Амин Маалуф - Крестовые походы глазами арабов

• Название: Крестовые походы глазами арабов
• Автор: Амин Маалуф
• Жанр: Историческая проза

Основная идея этой книги проста: рассказать историю крестовых походов как они виделись, переживались и записывались «на другой стороне» — другими словами, в арабском лагере. Содержание книги основано почти исключительно на свидетельствах тогдашних арабских историков и хронистов.

---

Докуда дойдут татары? До Мекки, уверяли некоторые, чтобы нанести последний удар вере Пророка. До Иерусалима, во всяком случае, и очень скоро. В этом была убеждена вся Сирия. Сразу после падения Дамаска две монгольские армии поспешили овладеть двумя палестинскими городами: в центре Наблусом и Газой на юго-западе. Поскольку последний город находился на границе Синая, этой ужасной весной 1260 года казалось неизбежным, что и сам Египет не спасётся от опустошения. Хулагу, даже не дожидаясь окончания сирийской кампании, направил в Каир посла с требованием безусловного подчинения страны на Ниле. Посла приняли, выслушали и потом обезглавили. Мамлюки не шутили. Их методы были совсем не те, что у Саладина. Султаны-рабы, правившие Каиром уже десять лет, выражали ожесточённость и непримиримость арабского мира, осаждённого со всех сторон. Они сражались всеми средствами. Без моральных ограничений, без великодушных жестов, без компромиссов. Но зато храбро и эффективно.

В любом случае только к ним были теперь обращены все взоры, ибо они представляли последнюю надежду задержать продвижение захватчиков. В Каире власть уже несколько месяцев была в руках тюркского военачальника Кутуза. Шагарат-ад-дорр и её муж Айбек, процарствовав вместе семь лет, кончили тем, что убили друг друга. По этому поводу долгое время циркулировали многочисленные версии. Та, что пользовалась особой популярностью, несомненно, смешивала любовь и ревность с политическими амбициями.

Рассказывали, что султанша однажды, как это было принято, прислуживала своему супругу в бане, и, пользуясь моментом расслабленности и интимности, упрекнула султана за то, что тот взял себе в наложницы прелестную четырнадцатилетнюю рабыню. «Неужели я тебе больше не нравлюсь?» — спросила она его ласково. Но Айбек грубо ответил: «Она молода, а ты уже нет». Шагарат-ад-дорр задрожала от ярости. Она залепила супругу глаза мыльной пеной, сказала ему несколько примирительных слов, чтобы усыпить его бдительность, а затем неожиданно схватила кинжал и вонзила ему в бок. Айбек упал. Султанша несколько мгновений оставалась неподвижной, как бы в оцепенении. Потом, направившись к дверям, она позвала нескольких верных рабов, чтобы убрать труп. Но, к её несчастью, один из сыновей Айбека, которому было пятнадцать лет, заметил, что вода, вытекавшая из бани наружу, окрасилась в красный цвет. Он бросился в хаммам и увидел за дверью Шагарат-ад-дорр, полуобнажённую и ещё державшую в руке обагрённый кровью кинжал. Она побежала по коридорам дворца, преследуемая своим пасынком, который поднял на ноги стражу. Султанша чуть было не ускользнула от них, но в последний момент оступилась и сильно ударилась головой о мраморную плиту. Когда к ней подбежали, она уже не дышала.

Хотя эта версия весьма романтизирована, она всё же представляет исторический интерес, поскольку, очевидно, воспроизводит то, что рассказывалось по поводу этой драмы на улицах Каира в апреле 1257 года.

Как бы то ни было, после гибели двух суверенов трон занял юный сын Айбека. Но ненадолго. По мере возрастания монгольской угрозы командиры египетской армии стали понимать, что юноша не сможет возглавить предстоящее решительное сражение. В декабре 1259 года, когда орды Хулагу обрушились на Сирию, произошедший переворот привёл к власти Кутуза, человека зрелого и энергичного. Он сразу заговорил языком священной войны и призвал к всеобщей мобилизации против захватчиков — врагов ислама.

С исторической точки зрения новый государственный переворот в Каире выглядит как явный всплеск патриотизма. Как следствие, страна перешла на военный лад. В июле 1260 года сильная египетская армия вошла в Палестину для противостояния нашествию. Кутуз, разумеется, знал, что монгольская армия утратит основу своей мощи, ибо после того, как умер Мунке, верховный хан монголов, его брат Хулагу должен был отбыть со своим войском для участия в неизбежной борьбе за трон. После взятия Дамаска внук Чингиз-хана покинул Сирию, оставив в стране только несколько тысяч всадников под началом своего полководца Китбуки.

Султан Кутуз понимал, что настал решительный момент для нанесения удара по агрессору. Египетская армия начала с нападения на монгольский гарнизон Газы, который, будучи захвачен врасплох, почти не оказал сопротивления. Затем мамлюки проследовали к Акре, зная, что франки Палестины оказались гораздо менее дружелюбными по отношению к монголам, чем франки Антиохии. Хотя некоторые бароны ещё радовались поражениям ислама, большая часть была напугана жестокостью азиатских завоевателей. Поэтому, когда Кутуз предложил им союз, их ответ не был отрицательным: хоть они не были готовы участвовать в сражениях, но ничего не имели против того, чтобы пропустить египетскую армию через свои земли и разрешить им запасаться продовольствием. Таким образом, султан мог двигаться внутрь Палестины и даже к Дамаску, не опасаясь за свой тыл.

Китбука готовился выступить навстречу египтянам, когда в Дамаске началось народное восстание. Мусульмане города, доведённые до исступления зверствами захватчиков и ободрённые уходом Хулагу, возвели на улицах баррикады и подожгли церкви, нетронутые монголами. Китбуке потребовалось несколько дней для наведения порядка, и это позволило Кутузу укрепить свои позиции в Галилее. 3 сентября 1260 года две армии встретились у города Айн Джалут («источник Голиафа»). Кутуз имел время спрятать большую часть своих войск и выпустил на поле боя лишь авангард под командой самого блестящего из своих офицеров, Бейбарса. Только что подошедший Китбука не разобрался в ситуации и попал в ловушку. Он бросился в атаку со всеми своими отрядами. Бейбарс изобразил бегство, но монгольский предводитель, преследуя его, неожиданно увидел себя окружённым египетскими войсками, причём гораздо более многочисленными.

Через несколько часов монгольская конница была уничтожена. Сам Китбука был взят в плен и немедленно обезглавлен.

Вечером 8 сентября мамлюкские всадники вошли освободителями в ликующий Дамаск.

Глава четырнадцатая Да не позволит им Аллах придти сюда снова

Хотя и менее внушительная, чем при Гиттине, и менее изобретательная в военном отношении, битва при Эйн Галуте оказалась, тем не менее, одной из самых решающих в истории. Она, по-существу, не только позволила мусульманам избежать уничтожения, но и отвоевать все земли, которые у них отняли монголы. А вскоре потомки Хулагу, обосновавшиеся в Персии, сами приняли ислам, чтобы лучше укрепить свою власть.

Первым делом мамлюкский взрыв дал возможность свести счёты с теми, кто поддерживал агрессоров. Дело это было уже нешуточным. Вопрос о том, чтобы дать врагу передышку, будь то франки или татары, больше не стоял.

После взятия Алеппо в начале октября 1260 года мамлюки без труда отбили контрнаступление Хулагу и решили устроить карательные экспедиции против Боэмонда Антиохийского и Гетума Армянского, главных союзников монголов. Но внутри египетской армии разгорелась борьба за власть. Бейбарс хотел остаться в Алеппо в качестве полунезависимого правителя, но Кутуз, опасавшийся амбиций своего соратника, воспротивился этому. Он не хотел иметь в Сирии конкурента. Чтобы прекратить этот конфликт, султан собрал свою армию и отправился назад в Египет. Когда до Каира оставалось три дня пути, он согласился дать своим солдатам день отдыха 23 октября, а сам решил заняться своим любимым делом — охотой на зайцев в компании главных военачальников. Помимо прочих он был вынужден взять с собой и Бейбарса из боязни, что последний воспользуется его отсутствием, дабы устроить мятеж. Небольшая группа отделилась от лагеря чуть свет. Через два часа она остановилась на отдых. Один из эмиров приблизился к Кутузу и взял его за руку, словно бы намереваясь поцеловать её. В тот же миг Бейбарс вынул из ножен меч и вонзил его в спину султана. Тот упал. Не теряя ни минуты, два заговорщика вскочили на своих коней и во весь опор поскакали назад в лагерь. Они предстали перед эмиром Актаем, пожилым военачальником, которого уважала вся армия, и заявили ему: «Мы убили Кутуза». Актай, не слишком удивившись этому, спросил: «Кто же из вас убил его собственной рукой?» Бейбарс не колебался: «Это я!» Старый мамлюк приблизился к нему, препроводил в султанский шатёр и склонился перед ним в знак преданности. Вскоре вся армия бурно приветствовала нового султана.

Очевидно, что такая неблагодарность к победителю Эйн Галута, проявленная менее чем через два месяца после его великого деяния, не делает чести мамлюкам. Однако следует сказать в оправдание воинов-рабов, что большинство из них на протяжении долгих лет считало Бейбарса своим настоящим предводителем. Разве не он первый осмелился поднять свою руку на Тураншаха, выразив этим желание мамлюков самим осуществлять власть? И не он ли сыграл определяющую роль в победе над монголами? Вдобавок, ввиду его политической проницательности, военному искусству и чрезвычайной смелости он заслуживал того, чтобы его признали первым среди своих.