоминателем.